Затем имело место прогрессирующее вырождение абсолютного устрашения в равновесие страха между Востоком и Западом, называемое устрашением Сильного Сильным. Еще позднее максималистская доктрина «гарантированного взаимного уничтожения» привела к уравнивающей власти атома и устрашению Сильного Слабым, исторический пример коего представляет «ударная сила» генерала де Голля: пример отождествления государственного суверенитета с обладанием атомным оружием.
Наконец, в эпоху распространения ядерного оружия теория устрашения Безумного Сильным, продемонстрированная продолжительным конфликтом с Ираком, открыла ящик Пандоры военного безумия. Тем не менее, пока — после ядерных испытаний Индии и Пакистана, ведущих сегодня войну в Кашмире, — противятся запуску самой новейшей теории: устрашения Слабого Слабым… Когда это случится, уравнивающая власть атома испарится и откроется перспектива абсурдной теории устрашения Безумного Безумным] В связи с этим длительным «геостратегическим» закатом современной истории, каковая самой своей нестабильностью представляет серьезную угрозу миру, недавнее намерение нарушить суверенитет наций благодаря пресловутому долгу гуманитарного вмешательства лишь увеличивает хаос, риск геополитической дестабилизации мира.
С этой точки зрения, первая война НАТО в Восточной Европе не говорит ничего хорошего о способностях Соединенных Штатов устанавливать долгосрочный мир в эпоху распространения по всей планете опасностей, вкратце обозначенных выше. Из-за невозможности уничтожить бомбу сегодня вознамерились уничтожить государство, национальное государство, отныне обвиняемое во всевозможных грехах «самостийности» и «националистических» преступлениях, а тем временем военно-промышленному и военно-научному комплексу прощается все, хотя он уже в течение столетия непрерывно модернизирует страх… накапливая наиболее ужасные вооружения, от удушающих газов и бактериологического оружия до оружия термоядерного, предвкушая опустошения, вызываемые информационной бомбой или, более того, бомбой генетической, способной уничтожить не только национальное государство, но и народ как таковой, все население, путем изменения генома рода человеческого.
Значит, не надо удивляться констатации того, что, независимо от политического результата послевоенной политики на Балканах, этот конфликт составляет перелом тысячелетия. Решительно возобновляя гонку вооружений, обеспечивающих превосходство (аэрокосмическое и ядерное), иными словами — гонку на экономическое истощение наций, первая война НАТО во имя прав человека предвещает новое «неравновесие страха» между Востоком и Западом.
То, к чему стремятся Соединенные Штаты в этом бегстве вперед, но также и прежде всего — «ввысь», к мировому господству, — это обретение благословенного состояния Вторичного Устрашения, устрашения без противников и без партнеров. Потому-то Госдепартамент и Пентагон и уделяют так мало внимания фиаско в Косове… Ведь то было фиаско блока НАТО, поддержавшего последнюю великую державу, желающую обеспечить в XXI веке незыблемую гегемонию над экономической и политической глобализацией, пусть даже и ценой коалиционной войны, кото-158 рая, как и старая добрая тихоокеанская коалиционная политика, поддерживаемая ООН, ясно показала свою ограниченность.
14 апреля 1999 года, меньше, чем за месяц до окончания войны на Балканах, советник президента Клинтона по делам Европы господин Иво Дааль-дер заявил: «В Косове НАТО не выполнил даже своей минимальной задачи. Этот провал впечатляет».
Во всяком случае, что представляется очевидным спустя десять лет после падения Берлинской стены, так это некомпетентность европейского сообщества в обеспечении какого бы то ни было политического суверенитета в том, что касается обороны континента, пережившего, однако, в XX веке настоящую столетнюю войну.
IV
Ничто — все-таки программа. Даже нигилизм — это догма.
Чоран.
В июне 1999 года Комитет ООН по продовольствию и сельскому хозяйству (FAO) сообщил, что тридцать стран — шестнадцать из которых находятся в Африке — испытывают серьезную нехватку продовольствия. Примечательно, что в этом списке присутствовала и Югославия.
Обычно говорят, что пустыни расстилаются. Однако по планете расстилается не пустыня, а пустошь окраин, где проживает, не перемешиваясь между собой, множество этнических микрокосмов — в бараках, в поселках для переселенцев, в дешевых домах…
Когда недавно у юных алжирцев спросили, почему они не желают остаться в Северной Африке и предпочли бы иммигрировать, они с убедительной простотой отвечали: «Потому что взять здесь нечего.» С таким же успехом они могли бы сказать: «По тому что все здесь уже похоже на пустыню i» Депортированные люди, проживающие в лагерях предместий, не являются, как любят повторять наши министры, «дикарями» или же «новыми варварами». На самом деле, их существование лишь свидетельствует о неумолимо возникающей человеческой нищете и ничтожестве, доселе нам практически неведомых.
