Но и этот специалист не обнаружил инспираторов заговора. Позвонив в Берлин Мюллеру, он доложил ему о результатах допросов и высказал свое мнение. Тот в ответ только воскликнул: «Ради Бога, разве можно делать такие выводы!»
Даже Гейдрих в конце концов был вынужден согласиться с тем, что Эльзер действовал в одиночку.
И Гиммлеру пришлось выслушать от Гитлера то, чего он так опасался: обвинение в несостоятельности. Фюрер так и не простил рейхсфюрера СС за то, что он не смог представить ему «истинных» виновников покушения 8 ноября 1939 года.
Для соперника Гиммлера Риббентропа афера с Эльзером сыграла положительную роль. Пока аппарат Гиммлера пунктуально выполнял все приказы и пожелания Гитлера, он был вне критики. Теперь же она стала возможной. Но Риббентроп продолжал выжидать.
И подходящий момент наступил через год после событий 8 ноября. СД показала себя слишком самостоятельной, так что Гитлер в ярости кричал, что «выкорчует черную чуму, если она не будет беспрекословно повиноваться». Причиной гнева Гитлера послужила попытка железной гвардии совершить государственный переворот в Румынии — сместить союзника Гитлера генерала Антонеску, ультраконсервативного премьер-министра страны, причем при явной поддержке СД. Немецкая политика в отношении Румынии высветила гротескно противоречия между министерством иностранных дел и службой безопасности. СД поддерживала железную гвардию — национал-революционную партию фашистского толка, в которой Гиммлер и Гейдрих видели партию, родственную НСДАП. Но генерал Антонеску, придерживавшийся балканских традиций и отрицательно относившийся как к демократии, так и фашизму, упредил гвардейцев в сентябре 1940 года, встав у кормила власти.
У него была веская причина быть благодарным немцам, так как, будучи арестованным в июле 1940 года королем Каролем, он был освобожден в результате демарша немецких дипломатов. Берлинский МИД усматривал в нем будущего диктатора страны. Вначале Антонеску действительно поддерживал союзнические отношения с железной гвардией, совместно с которой управлял государством. Однако через несколько месяцев союз этот распался, и предводитель гвардейцев Хориа Сима стал готовить восстание против Антонеску, рассчитывая на помощь Германии, которую ему обещали советники из СД.
21 января 1941 года гвардейцы нанесли удар. Почти все правительственные здания и площади Бухареста оказались в их руках. Антонеску удерживал только свою резиденцию. Положение его было критическим, ему мог помочь только Гитлер. 22 января генерал сделал запрос через немецкую миссию, пытаясь выяснить, пользуется ли он еще доверием Гитлера. Риббентроп ответил немедленно: «Да, Антонеску должен действовать как считает необходимости и целесообразным. Фюрер же советует ему поступить с легионерами так же, как он в свое время обошелся с рёмскими путчистами».
Антонеску нанес ответный удар, и ликвидировал попытку переворота, начав жестко преследовать своих противников. Тогда неожиданно вмешалась СД, укрыв в безопасных местах Хориа Симу и 14 командиров железной гвардии, а также нескольких их ближайших соратников. Только после того, как румынская полиция прекратила поиск бежавших, СД контрабандно переправила их через границу, надев на них немецкую форму и использовав санитарные автомашины.
Как только ему стало известно о выходках СД, Риббентроп доложил Гитлеру о событиях в Румынии, усмотрев в них чудовищный заговор службы безопасности против официальной внешней политики рейха: представитель СД в Румынии подбил Симу на путч, Лоренц же назначил Андреаса Шмидта руководителем румынской группы немцев, который и укрывал Симу. Более того, Шмидт, являясь зятем начальника главного управления штаба СС Готтлоба Бергера, протянул нити заговора к руководству СС.
Риббентроп назначил нового посланника в Бухарест, снабдив его самыми высокими полномочиями, который немедленно выдворил из состава миссии представителя СД. Сразу же по прибытии в рейх тот был арестован и провел несколько месяцев в застенках гестапо. Престижу СД был нанесен серьезный урон, в связи с чем Риббентроп, наконец-то, отважился призвать к порядку столь ненавидимых им «полицейских атташе». С апреля по июнь 1941 года он написал шефу главного управления имперской безопасности Гейдриху три письма, в которых высказывалось требование приостановить вмешательство СД во внешнеполитическую область и говорилось о необходимости установления новых рабочих отношений между их ведомствами.
Министр иностранных дел отказался от договоренностей, принятых 26 октября 1939 года, сославшись на распоряжение Гитлера, по которому все действия немецких организаций за рубежом становились подотчетны соответствующему шефу дипломатической миссии или посольства. Вместе с тем он потребовал, чтобы и «полицейские атташе» вели свою служебную переписку только через дипломатическую службу.
