– И сказала мне это под большим секретом, она подруга моей тети. Но раз Марисабель ничего не знает, то уверяю вас, сеньор Сальватьерра, я буду об этом молчать. Можете быть спокойны.
– Наверное, не стоит говорить об этом и моей супруге, чтобы не тревожить ее напрасно, – предупредил Джоану Луис Альберто. – Надеюсь на вашу деликатность. А вот и Марисабель.
Действительно, в дверях стояла улыбающаяся девочка со своим пушистым Коки. Увидев Джоану, она очень обрадовалась.
– Рада вас видеть, сеньорита Смит, – весело сказала она. – Извините, что я немного опоздала, долго ждала машину. Я сейчас пойду переоденусь, и мы начнем урок.
– Вам, вероятно, уже освободили комнату, – заметил Луис Альберто. – Марисабель, проводи сеньориту Смит.
Специально для занятий балетом в доме оборудовали большую комнату. Марисабель включила музыку, и Джоана стала танцевать. Много лет она не танцевала с таким вдохновением, как сегодня. Эта девочка была сейчас для нее дороже любой самой изысканной аудитории. Джоана как пушинка взлетала в воздух, плавно изгибалась, делала великолепные пируэты, пока не замерла в глубоком реверансе.
Раздались аплодисменты. Марисабель и Луис Альберто были очарованы. Марисабель смотрела на Джоану глазами, полными восхищения и говорила:
– Я так хочу тоже стать балериной. Вообще во всем на вас походить. Я очарована цветом ваших волос! Вы такая приятная, симпатичная, славная. Мне бы хотелось, чтобы мы стали добрыми друзьями.
– И я бы этого хотела, Марисабель, – искренне ответила Джоана.
Когда урок закончился, Джоана похвалила Марисабель, – у девочки определенно были способности. Они договорились, что будут заниматься не раз в неделю, а целых три: по понедельникам, средам и пятницам.
Марианна спешила навестить донью Чоли – на завтра была назначена выписка, а значит и переезд в новую квартиру. Марианна легко взбежала по больничной лестнице, как будто ей снова было двадцать лет, и не было в руках нескольких больших свертков с бельем, одеждой и обувью для приемной матери ее дорогого мальчика.
Донья Чоли встретила ее со слезами на глазах.
– Сеньора, большое спасибо, что вы подарили мне инвалидную коляску. А теперь еще и это, – она посмотрела на свертки. – Не знаю, чем вас благодарить.
– Мне ничего не надо, – улыбалась Марианна, – я люблю вас и Вето, вот и все. Но не забывайте, вам первое время нельзя будет двигаться. Завтра же к вам придет прислуга.
– Нет, нет, – затрясла головой Ноли. – Не надо, прошу вас. Филипе обещала, что переедет жить к нам. Она возьмет на себя работу по дому. Знаете, ведь ее семья – это мы с Бето. Она так одинока. Правда, дети у нее есть, но разлетелись по всему свету и о ней не заботятся.
– Ну и прекрасно, – согласилась Марианна. – Пусть живет. Но помните – вам нужен полный покой. Ни о какой глажке, стирке и кухне речи не может быть. Тогда вы выздоровеете значительно скорее.
– Понятно, – неохотно согласилась Чоли. – Буду вязать или еще что-нибудь придумаю. Без работы я не могу.
Переезжала и Джоана – из отеля к тетушке Росарио. Она снова вошла в ту комнату, где когда-то жила еще девочкой. Здесь все было по-старому, как и вообще в этом доме, сплошь заставленном мебелью, увешанном коврами. На всем лежал отпечаток ее тетушки, дородной Росарио, любившей достаток. Щуплый, неуклюжий Хайме с трудом волок в комнату чемодан, тетушка, на чем свет стоит, ругала его.
– Хайме, ну, что это такое? Такой неаккуратный! Столько лет в доме, а спотыкаешься на одном и том же месте! – Она повернулась к племяннице. – Джоана, девочка, как я рада, что ты здесь! Теперь почувствуешь себя дома. Совсем другое дело, чем в гостинице. Ну, иди сюда, садись.