Отбросы военно-промышленной и научной цивилизации, которая почти два века занималась избавлением индивида от познаний и навыков, накопленных поколение за поколением в течение тысячелетий, ожидают возникновения постиндустриального движения, каковое сегодня намеревается вытеснить их, как решительно непригодных, в зоны бесправия, где они будут оставлены без защиты и предоставлены бесчинствам kapos1 нового типа.
Таким образом, бесполезно размышлять о региональных аспектах конфликта в Югославии, поскольку очевидно, что не Град-Мир, но огромная Окраина Мира уже достигла восточных ворот Европы.1 Огромная окраина, наполненная бандами .хищников вроде Национальной армии освобождения Косова или нерегулярных сербских формирований, методы и злодейства которых (похищение людей, рэкет, пытки, убийства, торговля наркотиками и оружием и т. д.) тревожно напоминают действия мафиозных кланов и прочих европейских, американских, азиатских «уважаемых сообществ»…
Во время наступления на Сербию, союзники, впрочем, смогли ощутить это на собственной шкуре: полувоенные группировки, когда-то ими вооруженные, мало заботились о том, чтобы воевать, и гораздо больше о том, чтобы, нигде не сосредотачиваясь, издеваться над войной.2 Более того, когда с конца июня албанские беженцы начали возвращаться в Косово, стало понятно, что «открытая граница» способствует проникновению в страну главарей мафии и мафиозных преступников из района Кукеса и Тропойе.
«На дорогах, — пишет один корреспондент, — появляется все больше тяжелых машин с затем-160 ненными стеклами из Албании, и даже без каких-либо номеров. Уже два дня, как люди, занимающиеся теневым бизнесом и торговлей наркотиками, достигли Митровицы и Приштины, после того, как они были заброшены в район Печа».3 Быстротой такого рода криминального проникновения во многом объясняется распространение хаоса и разрушений в Латинской Америке и Африке, где, как заметил Джимми Картер: «Пересекая континент, путешественник видит череду стран, охваченных войнами, в которых никто не заинтересован» … К сказанному можно было бы добавить: «и которые уже никогда не прекратятся».
Балканизация, сицилизация, эндоколониза-ция — всего лишь устаревшие именования перманентной войны, уже не гражданской, но затеянной для гражданских лиц, — именования постоянно возникающей угрозы, которая рано или поздно вызовет паническую эмиграцию местного населения — обобранного, ограбленного, подвергнутого насилию, — в оставшиеся земли обетованные, где еще существует правовое государство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Наконец, в эпоху распространения ядерного оружия теория устрашения Безумного Сильным, продемонстрированная продолжительным конфликтом с Ираком, открыла ящик Пандоры военного безумия. Тем не менее, пока — после ядерных испытаний Индии и Пакистана, ведущих сегодня войну в Кашмире, — противятся запуску самой новейшей теории: устрашения Слабого Слабым… Когда это случится, уравнивающая власть атома испарится и откроется перспектива абсурдной теории устрашения Безумного Безумным] В связи с этим длительным «геостратегическим» закатом современной истории, каковая самой своей нестабильностью представляет серьезную угрозу миру, недавнее намерение нарушить суверенитет наций благодаря пресловутому долгу гуманитарного вмешательства лишь увеличивает хаос, риск геополитической дестабилизации мира.
С этой точки зрения, первая война НАТО в Восточной Европе не говорит ничего хорошего о способностях Соединенных Штатов устанавливать долгосрочный мир в эпоху распространения по всей планете опасностей, вкратце обозначенных выше. Из-за невозможности уничтожить бомбу сегодня вознамерились уничтожить государство, национальное государство, отныне обвиняемое во всевозможных грехах «самостийности» и «националистических» преступлениях, а тем временем военно-промышленному и военно-научному комплексу прощается все, хотя он уже в течение столетия непрерывно модернизирует страх… накапливая наиболее ужасные вооружения, от удушающих газов и бактериологического оружия до оружия термоядерного, предвкушая опустошения, вызываемые информационной бомбой или, более того, бомбой генетической, способной уничтожить не только национальное государство, но и народ как таковой, все население, путем изменения генома рода человеческого.
Значит, не надо удивляться констатации того, что, независимо от политического результата послевоенной политики на Балканах, этот конфликт составляет перелом тысячелетия. Решительно возобновляя гонку вооружений, обеспечивающих превосходство (аэрокосмическое и ядерное), иными словами — гонку на экономическое истощение наций, первая война НАТО во имя прав человека предвещает новое «неравновесие страха» между Востоком и Западом.
