Даже то, что язык
"подворачивается", вводит в движение языка верчение, круг. Лоран
Женни заметил, что ужас обыкновенно формируется вокруг пустоты, зияния.
Зияние это повторяется в акустическом зиянии звука, который одновременно
оказывается образом открытого, зияющего рта49.
Это зияние рта одновременно означает разрыв, выпадение, немоту. Отсюда
и "подворачивание" языка. Язык действует как нога, проваливающаяся в
пустоту. Существенной оказывается, таким образом, не просто подмена "пущу"
на "пустю" -- но сам сдвиг, сам провал, сама непроизносимая и неназываемая
неловкость, которая не слышна, но ощущается именно в ложной постановке
языка50.
_______________
49 Jenny Laurent. La terreur et les signes. Paris: Gallimard,
1982. P. 113--114.
50 Каббалист Абраам Абулафиа утверждал, что согласные связаны с
органами тела и конечностями: "Знай, что все органы твоего тела соединены
между собой как формы букв одна с другой" (Cit. in: Idel Moshe.
Language, Torah and Hermeneutics in Abraham Abulafia. Albany:
SUNY Press, 1989. P. 6). Произнесение согласных отражается на
соответствующих членах тела, которые "подворачиваются". Зато гласные подобны
шару или кругу (Ibid. P. 8). То есть относятся как раз к области "ужаса" --
зияния.
Шар 217
Хармс любит трансформацию слов с помощью соскальзывания от одной
гласной к другой, особенно от "о" к "у", то есть, в рамках артикуляционных
форм, наиболее близких форме круга -- "вот-вут", "ноль-нуль".
Артикуляция ужаса -- это артикуляция пузыря, строящаяся вокруг
подворачивания и кругового зияния некой негативной сферы.
9
Для Липавского ужас "есть имя собственное" потому, что существует всего
один ужас, один страх. Нечто сходное утверждал Хармс по поводу иного чувства
-- любви -- в тексте 1940 года "Власть". Здесь рассуждает некая
неопределенная фигура со странным именем Фаол:
Вот я говорил о любви, я говорил о тех состояниях наших, которые
называются одним словом "любовь". Ошибка ли это языка, или все эти состояния
едины? Любовь матери к ребенку, любовь сына к матери и любовь мужчины к
женщине -- быть может это одна любовь? <...> Да я думаю, что сущность любви
не меняется от того, кто кого любит. Каждому человеку отпущена известная
величина любви (ПВН, 342).
Фаол иллюстрирует свои рассуждения историями, например, о том, как
"один артист любил свою мать и одну молоденькую полненькую девицу". Любил он
их, разумеется, по-разному. Так,
когда умерла мать, артист плакал, а когда девица вывалилась из окна и
тоже умерла, артист не плакал и завел себе другую девицу (ПВН, 341).
Это исчезновение матери и выпадение из окна девицы никак не отражаются
на сущности любви. Любовь остается неизменной и, по существу, не связанной с
исчезновением объекта. То же и с ужасом -- ужас трансцендирует свой объект,
он существует вне объекта, хотя, казалось бы, и связан с ним. Ужас -- один,
он, как и любовь, относится к области неизменного бытия.
В конце текста, в ответ на длинный монолог Фаола о единосущести любви:
-- Хветь! -- крикнул Мышин, вскакивая с пола. -- Сгинь! И Фаол
рассыпался, как плохой сахар (ПВН, 343).
Монолог Фаола обращен к Мышину, лежащему на полу и постоянно
реагирующему на все произносимое Фаолом странными междометиями или заумными
словами: "млям-млям", "шуп-шуп", "умняф". Эти слова как-то связаны с
рассуждениями Фаола.
Липавский писал в "Исследовании ужаса", что определенным формам жизни,
например ее "разлитой" и "неконцентрированной" форме, могут соответствовать
определенные звуки:
Такой жизни должны соответствовать и специфические звуки, -- хлюпанье,
глотанье, засасывание, словом, звуки, вызываемые разряжением и сдавливанием
(Логос, 82)
218 Глава 7
Эти звуки выражают сущность такого типа жизни в форме своего рода "имен
собственных". Звук хлюпанья или глотания не связан условно ни с каким
понятием и выражает существо самого процесса хлюпанья и глотания как некое
имя.
Если любовь -- это некая "сущность", оторванная он конкретных тел, то
звук "умняф" -- это тоже имя некой сущности, хотя и оторванной от всякой
предметной конкретности или понятийности. "Млям-млям", "шуп-шуп", "умняф"
каким-то образом соотнесены с Мышиным, на протяжении всего рассказа лежащим
на полу. В рассказе, написанном неделей позже "Власти", -- "Победе Мышина"
сообщается, что Мышин всегда лежит на полу в коридоре коммунальной квартиры,
потому что "у него нет другой жилплощади" (ПВН, 346). Мышин не имеет места,
он существует в некоем промежутке, нигде. В этом смысле он отчасти родствен
исчезающему, теряющему "место" Фаолу. Производимые им звуки -- это звуки, не
привязанные к "месту". Его "слова" -- звуковое выражение единичных и
замкнутых в себе смыслов. Его несвязанность с "местом" -- причина его
"победы", -- в рассказе его не удается ни сдвинуть, ни убрать.