Гиммлер пошел на попятную. Между ним и Риббентропом 9 августа 1941 года была достигнута новая договоренность, по которой вся служебная переписка «полицейских атташе» с главным управлением имперской безопасности отныне должна была проходить через начальников дипломатических миссий. СД обязалась также прекратить любое вмешательство во внутренние проблемы иностранных государств.
Риббентроп даже пошел дальше, чтобы более энергично отстаивать свои внешнеполитические прерогативы в отношении СД, о чем напоминал рейхсфюреру СС при малейшей оказии.
Когда Гиммлер решил совершить поездку в Италию по приглашению итальянского министра иностранных дел, Риббентроп нравоучительно напомнил ему, что «заявки на разрешение поездок за рубеж всеми лицами, в том числе и руководителями государства и партии, должны подаваться своевременно в министерство иностранных дел в псьменном виде». Когда Гиммлер изложит ему цель своей зарубежной поездки, он решит, стоит ли рекомендовать фюреру этот вояж.
Как-то раз он написал Гиммлеру: «Если ты станешь придерживаться мнения, что, исходя из предоставленных тебе в рейхе функций, располагаешь особыми полномочиями и в своих действиях за рубежом, могу заявить, что таких полномочий в области внешней политики рейха я признавать не собираюсь».
Риббентроп принял меры, чтобы воспрепятствовать внешнеполитическим амбициям СС в Юго-Восточной Европе, где СД имела широкие связи. Для этого он вошел в союз с СА. Летом 1941 года целый ряд дипломатических постов на Балканах был замещен им оставшимися в живых после событий 30 июня 1934 года лидерами СА: нижнесаксонский обергруппенфюрер СА Зигфрид Каше был назначен посланником в Аграм, берлинский обергруппенфюрер СА Дитрих фон Ягов — в Будапешт, среднегерманский обергруппенфюрер СА барон Манфред фон Киллингер — в Бухарест, швабский группенфюрер СА Ханне Лудин — в Пресбург, а гессенский обергруппенфюрер СА Адольф-Найнц Бекерле — в Софию. Иоахим фон Риббентроп провел границу, через которую Гиммлер не должен был переступать. Когда группенфюрер СС Вернер Бест перешел на службу в министерство иностранных дел, министр сказал ему без обиняков: отныне он должен быть его человеком, а не человеком Гиммлера.
Однако булавочные уколы бывшего товарища не очень-то беспокоили рейхсфюрера СС, давно понявшего, что внешняя политика имела с каждым военным годом все меньшее значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Даже Гейдрих в конце концов был вынужден согласиться с тем, что Эльзер действовал в одиночку.
И Гиммлеру пришлось выслушать от Гитлера то, чего он так опасался: обвинение в несостоятельности. Фюрер так и не простил рейхсфюрера СС за то, что он не смог представить ему «истинных» виновников покушения 8 ноября 1939 года.
Для соперника Гиммлера Риббентропа афера с Эльзером сыграла положительную роль. Пока аппарат Гиммлера пунктуально выполнял все приказы и пожелания Гитлера, он был вне критики. Теперь же она стала возможной. Но Риббентроп продолжал выжидать.
И подходящий момент наступил через год после событий 8 ноября. СД показала себя слишком самостоятельной, так что Гитлер в ярости кричал, что «выкорчует черную чуму, если она не будет беспрекословно повиноваться». Причиной гнева Гитлера послужила попытка железной гвардии совершить государственный переворот в Румынии — сместить союзника Гитлера генерала Антонеску, ультраконсервативного премьер-министра страны, причем при явной поддержке СД. Немецкая политика в отношении Румынии высветила гротескно противоречия между министерством иностранных дел и службой безопасности. СД поддерживала железную гвардию — национал-революционную партию фашистского толка, в которой Гиммлер и Гейдрих видели партию, родственную НСДАП. Но генерал Антонеску, придерживавшийся балканских традиций и отрицательно относившийся как к демократии, так и фашизму, упредил гвардейцев в сентябре 1940 года, встав у кормила власти.
У него была веская причина быть благодарным немцам, так как, будучи арестованным в июле 1940 года королем Каролем, он был освобожден в результате демарша немецких дипломатов. Берлинский МИД усматривал в нем будущего диктатора страны. Вначале Антонеску действительно поддерживал союзнические отношения с железной гвардией, совместно с которой управлял государством. Однако через несколько месяцев союз этот распался, и предводитель гвардейцев Хориа Сима стал готовить восстание против Антонеску, рассчитывая на помощь Германии, которую ему обещали советники из СД.
