На рыбное подали два вида палтуса с соусом из омара. Когда всех обслужили, Лаура, будто бы уловив намек мужа, сказала:
- Это первый званый обед нашей дочери. Мистер Дейнсборо поднял свой бокал.
- Примите поздравления, дорогая Аманда.
- Благодарю вас, - ответила Аманда.
- И что же вы думаете о своем первом званом обеде? - спросил Фрит. Его глаза лукаво поблескивали, он очень изменился; видя его теперь среди взрослых, она обнаружила, что он стал совсем таким, как они. Он уже учился в колледже, повидал свет; он внутренне окреп и подготовился к бою с мисс Дейнсборо и, возможно, с отцом.
- Мне нравится, благодарю вас, - сдержанно ответила Аманда.
Она понимала, что ее родители и мисс Робинсон прислушивались к каждому ее слову, к каждой интонации; она чувствовала себя как на уроке, где она отвечает домашнее задание. Как же ей было подготовиться, если ее не предупредили ни о проверке, ни о смысле этой проверки?
- Моей дочери, - сказал отец, - уже исполнилось пятнадцать лет. Нам кажется, что для нее настало время изредка оставлять свою классную комнату, чтобы подготовиться к битвам в реальной жизни, если она с ними столкнется.
Аманда молчала; лицо ее раскраснелось; она чувствовала себя такой растерянной, не понимая, почему им захотелось, чтобы она пришла сегодня к обеду. Фрит продолжал улыбаться, а у нее от вина горели щеки. Если бы не присутствие отца, то было бы истинной правдой, что ей все это нравится.
К разговору снова приступили мужчины. Они заговорили о войне, которую Америка вела против Мексики; а к тому времени, когда появились отбивные котлеты из барашка, они обсуждали главные темы дня - отмену законов о торговле зерном и о достоинствах свободной торговли и протекционизме.
- Я вполне согласна. Мой отец был того же мнения, что и вы. Он тоже, разумеется, был священником.
- Это интересно, - сказал мистер Дейнсборо, который всегда и со всеми бывал любезен. - А где же был его приход?
- В Беркшире, - сияя, ответила мисс Робинсон, - небольшое местечко вблизи Ватиджа...
- Не тот ли это Джеймс Робинсон, кого я знал... да ведь это было почти сорок лет тому назад...
Отец мисс Робинсон, к несчастью, был не тем Джеймсом Робинсоном, но как отрадно было разговаривать таким вот образом с мистером Дейнсборо - не на благотворительном базаре и не в храме как прихожанке с пастором, а за одним обеденным столом.
Фрит разговаривал с мистером Леем, и по выражению лица мистера Лея было понятно, что он не согласен с тем, что говорил Фрит. Прислушиваясь, Аманда дивилась смелости Фрита; казалось, он совершенно не боится ее отца.
Они обсуждали некоего мистера Чарлза Диккенса - весьма неприятного, по мнению мистера Лея, человека, а по мнению Фрита - весьма интересного.
- Я бы, - говорил мистер Лей, - не позволил своей семье читать ничего из того, что пишет этот господин.
- Но почему, сэр?
- Действительно, почему? Потому что, мой дорогой юноша, то, что он пишет, я считаю неподходящим для женщин.
- Но, сэр, сравните его с Бальзаком и э-э...
- Не хочу его ни с кем сравнивать, и, разумеется, я еще меньше желал бы тратить свое время на французского выдумщика, который, как я догадываюсь, даже более неприятен, чем его английский собрат.
- Сэр, прошу меня простить, но вы очень много теряете.
- Я вас прощаю, Фрит, - ответил мистер Лей с достоинством. - Я прощаю вас, учитывая вашу молодость, неопытность и безответственность.
Фрит пожал плечами и вдруг улыбнулся Аманде.
- Хотя я не хочу марать свои мысли писаниной этого Диккенса, - продолжал мистер Лей, - я однажды прочел о нем кое - что, убедившее меня в том, что я не одинок в своем мнении. По-моему, это было в «Атенее». «Метеор, - писал автор, - которого мы видели промелькнувшим в небе, плюхнулся оземь и даже не взорвался яркими искрами...» - или что-то подобное. И после этого вы настаиваете на своем мнении о вашем мистере Диккенсе, Фрит?
