– Мы не ждали вас, сеньор, – растерялась женщина.
– Да, я ненадолго. Мне нужно уладить кое-какие дела в Мехико. Позовите, пожалуйста, Марианну. Я намерен обсудить с ней предстоящий бракоразводный процесс.
– Но, сеньор, – Луис Альберто увидел замешательство на лице Рамоны, – Марианны нет дома. Она исчезла. Мучилась, страдала после того скандала с Леонардо. Была сама не своя. И эта беременность… Но тяжелее всего она переживала, когда получила ваше письмо, в котором вы сообщали, что хотите развестись с нею…
– Так оно и будет, Рамона. Я за этим, собственно, и приехал, – сухо перебил женщину Сальватьерра.
– Когда Марианна прочитала письмо, с ней случилось прямо какое-то умопомрачение, и она ушла из дома. Сегодня, сеньор, третий день, как ее нет.
Луис Альберто вдруг почувствовал, что все его обиды куда-то улетучились. Ему стало страшно, что с Марианной и ребенком может случиться беда. Он этого не допустит…
– Третий день, Рамона? Говорите, три дня, как Марианна исчезла из дома? Скажите, что вы делали, чтобы разыскать ее?
– Я обзвонила все больницы и частные лечебницы, сеньор, клиники, морги… Но нигде ничего мне не сказали. Тогда я решила связаться с «Красным крестом», мне посоветовал падре Адриан. И там мне сообщили, Марианна попала к ним, что роды были нормальными. Она и ребенок чувствуют себя хорошо. Но… их уже выписали, а ее все нет и нет.
– Ребенок… Ребенок Леонардо Медисабаля…
– Нет, сеньор! Это ваш ребенок. Ребенок Марианны – ваш сын. Как вы могли подумать такое.
– Меня обманули! Я их застал…
– Нет, сеньор, поверьте! Вы и вправду ошибаетесь. У Марианны нет никаких отношений с Леонардо: с того, злополучного дня они и не виделись больше. Он даже ни разу не позвонил. Клянусь вам, это правда. Он пришел тогда всего лишь поздравить вас… Конечно, я понимаю, что после всего, что произошло, вы мне не верите. Но, ради бога, ради памяти о моей дочери, Эстер… Сеньар, клянусь, я говорю правду. Поговорите с падре Адрианом, вся жизнь ее в Мехико прошла на его глазах, и он сейчас здесь, приехал на несколько дней.
Марианна не помнила ничего с той минуты, когда она, словно сомнамбула, спустилась из своей комнаты и ушла на улицу. Не помнила ни имени своего, ни фамилии, ни где живет и откуда приехала. Хрупкая, болезненная память не удержала ни имени мужа, ни близких людей. Она твердила на все задаваемые ей доктором вопросы одно: где ребенок, у нее был ребенок, и она его потеряла… Она хотела видеть своего сына. И когда ей сказали, что она больна, она равнодушно переспросила – больна?.. И снова о сыне, где он, когда он будет с нею.
В ее помраченном сознании порою мелькали, словно кадры немого кино, воспоминания недавнего прошлого. Какая-то улица… Незнакомая женщина с ребенком на руках… Марианна бросается к ней, требует, чтобы та отдала ей немедленно младенца, пытается вырвать из рук незнакомки свое дитя… Но силы покидают, у нее опускаются руки, женщина куда-то исчезает… И снова перед нею белые стены, белый потолок, неживой свет голубоватого освещения палаты… Где ее мальчик, где? И где она сама? Как попала сюда, в это душное замкнутое пространство, откуда нет выхода?..
Глава 5
Ревность – слепое и малопонятное чувство. В порыве его приступа человек может натворить такое, что спустя долгое время будет с удивлением вспоминать свои слова и поступки, не веря, что он мог сотворить подобное.
Последние полгода Луис Альберто жил словно бы не своей жизнью. И когда пришло отрезвление, ему стало страшно от того, что он натворил.
Его безудержно несло к неведомой ужасной развязке.
