Предварительно было принято решение об использовании оперативных групп полиции безопасности и СД, как и в польской кампании.
Нерешенным остался только вопрос, в какой степени эти оперативные группы будут подчиняться действующей армии. Гейдрих уполномочил шефа гестапо Мюллера провести переговоры с командованием сухопутных войск, но тот повел себя слишком высокомерно. Переговоры зашли в тупик. Кроме того, генералам было необходимо прийти к согласию и по вопросам сотрудничества с полицейским аппаратом, поскольку Гитлер 30 марта на совещании в имперской канцелярии в присутствии 200 генералов и старших офицеров вермахта заявил, что предстоящая военная кампания будет самой ожесточенной и варварской в истории. Диктатор кричал в своей обычной манере: «Большевизм равнозначен социальной преступности. Поэтому нам придется отойти от понятия солдатского товарищества. Комиссары и гэпэушники — преступники и обращаться с ними необходимо как с таковыми».
Таким образом, впервые в немецкой военной истории появился преступный, по существу, приказ, известный как «приказ о комиссарах», который возлагал на командиров войсковых частей обязанность не рассматривать пленных политкомиссаров и офицеров секретных служб в качестве солдат, а расстреливать их на месте как политических преступников или же передавать полиции безопасности для экзекуции. Поскольку ни один из генералов не осмелился противоречить Гитлеру, ими было принято негласное решение передавать вышеупомянутых русских гиммлеровской полиции для дальнейшего решения их судьбы.
4 апреля генерал-квартирмейстер Вагнер представил Гейдриху на согласование свой проект соглашения о роли оперативных групп в восточной кампании, по которому сухопутные войска фактически соглашались на их ничем не ограниченные действия.
Проект предусматривал обеспечение войсками в армейских тыловых районах оперативных групп «передвижением, размещением и снабжением всем необходимым». В дисциплинарном же плане и решении специфических задач они будут подчинены главному управлению имперской безопасности. За командующими армиями оставалось право запрещения действий оперативных команд в случае, если эти действия могут нарушить ход проведения военных операций. Гейдриха вполне устраивало положение проекта, где говорилось, что «оперативные группы будут иметь право в рамках своих задач и под собственную ответственность проводить экзекуции местного гражданского населения». И он подписал это соглашение. Путь для его спецкоманд был открыт.
Дало ли тем самым командование сухопутных войск согласие на расправу с евреями? Ни в коем случае. Военные либо не знали, либо делали вид, что ничего не знают о распоряжении Гитлера в отношении евреев. Задачи оперативных групп были сформулированы Вагнером следующим образом: «Обеспечение в армейских тылах сохранности документов, архивов, картотек подозрительных лиц, организаций и групп; задержание лидеров эмигрантов, саботажников, террористов. В тылу сухопутных войск — обнаружение и уничтожение вражеских элементов и предотвращение враждебной деятельности со стороны населения; информация командования о политическом положении в оккупированных районах».
Исходя из этого, можно полагать, что военные видели в гейдриховских подразделениях обычные контрразведывательные органы, призванные бороться с противником в прифронтовых районах. Специальные же политические задачи, которые должны выполняться оперативными группами, генералов, мягко говоря, не интересовали и оставлялись ими на усмотрение сотрудников Гейдриха.
Да и Гейдрих вначале постепенно вводил в действие оперативные группы. В апреле 1941 года на совещании начальников управлений и отделов главного управления имперской безопасности речь шла о «жесткости предстоящих задач». На захваченных русских территориях надлежало «наводить мир и порядок силами и средствами полиции безопасности и СД». Он, в частности, заявил: «Мне нужны люди, подходящие ответственно к выполнению своих задач, и я надеюсь, что все начальники управлений и отделов готовы безоговорочно предоставить себя в распоряжение командования».
Начальник управления уголовной полиции Артур Нёбе выступил вперед, щелкнул каблуками и доложил: «Группенфюрер, на меня вы можете целиком положиться!»
Гейдрих с удовлетворением кивнул головой: это ведь был командир первой оперативной группы, правда, еще несформированной.
Оставшиеся в живых друзья Нёбе впоследствии подчеркивали добровольность его поступка. Впрочем, Ханс Бернд Гизевиус в своей книге «Где же был Нёбе?» утверждает, что тот поступил так лишь по рекомендации руководства группы сопротивления Бека-Гёрделера.