"Рассыпание" Фаола, вероятно, также связано с его именем. Наиболее
очевидна связь Фаола с фалом, фаллосом. Выбор такого имени мотивирован его
монологом о любви. Сквозь все разнообразие ее объектов просвечивает некое
единство, которое закреплено в имени -- Фал. "Хветь!" Мышина содержит в себе
обсценное "еть...", как бы обнаруживающее природу Фаола и приводящее к его
исчезновению.
С другой стороны, в имени проступает английское fall -- падение.
При этом Хармс строит имя на сочетании звуков "а" и "о", призванном
передавать ощущение пустоты, зияния51.
Хармс чуток к звукописи или грамматической форме, которая обозначает
неопределенность бытия, сворачивание, исчезновение объекта. В 1933 году он
записывает, например:
Интересно, что немец, француз, англичанин, американец, японец, индус,
еврей, даже самоед -- все это определенные существительные как старое
россиянин. Для нового времени нет существительного для русского
человека. Есть слово "русский", существительное образованное от
прилагательного. Неопределенен русский человек! Но еще менее определенен
"Советский Житель". Как чутки слова! (МНК, 89)
Исчезновение России как государства чуть ли не детерминировано
исчезновением существительного, определяющего жителя России.
_____________________
51 Сочетание АО интересовало французского литератора и мистика Фабра
д'0ливе, оказавшего влияние на Флоренского. Флоренский в трактате "Имена"
пишет об этом сочетании как об "узле", "который соединяет, и точке, которая
разъединяет небытие и бытие". Флоренский, цитируя Фабра д'0ливе, обращается
к
...образу таинственного узла,который связывает небытие с бытием, дает
один из наиболее трудных для понимания корней... По мере того, как смысл его
обобщается, можно видеть, как из него рождаются все понятия о похотении,
о вожделенной страсти, о смутном желании, по мере того, как он
суживается, там можно открыть только чувство недостоверности и сомнения,
которое угасает в союзе или (Священник Павел Флоренский.
Имена, б. м.: Купина, 1993. С. 22).
Шар 219
Само слово существительное оказывается связанным с идеей
сущности.
Странные, заумные слова Мышина обладают некой магической силой (отсюда
и название текста -- "Власть"), способной воздействовать на телесность в
большей степени, чем монолог Фаола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
"подворачивается", вводит в движение языка верчение, круг. Лоран
Женни заметил, что ужас обыкновенно формируется вокруг пустоты, зияния.
Зияние это повторяется в акустическом зиянии звука, который одновременно
оказывается образом открытого, зияющего рта49.
Это зияние рта одновременно означает разрыв, выпадение, немоту. Отсюда
и "подворачивание" языка. Язык действует как нога, проваливающаяся в
пустоту. Существенной оказывается, таким образом, не просто подмена "пущу"
на "пустю" -- но сам сдвиг, сам провал, сама непроизносимая и неназываемая
неловкость, которая не слышна, но ощущается именно в ложной постановке
языка50.
_______________
49 Jenny Laurent. La terreur et les signes. Paris: Gallimard,
1982. P. 113--114.
50 Каббалист Абраам Абулафиа утверждал, что согласные связаны с
органами тела и конечностями: "Знай, что все органы твоего тела соединены
между собой как формы букв одна с другой" (Cit. in: Idel Moshe.
Language, Torah and Hermeneutics in Abraham Abulafia. Albany:
SUNY Press, 1989. P. 6). Произнесение согласных отражается на
соответствующих членах тела, которые "подворачиваются". Зато гласные подобны
шару или кругу (Ibid. P. 8). То есть относятся как раз к области "ужаса" --
зияния.
Шар 217
Хармс любит трансформацию слов с помощью соскальзывания от одной
гласной к другой, особенно от "о" к "у", то есть, в рамках артикуляционных
форм, наиболее близких форме круга -- "вот-вут", "ноль-нуль".
Артикуляция ужаса -- это артикуляция пузыря, строящаяся вокруг
подворачивания и кругового зияния некой негативной сферы.
9
Для Липавского ужас "есть имя собственное" потому, что существует всего
один ужас, один страх. Нечто сходное утверждал Хармс по поводу иного чувства
-- любви -- в тексте 1940 года "Власть". Здесь рассуждает некая
неопределенная фигура со странным именем Фаол:
Вот я говорил о любви, я говорил о тех состояниях наших, которые
называются одним словом "любовь". Ошибка ли это языка, или все эти состояния
едины? Любовь матери к ребенку, любовь сына к матери и любовь мужчины к
женщине -- быть может это одна любовь? <...> Да я думаю, что сущность любви
не меняется от того, кто кого любит. Каждому человеку отпущена известная
величина любви (ПВН, 342).