То, к чему стремятся Соединенные Штаты в этом бегстве вперед, но также и прежде всего — «ввысь», к мировому господству, — это обретение благословенного состояния Вторичного Устрашения, устрашения без противников и без партнеров. Потому-то Госдепартамент и Пентагон и уделяют так мало внимания фиаско в Косове… Ведь то было фиаско блока НАТО, поддержавшего последнюю великую державу, желающую обеспечить в XXI веке незыблемую гегемонию над экономической и политической глобализацией, пусть даже и ценой коалиционной войны, кото-158 рая, как и старая добрая тихоокеанская коалиционная политика, поддерживаемая ООН, ясно показала свою ограниченность.
14 апреля 1999 года, меньше, чем за месяц до окончания войны на Балканах, советник президента Клинтона по делам Европы господин Иво Дааль-дер заявил: «В Косове НАТО не выполнил даже своей минимальной задачи. Этот провал впечатляет».
Во всяком случае, что представляется очевидным спустя десять лет после падения Берлинской стены, так это некомпетентность европейского сообщества в обеспечении какого бы то ни было политического суверенитета в том, что касается обороны континента, пережившего, однако, в XX веке настоящую столетнюю войну.
IV
Ничто — все-таки программа. Даже нигилизм — это догма.
Чоран.
В июне 1999 года Комитет ООН по продовольствию и сельскому хозяйству (FAO) сообщил, что тридцать стран — шестнадцать из которых находятся в Африке — испытывают серьезную нехватку продовольствия. Примечательно, что в этом списке присутствовала и Югославия.
Обычно говорят, что пустыни расстилаются. Однако по планете расстилается не пустыня, а пустошь окраин, где проживает, не перемешиваясь между собой, множество этнических микрокосмов — в бараках, в поселках для переселенцев, в дешевых домах…
Когда недавно у юных алжирцев спросили, почему они не желают остаться в Северной Африке и предпочли бы иммигрировать, они с убедительной простотой отвечали: «Потому что взять здесь нечего.» С таким же успехом они могли бы сказать: «По тому что все здесь уже похоже на пустыню i» Депортированные люди, проживающие в лагерях предместий, не являются, как любят повторять наши министры, «дикарями» или же «новыми варварами». На самом деле, их существование лишь свидетельствует о неумолимо возникающей человеческой нищете и ничтожестве, доселе нам практически неведомых.
Отбросы военно-промышленной и научной цивилизации, которая почти два века занималась избавлением индивида от познаний и навыков, накопленных поколение за поколением в течение тысячелетий, ожидают возникновения постиндустриального движения, каковое сегодня намеревается вытеснить их, как решительно непригодных, в зоны бесправия, где они будут оставлены без защиты и предоставлены бесчинствам kapos1 нового типа.
Таким образом, бесполезно размышлять о региональных аспектах конфликта в Югославии, поскольку очевидно, что не Град-Мир, но огромная Окраина Мира уже достигла восточных ворот Европы.1 Огромная окраина, наполненная бандами .хищников вроде Национальной армии освобождения Косова или нерегулярных сербских формирований, методы и злодейства которых (похищение людей, рэкет, пытки, убийства, торговля наркотиками и оружием и т. д.) тревожно напоминают действия мафиозных кланов и прочих европейских, американских, азиатских «уважаемых сообществ»…
Во время наступления на Сербию, союзники, впрочем, смогли ощутить это на собственной шкуре: полувоенные группировки, когда-то ими вооруженные, мало заботились о том, чтобы воевать, и гораздо больше о том, чтобы, нигде не сосредотачиваясь, издеваться над войной.2 Более того, когда с конца июня албанские беженцы начали возвращаться в Косово, стало понятно, что «открытая граница» способствует проникновению в страну главарей мафии и мафиозных преступников из района Кукеса и Тропойе.
«На дорогах, — пишет один корреспондент, — появляется все больше тяжелых машин с затем-160 ненными стеклами из Албании, и даже без каких-либо номеров. Уже два дня, как люди, занимающиеся теневым бизнесом и торговлей наркотиками, достигли Митровицы и Приштины, после того, как они были заброшены в район Печа».3 Быстротой такого рода криминального проникновения во многом объясняется распространение хаоса и разрушений в Латинской Америке и Африке, где, как заметил Джимми Картер: «Пересекая континент, путешественник видит череду стран, охваченных войнами, в которых никто не заинтересован» … К сказанному можно было бы добавить: «и которые уже никогда не прекратятся».
Балканизация, сицилизация, эндоколониза-ция — всего лишь устаревшие именования перманентной войны, уже не гражданской, но затеянной для гражданских лиц, — именования постоянно возникающей угрозы, которая рано или поздно вызовет паническую эмиграцию местного населения — обобранного, ограбленного, подвергнутого насилию, — в оставшиеся земли обетованные, где еще существует правовое государство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14