Более того, автор высказывает мысль, что крупномасштабные зверства и гнусные преступления оперативной группы Нёбе начались уже после возвращения его в Германию. Так это было или нет, но за оперативной группой Нёбе числятся 45 000 погубленных евреев. Другу Нёбе, произнесшему на заседании Нюрнбергского военного трибунала речь в его защиту, американский обвинитель Роберт Кемпнер задал вопрос: «Скажите же вы, представитель группы немецкого Сопротивления, сколько в таком случае необходимо ликвидировать евреев, чтобы это считалось преступлением против человечности?»
Истина заключалась в более простом объяснении: бригадефюрер СС Нёбе рассчитывал своим поступком заслужить Железный крест 1-й степени и подкрепить несколько пошатнувшееся по отношению к нему расположение Гейдриха. К тому же он тогда не думал, что «командировка на фронт» будет связана со столь массовыми преступлениями и убийствами.
Но как бы то ни было, Нёбе остался единственным добровольцем среди командиров оперативных групп. Остальные же согласились, имея каждый на это личную причину: Отто Олендорф, впавший в немилость у Гиммлера, дважды отказывавшийся от направления на фронт, не хотел прослыть трусом; бригадефюрер СС Вальтер Шталеккер, перешедший до того в министерство иностранных дел, хотел возвратиться в главное управление имперской безопасности; сидевший в Восточной Пруссии бригадефюрер СС Отто Раш усмотрел в этом назначении шанс получить по возвращении какой-нибудь руководящий пост в Берлине.
Судьбе было угодно, чтобы массовая ликвидация евреев осталась на совести Нёбе и Олендорфа. Их коллеги, начальники управлений РСХА, Франц Сикс и Хайнц Йост сумели уже через несколько недель пребывания на фронте вернуться в Германию. Генрих Мюллер, Бруно Штреккенбах, Вальтер Шелленберг и Ноккерман умыли, как говорится, руки, не пожелав прослыть героями.
Не лучше обстояло дело и с командирами среднего звена — начальниками оперативных и специальных команд, которых Гейдрих набирал из самых различных служб. В результате среди них оказались академики, чиновники министерств, прокуроры, даже протестантский священник и один оперный певец. Некоторым из них удалось впоследствии выскочить на ходу из машины смерти. Профессор Сикс показал: «Целый ряд офицеров среднего звена уходили со своих должностей в составе оперативных групп, и за это никто не был расстрелян».
Обершарфюрер СС Матиас Граф, отказавшийся в России принять командование спецотрядом, был, однако, арестован и отправлен в рейх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Нерешенным остался только вопрос, в какой степени эти оперативные группы будут подчиняться действующей армии. Гейдрих уполномочил шефа гестапо Мюллера провести переговоры с командованием сухопутных войск, но тот повел себя слишком высокомерно. Переговоры зашли в тупик. Кроме того, генералам было необходимо прийти к согласию и по вопросам сотрудничества с полицейским аппаратом, поскольку Гитлер 30 марта на совещании в имперской канцелярии в присутствии 200 генералов и старших офицеров вермахта заявил, что предстоящая военная кампания будет самой ожесточенной и варварской в истории. Диктатор кричал в своей обычной манере: «Большевизм равнозначен социальной преступности. Поэтому нам придется отойти от понятия солдатского товарищества. Комиссары и гэпэушники — преступники и обращаться с ними необходимо как с таковыми».
Таким образом, впервые в немецкой военной истории появился преступный, по существу, приказ, известный как «приказ о комиссарах», который возлагал на командиров войсковых частей обязанность не рассматривать пленных политкомиссаров и офицеров секретных служб в качестве солдат, а расстреливать их на месте как политических преступников или же передавать полиции безопасности для экзекуции. Поскольку ни один из генералов не осмелился противоречить Гитлеру, ими было принято негласное решение передавать вышеупомянутых русских гиммлеровской полиции для дальнейшего решения их судьбы.
4 апреля генерал-квартирмейстер Вагнер представил Гейдриху на согласование свой проект соглашения о роли оперативных групп в восточной кампании, по которому сухопутные войска фактически соглашались на их ничем не ограниченные действия.
Проект предусматривал обеспечение войсками в армейских тыловых районах оперативных групп «передвижением, размещением и снабжением всем необходимым». В дисциплинарном же плане и решении специфических задач они будут подчинены главному управлению имперской безопасности. За командующими армиями оставалось право запрещения действий оперативных команд в случае, если эти действия могут нарушить ход проведения военных операций. Гейдриха вполне устраивало положение проекта, где говорилось, что «оперативные группы будут иметь право в рамках своих задач и под собственную ответственность проводить экзекуции местного гражданского населения». И он подписал это соглашение. Путь для его спецкоманд был открыт.