Он был словно заговоренный, работал по пятнадцать часов в сутки, чтобы забыться, не вспоминать тот страшный день отъезда из Мехико. Он погружался в дело так, чтобы не оставалось времени на другие мысли. Но едва голова его касалась подушки, как гонимые мысли обступали со всех сторон, не давали забыться хоть коротким сном. Он давно бы подал на развод, но его держало в Бразилии строительство, он должен был завершить намеченный цикл. При первой возможности Луис Альберто вылетел в Мехико. Дверь своего дома он открыл в таком же нервно взвинченном состоянии, в каком находился все последние месяцы. Но увидя измученное лицо Рамоны и ее поседевшую почти до белизны голову, Сальватьерра словно отрезвел… Разговор с падре Адрианом окончательно заставил его убедиться в ошибочности своих подозрений. Теперь главное – найти Марианну. Пошел уже второй день, как ее и ребенка выписали из больницы. Луис Альберто обратился в полицию и через несколько часов уже знал, что Марианна, любимая Марианна, с тяжелейшей душевной депрессией находится в психиатрической больнице. Очевидно из-за какого-то перенесенного нервного шока, удара, сказал доктор. Говорят, бродила в беспамятстве по улицам, и случайные прохожие, увидев, что она не в себе, помогли добраться до клиники душевнобольных… Ребенка с ней не было.
Когда Луис Альберто, захватив с собой паспорт Марианны и документы, удостоверяющие, что она его жена, приехал в клинику, доктор встретил его весьма сухо. Марианна Вильяреаль? Да, поступила вчера. Он, муж, хотел бы убедиться, что это именно она, ведь речь идет о его супруге, он хотел бы увидеть ее немедленно… Это невозможно, доктор считает, что ему сейчас с женой лучше не встречаться. Разумеется, лучше – для нее. Она перенесла сильный эмоциональный шок. Доктор уверен, что она очень скоро придет в себя – молодой организм, он оправится, выкарабкается из этой тяжелейшей ситуации.
Луис Альберто всячески оттягивал вопрос, который волновал его не менее, чем состояние жены: его сын…
Доктор Суарес внимательно смотрел на Сальватьерра… Да, его жена родила сына, здорового мальчика, их выписали из родильного дома вдвоем, но он не знает где теперь ребенок, у кого. Как думает доктор, можно ли спросить об этом у жены?.. Доктор считает, что тяжелейшее потрясение возникло у его супруги именно из-за ребенка: бывает, матери сходят с ума, потеряв его по тем или иным причинам…
Луис Альберто лишился дара речи, молча глядел на доктора.
– Вы хотите сказать, что мой сын умер?
– Нет, я этого не скажу, ибо не знаю. Возможно, ребенка она где-то оставила – ведь, повторяю, к нам ее привели одну…
Вздох отчаяния вырвался из груди Сальватьерра.
– Если бы вы знали, как много значит этот ребенок для меня!
– Не надо так отчаиваться, сеньор. Подождем немного, когда она будет в состоянии отвечать на вопросы, сможет вспомнить, что с ней случилось. А теперь пойдемте, сеньор Сальватьерра! Убедитесь, что Марианна Вильяреаль и женщина, которая попала к нам, одно и то же лицо…
А, это была она, его Марианна… Специальная стеклянная стена, похожая на огромное окно, позволяла видеть, что происходило в соседней комнате. На скамейке рядом с кадкой какого-то экзотического дерева сидели две женщины в одинаковых больничных одеяниях, похожих то ли на халат, то ли на пижаму, и разговаривали. Лицо Марианны было напряженным, каким-то серым, бледным. А глаза!.. В них, ужаснулся Луис Альберто, не светилась жизнь. – Они всегда сияли на ее милом лице, как две звезды. Боже, что он наделал! Что наделал… Разве можно было предположить, чем обернется его бешеная ревность. Могла ли Марианна, так любившая его, так решительно отвергшая все искушения, могла ли она изменить ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103