Фаол иллюстрирует свои рассуждения историями, например, о том, как
"один артист любил свою мать и одну молоденькую полненькую девицу". Любил он
их, разумеется, по-разному. Так,
когда умерла мать, артист плакал, а когда девица вывалилась из окна и
тоже умерла, артист не плакал и завел себе другую девицу (ПВН, 341).
Это исчезновение матери и выпадение из окна девицы никак не отражаются
на сущности любви. Любовь остается неизменной и, по существу, не связанной с
исчезновением объекта. То же и с ужасом -- ужас трансцендирует свой объект,
он существует вне объекта, хотя, казалось бы, и связан с ним. Ужас -- один,
он, как и любовь, относится к области неизменного бытия.
В конце текста, в ответ на длинный монолог Фаола о единосущести любви:
-- Хветь! -- крикнул Мышин, вскакивая с пола. -- Сгинь! И Фаол
рассыпался, как плохой сахар (ПВН, 343).
Монолог Фаола обращен к Мышину, лежащему на полу и постоянно
реагирующему на все произносимое Фаолом странными междометиями или заумными
словами: "млям-млям", "шуп-шуп", "умняф". Эти слова как-то связаны с
рассуждениями Фаола.
Липавский писал в "Исследовании ужаса", что определенным формам жизни,
например ее "разлитой" и "неконцентрированной" форме, могут соответствовать
определенные звуки:
Такой жизни должны соответствовать и специфические звуки, -- хлюпанье,
глотанье, засасывание, словом, звуки, вызываемые разряжением и сдавливанием
(Логос, 82)
218 Глава 7
Эти звуки выражают сущность такого типа жизни в форме своего рода "имен
собственных". Звук хлюпанья или глотания не связан условно ни с каким
понятием и выражает существо самого процесса хлюпанья и глотания как некое
имя.
Если любовь -- это некая "сущность", оторванная он конкретных тел, то
звук "умняф" -- это тоже имя некой сущности, хотя и оторванной от всякой
предметной конкретности или понятийности. "Млям-млям", "шуп-шуп", "умняф"
каким-то образом соотнесены с Мышиным, на протяжении всего рассказа лежащим
на полу. В рассказе, написанном неделей позже "Власти", -- "Победе Мышина"
сообщается, что Мышин всегда лежит на полу в коридоре коммунальной квартиры,
потому что "у него нет другой жилплощади" (ПВН, 346). Мышин не имеет места,
он существует в некоем промежутке, нигде. В этом смысле он отчасти родствен
исчезающему, теряющему "место" Фаолу. Производимые им звуки -- это звуки, не
привязанные к "месту". Его "слова" -- звуковое выражение единичных и
замкнутых в себе смыслов. Его несвязанность с "местом" -- причина его
"победы", -- в рассказе его не удается ни сдвинуть, ни убрать.
"Рассыпание" Фаола, вероятно, также связано с его именем. Наиболее
очевидна связь Фаола с фалом, фаллосом. Выбор такого имени мотивирован его
монологом о любви. Сквозь все разнообразие ее объектов просвечивает некое
единство, которое закреплено в имени -- Фал. "Хветь!" Мышина содержит в себе
обсценное "еть...", как бы обнаруживающее природу Фаола и приводящее к его
исчезновению.
С другой стороны, в имени проступает английское fall -- падение.
При этом Хармс строит имя на сочетании звуков "а" и "о", призванном
передавать ощущение пустоты, зияния51.
Хармс чуток к звукописи или грамматической форме, которая обозначает
неопределенность бытия, сворачивание, исчезновение объекта. В 1933 году он
записывает, например:
Интересно, что немец, француз, англичанин, американец, японец, индус,
еврей, даже самоед -- все это определенные существительные как старое
россиянин. Для нового времени нет существительного для русского
человека. Есть слово "русский", существительное образованное от
прилагательного. Неопределенен русский человек! Но еще менее определенен
"Советский Житель". Как чутки слова! (МНК, 89)
Исчезновение России как государства чуть ли не детерминировано
исчезновением существительного, определяющего жителя России.
_____________________
51 Сочетание АО интересовало французского литератора и мистика Фабра
д'0ливе, оказавшего влияние на Флоренского. Флоренский в трактате "Имена"
пишет об этом сочетании как об "узле", "который соединяет, и точке, которая
разъединяет небытие и бытие". Флоренский, цитируя Фабра д'0ливе, обращается
к
...образу таинственного узла,который связывает небытие с бытием, дает
один из наиболее трудных для понимания корней... По мере того, как смысл его
обобщается, можно видеть, как из него рождаются все понятия о похотении,
о вожделенной страсти, о смутном желании, по мере того, как он
суживается, там можно открыть только чувство недостоверности и сомнения,
которое угасает в союзе или (Священник Павел Флоренский.
Имена, б. м.: Купина, 1993. С. 22).
Шар 219
Само слово существительное оказывается связанным с идеей
сущности.
Странные, заумные слова Мышина обладают некой магической силой (отсюда
и название текста -- "Власть"), способной воздействовать на телесность в
большей степени, чем монолог Фаола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143