21 января 1941 года гвардейцы нанесли удар. Почти все правительственные здания и площади Бухареста оказались в их руках. Антонеску удерживал только свою резиденцию. Положение его было критическим, ему мог помочь только Гитлер. 22 января генерал сделал запрос через немецкую миссию, пытаясь выяснить, пользуется ли он еще доверием Гитлера. Риббентроп ответил немедленно: «Да, Антонеску должен действовать как считает необходимости и целесообразным. Фюрер же советует ему поступить с легионерами так же, как он в свое время обошелся с рёмскими путчистами».
Антонеску нанес ответный удар, и ликвидировал попытку переворота, начав жестко преследовать своих противников. Тогда неожиданно вмешалась СД, укрыв в безопасных местах Хориа Симу и 14 командиров железной гвардии, а также нескольких их ближайших соратников. Только после того, как румынская полиция прекратила поиск бежавших, СД контрабандно переправила их через границу, надев на них немецкую форму и использовав санитарные автомашины.
Как только ему стало известно о выходках СД, Риббентроп доложил Гитлеру о событиях в Румынии, усмотрев в них чудовищный заговор службы безопасности против официальной внешней политики рейха: представитель СД в Румынии подбил Симу на путч, Лоренц же назначил Андреаса Шмидта руководителем румынской группы немцев, который и укрывал Симу. Более того, Шмидт, являясь зятем начальника главного управления штаба СС Готтлоба Бергера, протянул нити заговора к руководству СС.
Риббентроп назначил нового посланника в Бухарест, снабдив его самыми высокими полномочиями, который немедленно выдворил из состава миссии представителя СД. Сразу же по прибытии в рейх тот был арестован и провел несколько месяцев в застенках гестапо. Престижу СД был нанесен серьезный урон, в связи с чем Риббентроп, наконец-то, отважился призвать к порядку столь ненавидимых им «полицейских атташе». С апреля по июнь 1941 года он написал шефу главного управления имперской безопасности Гейдриху три письма, в которых высказывалось требование приостановить вмешательство СД во внешнеполитическую область и говорилось о необходимости установления новых рабочих отношений между их ведомствами.
Министр иностранных дел отказался от договоренностей, принятых 26 октября 1939 года, сославшись на распоряжение Гитлера, по которому все действия немецких организаций за рубежом становились подотчетны соответствующему шефу дипломатической миссии или посольства. Вместе с тем он потребовал, чтобы и «полицейские атташе» вели свою служебную переписку только через дипломатическую службу.
Гиммлер пошел на попятную. Между ним и Риббентропом 9 августа 1941 года была достигнута новая договоренность, по которой вся служебная переписка «полицейских атташе» с главным управлением имперской безопасности отныне должна была проходить через начальников дипломатических миссий. СД обязалась также прекратить любое вмешательство во внутренние проблемы иностранных государств.
Риббентроп даже пошел дальше, чтобы более энергично отстаивать свои внешнеполитические прерогативы в отношении СД, о чем напоминал рейхсфюреру СС при малейшей оказии.
Когда Гиммлер решил совершить поездку в Италию по приглашению итальянского министра иностранных дел, Риббентроп нравоучительно напомнил ему, что «заявки на разрешение поездок за рубеж всеми лицами, в том числе и руководителями государства и партии, должны подаваться своевременно в министерство иностранных дел в псьменном виде». Когда Гиммлер изложит ему цель своей зарубежной поездки, он решит, стоит ли рекомендовать фюреру этот вояж.
Как-то раз он написал Гиммлеру: «Если ты станешь придерживаться мнения, что, исходя из предоставленных тебе в рейхе функций, располагаешь особыми полномочиями и в своих действиях за рубежом, могу заявить, что таких полномочий в области внешней политики рейха я признавать не собираюсь».
Риббентроп принял меры, чтобы воспрепятствовать внешнеполитическим амбициям СС в Юго-Восточной Европе, где СД имела широкие связи. Для этого он вошел в союз с СА. Летом 1941 года целый ряд дипломатических постов на Балканах был замещен им оставшимися в живых после событий 30 июня 1934 года лидерами СА: нижнесаксонский обергруппенфюрер СА Зигфрид Каше был назначен посланником в Аграм, берлинский обергруппенфюрер СА Дитрих фон Ягов — в Будапешт, среднегерманский обергруппенфюрер СА барон Манфред фон Киллингер — в Бухарест, швабский группенфюрер СА Ханне Лудин — в Пресбург, а гессенский обергруппенфюрер СА Адольф-Найнц Бекерле — в Софию. Иоахим фон Риббентроп провел границу, через которую Гиммлер не должен был переступать. Когда группенфюрер СС Вернер Бест перешел на службу в министерство иностранных дел, министр сказал ему без обиняков: отныне он должен быть его человеком, а не человеком Гиммлера.
Однако булавочные уколы бывшего товарища не очень-то беспокоили рейхсфюрера СС, давно понявшего, что внешняя политика имела с каждым военным годом все меньшее значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187