Прохладные залы
обогревались огромными изразцовыми печами, и запах смолы смешивался с
ароматом благовоний. В любое время года Александра Федоровна украшала
дворец цветами. С наступлением холодов цветы доставлялись в Царское Село
поездом из Крыма. Каждой комнате свойственен был свой букет запахов. В
одной в высоких китайских вазах стояли лилии, источавшие тонкий аромат, в
серебряных чашах стояли нежные фиалки и ландыши, в драгоценных лаковых
горшочках - душистые гиацинты.
Чтобы беречь этот рай земной, содержать в порядке газоны и срезать
цветы, чистить лошадей, полировать автомобили, натирать полы, стелить
постели, протирать хрусталь, прислуживать на банкетах, купать и одевать
царских детей нужны сотни рук. Помимо казаков царскую семью охранял
собственный его величества конвой. Его составляли пять тысяч солдат, с
тщанием отобранных из всех полков лейб-гвардии. Они обеспечивали охрану
парковых ворот и патрулирование в парке. В вестибюлях, коридорах, на
лестницах, в кухнях и даже погребах дворца постоянно находились на посту
три десятка часовых. Помимо них во дворце дежурили переодетые в штатское
полицейские, которые наблюдали за прислугой, торговцами, рабочими и
заносили в особую тетрадь имена всех, кто приходил и выходил из дворца. В
пасмурную погоду, выглянув из окна, царь видел рослого солдата в шинели,
фуражке и сапогах, шагавшего взад и вперед. Неподалеку обычно скучал
полицейский агент в калошах и с зонтиком в руках.
По сверкающему паркету залов, проходя через задрапированные шелком
покои, двигались камер-лакеи в великолепных ливреях. В лакированных
башмаках неслышно ступали конюхи в алых плащах с императорскими орлами и
шляпах с алыми, желтыми и черными страусовыми перьями. "Вверх по лестнице,
покрытой ковровой дорожкой, взбежали камер-лакеи в своих белоснежных
чулках, - вспоминал один посетитель, попавший в царский дворец. - Мы
проходили через гостиные, вестибюли, банкетные залы, ступая то по ковру,
то по натертому до блеска паркету, то снова по ковру... У каждой двери
стояло по два ливрейных лакея в самых разнообразных костюмах, в
зависимости от того, возле какой комнаты они находились. Одни были в
обычных черных фраках, другие в польских костюмах, третьи в красных
башмаках, белых чулках и гетрах. Около дверей одной из комнат стояли два
живописных лакея... в алых чалмах, скрепленных блестящими пряжками".
Со времен Екатерины II в жизни дворца ничего не изменилось ни во
внешней ее стороне, ни в ритме. Установленный еще в прошлом веке
придворный этикет оставался незыблемым, как гранитная глыба. После встреч
с царем или императрицей, уходя, придворные пятились. Никто не смел
перечить члену императорской семьи. Нельзя было первым обращаться к
представителям царской фамилии. Находясь в присутствии государя или
государыни, друзья не здоровались, словно бы не замечая друг друга, если
этого первой не сделала царственная особа.
Нередко казалось, что придворный протокол существует сам по себе, по
инерции, без всякого вмешательства людей. Однажды лейб-медик Е.Боткин был
удивлен, получив анненскую ленту. Согласно протоколу он испросил у царя
аудиенции, чтобы выразить тому свою признательность. Встречаясь ежедневно
с Боткиным во дворце, государь поразился просьбе. "Что-нибудь случилось,
если вы желаете встретиться со мной официально?" - спросил он. "Нет ваше
величество, - ответил врач. - Я лишь хотел выразить Вам свою благодарность
за награду, - указал он на звезду, приколотую к груди. "Поздравляю, -
улыбнулся царь. - А я и не знал, что наградил вас".
С личностью императора была связана жизнь всего царско-сельского
общества. Царское Село представляло собой нарядный провинциальный городок,
обитателей которого интересовало лишь одно - жизнь Двора и придворные
сплетни. Все, что происходило в аристократических особняках, выстроившихся
вдоль широкого, обсаженного деревьями бульвара, который вел от вокзала к
императорскому парку, было связано с тем, что происходило в царской семье.
Стоило царю или государыне кому-то кивнуть, улыбнуться или сказать слово -
и разговоров хватало на целую неделю. А какие разгорались страсти, когда
дело касалось должностей, наград, приглашений на чашку чаю! Приглашения во
дворец ценились на вес золота. Что могло быть приятнее, чем услышать
баритон дворцового скорохода: "Вам телефонируют из покоев ее
императорского величества!"
Дирижером придворной жизни, церемонийместером всех событий,
происходивших при Дворе, раздававшем ордена и ленты, арбитром всех споров,
был престарелый граф Владимир Фредерикс, потомок шведского дворянского
рода. В 1897 году, в возрасте 60 лет, Фредерикс стал министром Двора.
