Они клялись, что работают всего несколько минут. Но я все равно
осталась с ними, лишь бы не лезть на свою полку. Потом попыталась помочь:
проверяла младенцев, передавала мокреньких, как только освобождался
столик.
Это немного ускорило дело. Потом я достала из люльки маленького
кривляку и начала укачивать.
- Я готова, давай его, - повернулась ко мне стюардесса.
- Он сухой, - ответила я. - А может, она. Просто ему одиноко и он
хочет, чтобы его приласкали.
- Перебьется.
- Это еще неизвестно. - Самое гадкое в этих яслях - шум. Детишки
будят друг друга и децибелы растут в геометрической прогрессии. Конечно,
все они были напуганы - я бы на их месте наверняка испугалась. - Ласка
детям нужна больше, чем что-либо другое.
- Им всем давали по бутылочке.
- Бутылочка ведь нянчить не умеет.
Она не ответила, просто стала проверять других детей. Я знала, что
права: ведь малыш слов не понимает, не знает, зачем он здесь и что
случилось. Он кричит, и его нужно успокоить.
Герди появилась как раз во время.
- Могу ли я помочь?
- Конечно, можешь. Вот... держи этого.
Минут через пять я завербовала еще троих девушек примерно моего
возраста и зацепила Кларка - вместо того чтобы спокойно лежать на койке,
он таскался по проходам. Энтузиазма он не проявил, но и не удрал - лучше
уж что-то делать, чем скучать.
Больше помощников искать не стоило - им будет негде стоять. А
работали мы так: две няньки отступили на шаг в изоляторы, а управляющая
всем процессом (это я) стояла на крошечном пятачке у трапа, готовая
шарахнуться в любой момент и в любом направлении, впуская людей в туалеты
и выпуская, конечно. Герди, самая высокая из нас, стояла чуть сбоку и
передавала самых плаксивых мне для вынесения вердикта: мокрых - пеленать,
а сухих - укачивать.
В деле разом были, самое малое, семь малышей, а иногда и целый
десяток, потому что при 0,1 "g" ноги совсем не устают, а ребенок почти
ничего не весит. Можно держать по малышу на каждой руке, что мы, кстати, и
делали.
Через десять минут наших стараний крик и плач затихли до уровня
отдельных всхлипов.
Я и не надеялась, что Кларк выстоит до конца, но он держался
молодцом. Может, потому что Герди была в той же комнате? Никогда раньше я
не видела у него такого лица - сурового и благородного одновременно. Он
стойко нянчил малышей и вскоре даже начал приговаривать "баю-бай" и "спи,
малышка, спи", словно всю свою жизнь только этим и занимался. И вот ведь
чудо: детишкам он очень нравился, у него на руках они затихали быстрее,
чем у любой из нас. Может, он их гипнотизировал?
Время от времени мы перегруппировывали силы: подходили свежие
добровольцы, а те, кто уставал - отдыхали. Меня тоже разок подменили. Я
быстренько перекусила, часок полежала в своей ячейке и снова приняла
вахту.
Я пеленала детишек, когда из динамика раздался голос Капитана:
"Прошу внимания. Через пять минут корабль перейдет в режим свободного
полета и наступит невесомость. Искусственное тяготение будет
восстановлено, как только мы закончим ремонтные работы на внешнем корпусе
корабля. Все пассажиры должны пристегнуться. Экипажу занять места согласно
вахтенному расписанию для режима свободного полета".
Я продолжала пеленать малыша - это дело нельзя бросать на полпути.
Тем временем убаюканных младенцев разложили по люлькам, а команду
баюкальщиков разогнали по ячейкам. Вращение корабля заметно замедлялось.
- Подди, беги наверх и пристегнись, - сказала мне стюардесса.
- Глупости, Биргит, - ответила я. - Здесь же дел невпроворот.
- Подди, это же приказ. Ты ведь пассажирка.
- А кто будет возиться с малышней? Одна ты? А куда девать четверых из
женского изолятора?
Биргит хлопнула себя по лбу, подхватилась и понеслась в изолятор.
Других стюардесс поблизости не было - все они проверяли ремни у пассажиров
- и загонять меня в ячейку было некому. А когда Биргит вернулась, на нее
навалилось столько хлопот, что она больше не напоминала мне о приказе. Она
закрепляла люльки, а я застегивала полог каждой. Честное слово, это не
легче, чем закрепить ремни на взрослом. Пологи держат детишек плотно, но
мягко, только головки остаются свободными.
Я еще возилась, когда завыла сирена, и Капитан остановил двигатель.
Мамочка моя! Вот когда начался сущий шабаш! Сирена разбудила спавших
малышей, перепугала остальных, и все они заорали во всю мочь, а один, над
которым я еще не застегнула полог, невесть каким образом выскочил из
люльки. Я ухватила его за ножку, но сама оторвалась от пола, и мы поплыли
в воздухе, пока не ткнулись в стену. Правда, теперь она была не стеной, а
просто препятствием. Невесомость все здорово путает, если вы к ней еще не
привыкли.
Стюардесса ловко схватка нас обоих, водворила пискуна в люльку и
застегнула полог, а меня подвесила на ремень. Тем временем выпростались
еще двое.
На этот раз я управилась получше: цапнула одного и держала, пока
Биргит разбиралась со вторым. Она-то чувствовала себя как рыба в воде,
двигалась плавно, словно балетная примадонна, только вдвое медленнее. Я
отметила для себя, что и мне нужно этому научиться.
Я сочла было, что кончились наши муки, но не тут-то было, Младенцы не
любят невесомости. Мало того, что она их пугает; главное - у них
совершенно отказывают сфинктеры. Кое-что впитывают пеленки, но далеко не
все. К тому же шестерых малышей недавно покормили.
Вот тут-то я и поняла, почему стюардессы обучаются на курсах нянь: в
следующие минуты мы вдвоем спасли от удушья пятерых малышей. Биргит
прочистила горлышко одному малышу, я, посмотрев, как она это делает,
помогла второму, она привела в порядок третьего... И так далее.
А потом мы вооружились чистыми пеленками и кое-как почистили воздух.
Вот что я вам скажу, милочка моя: если вы думаете, будто пережили самое
худшее, когда маленький братик стравил на ваше новое вечернее платье,
попробуйте того же самого в невесомости, где все это нигде не оседает, а
вольно летает, словно дым на ветру. Словом, или вы достанете это, или оно
достанет вас.
В шести экземплярах. В тесном закутке.
Когда мы вычистили (процентов на 95) наши авгиевы конюшни, нас от
макушек до щиколоток покрывало кислое молоко. Тут Капитан велел всем
приготовиться к ускорению и сразу же врубил тягу. К великому моему
облегчению. Явилась миссис Пил, главная стюардесса, и ужаснулась, что я не
в ячейке и не пристегнута. Я изящно и вежливо послала ее к черту (будь я
другого возраста и пола, она бы у меня услышала!) и спросила, что сказал
бы Капитан, если бы два младенца задохнулись насмерть только потому, что я
соблюла инструкцию. Биргит подтвердила, что я спасла двоих малышей, а
может, и больше, ей, сами понимаете, было не до счета.
Миссис Пил тут же сменила тон, извинилась передо мной, выразила мне
благодарность, глубоко вздохнула, вытерла лоб, пошатнулась. Словом, видно
было, что она прямо-таки с ног валится. Впрочем, это не помешало ей перед
уходом проверить всех малышей. Вскоре явилась смена, а мы с Биргит залезли
в женский туалет и попытались привести себя в порядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43