- Я сохраняю высокое мнение о нем, а о критике у меня возникло очень плохое мнение.
Мистер Дейнсборо разразился привычным для него взрывом хохота.
- Фрит еще молод, - сказал он. - Он неистово любит и ненавидит. Такова молодость.
- На мой взгляд, это звучит слишком категорично, - суровс заметил мистер Лей.
Лаура сменила тему разговора, когда внесли цыплят.
- Я слышала, - сказала она, посмотрев на мужа, из чего Аманда сразу поняла, что слышала она это от него, - что Пиль совершил политическое самоубийство, отменив хлебные законы.
- Это, вне всякого сомнения, факт, - сказал мистер Дейнсборо.
- Он должен был бы это понять, когда снимал налоги, - уточнил мистер Лей. - А что будет теперь с нашими фермерами, как вы полагаете? Что они теперь получат за свое зерно - при такой конкуренции?
- Главное, - заметил Фрит, - то, что бедняки получат дешевый хлеб. Фермеры о себе позаботятся, я не сомневаюсь.
Мистер Дейнсборо удовлетворенно посмотрел на сына, а Лаура поспешила вмешаться:
- Не знаю, к чему мы придем. С подоходным налогом в семь пенсов на фунт... я на самом деле не знаю...
- Мы живем в печальное время! - поддержал ее мистер Дейнсборо веселым тоном, показывающим, что он вовсе не считает его печальным.
- И отнюдь, - присовокупил мистер Лей, строго глядя на Фрита, - не улучшающимся оттого, что этот радикальный господин Диккенс играет на чувствах безграмотных.
Фрит по натуре был спорщиком, но сегодня вечером он превзошел себя.
- Не безграмотных, сэр, - возразил он, - а грамотных. Он хочет, чтобы страдания безграмотных поняли грамотные.
Аманда была взволнована. Ей казалось, что Фрит мыслит так же, как и Уильям. Возможно, как и все молодые люди; возможно, борьба идет не между богатыми и бедными, а между старыми и молодыми.
- Фрит, - сказал его отец с улыбкой, - стал членом дискуссионного клуба колледжа; и ныне, стоит кому-либо в нашем доме высказать свое мнение, как он тут же возражает в надежде вовлечь нас в дискуссию.
- Ах, - заметила Лаура, - мне показалось что-то в этом роде. Так вот, Фрит, если вы будете продолжать в этом же духе, люди станут вас считать отъявленным спорщиком.
- Я полагаю, - ответил Фрит, - что я как раз такой и есть. Внесли лимонный пудинг, и Аманда заметила вошедшую Лилит, она несла миндальный соус. Стрит вытаращил на нее глаза. Он понял, что Лилит придумала это для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Она не имела права входить в столовую.
Аманда взглянула на Лилит и слегка покраснела, что не укрылось от Фрита, который посмотрел на Лилит, стараясь понять причину смущения Аманды. Лилит не отвела взгляд. Она не могла поверить, что это сын пастора. Она считала его довольно высокомерным мальчишкой, напускающим на себя важность. Никогда прежде он не удостаивал ее и взглядом, хотя она иногда помогала в школе во время чаепитий, которые он посещал вместе со своей сестрой.
Но теперь, в смокинге, он не был больше похож на мальчишку. Он был таким красивым в сравнении с унылым хозяином и своим огромным, краснолицым отцом. Лилит, с ее чуткой интуицией, поняла, почему Аманда была за этим обеденным столом в своем красивом голубом шелковом платье. Потому что семьи Леев и Дейнсборо хотели, чтобы Фрит и Аманда поженились.
Лилит не обращала внимания на неодобрительные взгляды, вызываемые ее присутствием. Она не видела ни хрусталя, ни столового серебра, ни изящного букета в центре стола; она видела только Фрита Дейнсборо - красивого, добродушного и невероятно самоуверенного;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100