Дало ли тем самым командование сухопутных войск согласие на расправу с евреями? Ни в коем случае. Военные либо не знали, либо делали вид, что ничего не знают о распоряжении Гитлера в отношении евреев. Задачи оперативных групп были сформулированы Вагнером следующим образом: «Обеспечение в армейских тылах сохранности документов, архивов, картотек подозрительных лиц, организаций и групп; задержание лидеров эмигрантов, саботажников, террористов. В тылу сухопутных войск — обнаружение и уничтожение вражеских элементов и предотвращение враждебной деятельности со стороны населения; информация командования о политическом положении в оккупированных районах».
Исходя из этого, можно полагать, что военные видели в гейдриховских подразделениях обычные контрразведывательные органы, призванные бороться с противником в прифронтовых районах. Специальные же политические задачи, которые должны выполняться оперативными группами, генералов, мягко говоря, не интересовали и оставлялись ими на усмотрение сотрудников Гейдриха.
Да и Гейдрих вначале постепенно вводил в действие оперативные группы. В апреле 1941 года на совещании начальников управлений и отделов главного управления имперской безопасности речь шла о «жесткости предстоящих задач». На захваченных русских территориях надлежало «наводить мир и порядок силами и средствами полиции безопасности и СД». Он, в частности, заявил: «Мне нужны люди, подходящие ответственно к выполнению своих задач, и я надеюсь, что все начальники управлений и отделов готовы безоговорочно предоставить себя в распоряжение командования».
Начальник управления уголовной полиции Артур Нёбе выступил вперед, щелкнул каблуками и доложил: «Группенфюрер, на меня вы можете целиком положиться!»
Гейдрих с удовлетворением кивнул головой: это ведь был командир первой оперативной группы, правда, еще несформированной.
Оставшиеся в живых друзья Нёбе впоследствии подчеркивали добровольность его поступка. Впрочем, Ханс Бернд Гизевиус в своей книге «Где же был Нёбе?» утверждает, что тот поступил так лишь по рекомендации руководства группы сопротивления Бека-Гёрделера.
Более того, автор высказывает мысль, что крупномасштабные зверства и гнусные преступления оперативной группы Нёбе начались уже после возвращения его в Германию. Так это было или нет, но за оперативной группой Нёбе числятся 45 000 погубленных евреев. Другу Нёбе, произнесшему на заседании Нюрнбергского военного трибунала речь в его защиту, американский обвинитель Роберт Кемпнер задал вопрос: «Скажите же вы, представитель группы немецкого Сопротивления, сколько в таком случае необходимо ликвидировать евреев, чтобы это считалось преступлением против человечности?»
Истина заключалась в более простом объяснении: бригадефюрер СС Нёбе рассчитывал своим поступком заслужить Железный крест 1-й степени и подкрепить несколько пошатнувшееся по отношению к нему расположение Гейдриха. К тому же он тогда не думал, что «командировка на фронт» будет связана со столь массовыми преступлениями и убийствами.
Но как бы то ни было, Нёбе остался единственным добровольцем среди командиров оперативных групп. Остальные же согласились, имея каждый на это личную причину: Отто Олендорф, впавший в немилость у Гиммлера, дважды отказывавшийся от направления на фронт, не хотел прослыть трусом; бригадефюрер СС Вальтер Шталеккер, перешедший до того в министерство иностранных дел, хотел возвратиться в главное управление имперской безопасности; сидевший в Восточной Пруссии бригадефюрер СС Отто Раш усмотрел в этом назначении шанс получить по возвращении какой-нибудь руководящий пост в Берлине.
Судьбе было угодно, чтобы массовая ликвидация евреев осталась на совести Нёбе и Олендорфа. Их коллеги, начальники управлений РСХА, Франц Сикс и Хайнц Йост сумели уже через несколько недель пребывания на фронте вернуться в Германию. Генрих Мюллер, Бруно Штреккенбах, Вальтер Шелленберг и Ноккерман умыли, как говорится, руки, не пожелав прослыть героями.
Не лучше обстояло дело и с командирами среднего звена — начальниками оперативных и специальных команд, которых Гейдрих набирал из самых различных служб. В результате среди них оказались академики, чиновники министерств, прокуроры, даже протестантский священник и один оперный певец. Некоторым из них удалось впоследствии выскочить на ходу из машины смерти. Профессор Сикс показал: «Целый ряд офицеров среднего звена уходили со своих должностей в составе оперативных групп, и за это никто не был расстрелян».
Обершарфюрер СС Матиас Граф, отказавшийся в России принять командование спецотрядом, был, однако, арестован и отправлен в рейх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187