Должность эту он занимал вплоть до 1917 года, когда она была упразднена.
Николай Александрович и Александра Федоровна души не чаяли в "our old man"
[("наш старик" (англ.))], как они называли Фредерикса. Тот, в свою
очередь, относился к государю и императрице как к родным детям и в узком
кругу называл их "mes enfans". [("дети мои" (франц.))]
"Граф Фредерикс, - писал Морис Палеолог, французский посол, - вполне
олицетворяет жизнь Двора. Из всех подданных царя на него сыплется больше
всего почестей и титулов. Он - министр императорского Двора и уделов,
генерал-адьютант, генерал от кавалерии, член Государственного Совета,
канцлер императорских орденов, главноуправляющий кабинетом его величества.
Все его долгое существование протекло во дворцах и придворных
церемониях, в шествиях и в парадах, под шитьем и галунами... Он посвящен
во все тайны императорской фамилии. Он раздает от имени императора все
милости и все дары, все выговора и все кары. Великие князья и великие
княгини осыпают его знаками внимания, так как это он управляет их делами,
он заглушает их скандалы, он платит их долги. Несмотря на всю трудность
его обязанностей, нельзя указать ни одного его врага, столько у него
вежливости и такта. К тому же, он был одним из самых красивых людей своего
поколения, одним из самых изящных кавалеров, и его успехи у женщин
неисчислимы. Он сохранил свою стройную фигуру, свои очаровательные манеры...
Он совершенный образец своего звания, высший блюститель обрядов и
чинопочитания, приличий и традиций, учтивости и светскости".
Но возраст давал себя знать. Фредерикс занемог, силы оставляли его.
Засыпал во время заседаний. Стал забывчив. Во время войны во дворец прибыл
князь Барятинский, чтобы вручить государю орден св. Георгия. "Фредерикс
направился к царю объявить о приходе князя, - вспоминал Боткин, - но, брел
из комнаты в комнату, забыл, зачем идет, и ушел прочь. Государь ждал князя
в одной комнате, князь государя - в соседней. Оба были удивлены и
раздосадованы такой медлительностью". В другом случае Фредерикс подошел к
государю и, приняв его за своего зятя, Воейкова, спросил: "А ты будешь
сегодня на Высочайшем завтраке?" Когда император недоуменно посмотрел на
министра, тот объяснил, что принял его за кого-то другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
обогревались огромными изразцовыми печами, и запах смолы смешивался с
ароматом благовоний. В любое время года Александра Федоровна украшала
дворец цветами. С наступлением холодов цветы доставлялись в Царское Село
поездом из Крыма. Каждой комнате свойственен был свой букет запахов. В
одной в высоких китайских вазах стояли лилии, источавшие тонкий аромат, в
серебряных чашах стояли нежные фиалки и ландыши, в драгоценных лаковых
горшочках - душистые гиацинты.
Чтобы беречь этот рай земной, содержать в порядке газоны и срезать
цветы, чистить лошадей, полировать автомобили, натирать полы, стелить
постели, протирать хрусталь, прислуживать на банкетах, купать и одевать
царских детей нужны сотни рук. Помимо казаков царскую семью охранял
собственный его величества конвой. Его составляли пять тысяч солдат, с
тщанием отобранных из всех полков лейб-гвардии. Они обеспечивали охрану
парковых ворот и патрулирование в парке. В вестибюлях, коридорах, на
лестницах, в кухнях и даже погребах дворца постоянно находились на посту
три десятка часовых. Помимо них во дворце дежурили переодетые в штатское
полицейские, которые наблюдали за прислугой, торговцами, рабочими и
заносили в особую тетрадь имена всех, кто приходил и выходил из дворца. В
пасмурную погоду, выглянув из окна, царь видел рослого солдата в шинели,
фуражке и сапогах, шагавшего взад и вперед. Неподалеку обычно скучал
полицейский агент в калошах и с зонтиком в руках.
По сверкающему паркету залов, проходя через задрапированные шелком
покои, двигались камер-лакеи в великолепных ливреях. В лакированных
башмаках неслышно ступали конюхи в алых плащах с императорскими орлами и
шляпах с алыми, желтыми и черными страусовыми перьями. "Вверх по лестнице,
покрытой ковровой дорожкой, взбежали камер-лакеи в своих белоснежных
чулках, - вспоминал один посетитель, попавший в царский дворец. - Мы
проходили через гостиные, вестибюли, банкетные залы, ступая то по ковру,
то по натертому до блеска паркету, то снова по ковру... У каждой двери
стояло по два ливрейных лакея в самых разнообразных костюмах, в
зависимости от того, возле какой комнаты они находились. Одни были в
обычных черных фраках, другие в польских костюмах, третьи в красных
башмаках, белых чулках и гетрах. Около дверей одной из комнат стояли два
живописных лакея... в алых чалмах, скрепленных блестящими пряжками".