– Ты не рассказывай маме, что я здесь, – попросила тетушку Джоана. – Тем более это связано с ребенком. Она ведь не знает… Сколько горя я перенесла, вот что значит одна ошибка. Надо было пойти против родителей, против Карлоса, против всех.
При упоминании этого имени, тетушка гневно воскликнула:
– Карлос Кастаньедо! Кто бы мог подумать, что он такой негодяй! Забудь о нем!
– Я уже давно забыла, тетя, – ответила Джоана, но воспоминания нахлынули на нее, и на глазах появились слезы. Но это были не слезы печали, а слезы гнева и презрения. – И не будем больше вспоминать. Лучше я расскажу о девочке. Я даю ей уроки танца.
– Но ты уверена, что это именно она? – недоумевала тетя.
– Есть сведения, – ответила Джоана. – Их дал человек серьезный. Но все-таки это может быть ошибка, поэтому я стараюсь не обольщаться. Зачем я только отдала ее в приют!
– Да, дочка, были другие времена, – вздохнула тетя. – И я сама все время мучаюсь тем, что мы с тобой натворили.
– А я, – задумчиво ответила ей Джоана, – как я раскаиваюсь в этом. И поправить ошибку невозможно. А ведь если все вернуть назад, моя дочь сейчас была бы моей гордостью, а не позором.
Теперь Джоана с замиранием сердца ждала каждого следующего урока с Марисабель. И девочка ей в полной мере отвечала взаимностью. Обычно она, стоя на балконе, ждала ее, а завидев, что сеньорита Смит идет, бросалась переодеваться. Марисабель делала большие успехи. Все ей с легкостью давалось, тем более, что она, стремясь обрадовать учительницу, старалась изо всех сил.
– Я думаю, ты сможешь выйти на профессиональную сцену, – сказала Джоана девочке после очередного занятия. – Особенно, если будешь много работать. Хорошо, что ты занималась этим раньше.
– Да, – простодушно ответила Марисабель. – Уж не знаю, в кого я пошла, но я с самого детства мечтала танцевать.
Какой отклик нашли в сердце Джоаны эти слова!
– Я так волнуюсь, когда смотрю на тебя, будто ты для меня нечто большее, чем ученица, – призналась она девочке.
– И со мной тоже самое, – ответила Марисабель. – Вы скажете, я ненормальная, но я люблю вас.
В порыве материнского чувства Джоана привлекла к себе девочку и обняла ее.
– Я тоже полюбила тебя, – прошептала она.
В этот момент в коридоре раздались шаги. Это пришла Марианна. Джоане не терпелось увидеть ту женщину, которую ее дочь семнадцать лет называла матерью. Она уже столько раз бывала у них в доме, но никак не могла с ней повидаться. Сеньора Сальватьерра, видимо, была очень занятым, человеком.
– Мама, познакомься, это моя учительница по танцу, – радостно закричала Марисабель.
Джоана с интересом разглядывала эту бесспорно очень красивую женщину. Приятная улыбка, шарм, прекрасно себя держит, но хорошая ли она мать? Ведь ее почти никогда не бывает дома.
–: Ну, как она тебе? Правда, красивая? – допытывалась Марисабель у Марианны, когда сеньорита Смит ушла. – Ты не боишься, что она может понравиться папе?
Марианна рассердилась.
– Снова твои глупые, неуместные шутки, Марисабель! Если папа услышит, он рассердится. Ты не помнишь, что было в прошлый раз?
– Ладно, мама, – ответила девочка и добавила, – но ты же не можешь отрицать, что любой мужчина обратит внимание на красоту и грациозность сеньориты Джоаны? И не сердись. Ты ведь знаешь, что в последнее время папа тебя очень редко видит.
– Ты должна понять меня, Марисабель, – начала Марианна, но что она могла объяснить дочери! – Сейчас будем ужинать, – только и сказала она.
В ожидании ужина Марисабель говорила с отцом все о том же.
– Знаешь, папа, какой она чудесный педагог! Я ведь такая неловкая, а с ней все кажется очень легко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103