Со времен Екатерины II в жизни дворца ничего не изменилось ни во
внешней ее стороне, ни в ритме. Установленный еще в прошлом веке
придворный этикет оставался незыблемым, как гранитная глыба. После встреч
с царем или императрицей, уходя, придворные пятились. Никто не смел
перечить члену императорской семьи. Нельзя было первым обращаться к
представителям царской фамилии. Находясь в присутствии государя или
государыни, друзья не здоровались, словно бы не замечая друг друга, если
этого первой не сделала царственная особа.
Нередко казалось, что придворный протокол существует сам по себе, по
инерции, без всякого вмешательства людей. Однажды лейб-медик Е.Боткин был
удивлен, получив анненскую ленту. Согласно протоколу он испросил у царя
аудиенции, чтобы выразить тому свою признательность. Встречаясь ежедневно
с Боткиным во дворце, государь поразился просьбе. "Что-нибудь случилось,
если вы желаете встретиться со мной официально?" - спросил он. "Нет ваше
величество, - ответил врач. - Я лишь хотел выразить Вам свою благодарность
за награду, - указал он на звезду, приколотую к груди. "Поздравляю, -
улыбнулся царь. - А я и не знал, что наградил вас".
С личностью императора была связана жизнь всего царско-сельского
общества. Царское Село представляло собой нарядный провинциальный городок,
обитателей которого интересовало лишь одно - жизнь Двора и придворные
сплетни. Все, что происходило в аристократических особняках, выстроившихся
вдоль широкого, обсаженного деревьями бульвара, который вел от вокзала к
императорскому парку, было связано с тем, что происходило в царской семье.
Стоило царю или государыне кому-то кивнуть, улыбнуться или сказать слово -
и разговоров хватало на целую неделю. А какие разгорались страсти, когда
дело касалось должностей, наград, приглашений на чашку чаю! Приглашения во
дворец ценились на вес золота. Что могло быть приятнее, чем услышать
баритон дворцового скорохода: "Вам телефонируют из покоев ее
императорского величества!"
Дирижером придворной жизни, церемонийместером всех событий,
происходивших при Дворе, раздававшем ордена и ленты, арбитром всех споров,
был престарелый граф Владимир Фредерикс, потомок шведского дворянского
рода. В 1897 году, в возрасте 60 лет, Фредерикс стал министром Двора.
Должность эту он занимал вплоть до 1917 года, когда она была упразднена.
Николай Александрович и Александра Федоровна души не чаяли в "our old man"
[("наш старик" (англ.))], как они называли Фредерикса. Тот, в свою
очередь, относился к государю и императрице как к родным детям и в узком
кругу называл их "mes enfans". [("дети мои" (франц.))]
"Граф Фредерикс, - писал Морис Палеолог, французский посол, - вполне
олицетворяет жизнь Двора. Из всех подданных царя на него сыплется больше
всего почестей и титулов. Он - министр императорского Двора и уделов,
генерал-адьютант, генерал от кавалерии, член Государственного Совета,
канцлер императорских орденов, главноуправляющий кабинетом его величества.
Все его долгое существование протекло во дворцах и придворных
церемониях, в шествиях и в парадах, под шитьем и галунами... Он посвящен
во все тайны императорской фамилии. Он раздает от имени императора все
милости и все дары, все выговора и все кары. Великие князья и великие
княгини осыпают его знаками внимания, так как это он управляет их делами,
он заглушает их скандалы, он платит их долги. Несмотря на всю трудность
его обязанностей, нельзя указать ни одного его врага, столько у него
вежливости и такта. К тому же, он был одним из самых красивых людей своего
поколения, одним из самых изящных кавалеров, и его успехи у женщин
неисчислимы. Он сохранил свою стройную фигуру, свои очаровательные манеры...
Он совершенный образец своего звания, высший блюститель обрядов и
чинопочитания, приличий и традиций, учтивости и светскости".
Но возраст давал себя знать. Фредерикс занемог, силы оставляли его.
Засыпал во время заседаний. Стал забывчив. Во время войны во дворец прибыл
князь Барятинский, чтобы вручить государю орден св. Георгия. "Фредерикс
направился к царю объявить о приходе князя, - вспоминал Боткин, - но, брел
из комнаты в комнату, забыл, зачем идет, и ушел прочь. Государь ждал князя
в одной комнате, князь государя - в соседней. Оба были удивлены и
раздосадованы такой медлительностью". В другом случае Фредерикс подошел к
государю и, приняв его за своего зятя, Воейкова, спросил: "А ты будешь
сегодня на Высочайшем завтраке?" Когда император недоуменно посмотрел на
министра, тот объяснил, что принял его за кого-то другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175