Я его, кстати, лечил. Это непростой человек, но вам к нему обязательно надо попасть. И немедленно! Сегодня же вы должны быть у Микояна и рассказать ему о вашей идее. Иначе ваши недруги расправятся с вами.
После посещения генштабовской поликлиники я и мои провожатые поехали на Чкаловскую. По дороге я все думал о словах врача. Попасть к Микояну было для меня куда большей проблемой, чем сделать 10 станций. Я всего лишь лейтенант и даже не знаю, где находится его конструкторское бюро. И вряд ли он станет тратить на меня свое время…
По прибытии я решил пойти в 1-е Управление нашего института — к летчикам-испытателям. Они после обеда отдыхали в своих комнатах. Когда я стал рассказывать, что сконструировал станцию защиты самолетов, способную спасти наших летчиков в Корее, то внимательно меня слушал лишь высокий майор — Жора Береговой, знаменитый летчик-штурмовик, Герой Советского Союза, впоследствии космонавт. Он недоверчиво переспросил:
— Говоришь, эта маленькая штучка может предупреждать о подходе «Сейбров»?
— Ну да!
— А какая у нее дальность?
— Десять километров.
— Да ты что?! Это ж в несколько раз больше дистанции, необходимой для спасения летчика. Если это действительно так, твою станцию надо немедленно принимать на вооружение!
Я ответил, что меня уже выгоняют из армии: еще совсем немного, и я уже ничего не смогу сделать. Поэтому десяток собранных мною станций и меня с ними надо срочно отправлять в Корею, чтобы там, в боевых условиях, проверить их практическую эффективность. Жора поинтересовался:
— Сколько стоит станция?
— Около ста пятидесяти рублей.
— Всего?! А самолет — восемьсот тысяч! Без всякого риска можно поставить такую штучку на самолет и проверить, как она работает! Ну а если не получится, снял, и дело с концом! Если ты так уверен, немедленно отправляйся в Корею. Сейчас вернется из полета Степан, что-нибудь придумаем.
Спустя несколько минут в унтах и летной куртке вошел Степан Микоян, тоже майор, очень симпатичный и, не под стать своему ремеслу, стеснительный человек. Через некоторое время мы уже ехали в машине в знаменитое КБ Микояна.
В скромном кабинете генерального конструктора истребителей стояли только стол и около него два стула. Выслушав нас, Артем Иванович объявил:
— С завтрашнего дня тебе не надо будет их ни о чем спрашивать! Это они будут спрашивать тебя. Тебе вернут все, что отобрали: звание, должность, пропуск, зарплату. Готовься к тому, что через два-три года на всех наших самолетах будет установлено твое изобретение!
Я поведал Микояну о том, что мне отказано в авторском свидетельстве на изобретение.
— Не беспокойся на этот счет. Когда вернешься из Кореи, получишь авторское свидетельство из моих рук. Сколько тебе нужно времени, чтобы приготовить десять комплектов?
Я доложил, что у меня уже готовы 10 комплектов станции, я собрал их из деталей 108-го Института радиоэлектронной промышленности, и что в любое время готов отправиться в Корею.
Микоян резонно заметил, что необходимо некоторое время, чтобы проработать размещение станций непосредственно на самолетах, облетать станцию, попробовать ее в реальных полетах. Поэтому вылет в Корею был отложен на 2—3 недели.
На следующий день меня вызвали к главкому ВВС маршалу Жигареву. Один за другим быстрым пружинящим шагом в кабинет маршала вошли 10 генералов. Последним вошел я.
Маршал приподнялся, облокотившись руками о стол, и начал без всяких предисловий:
— Все специалисты в один голос говорят, что твои придумки — чушь. Серьезные институты делают станции предупреждения. Это большие конструкции, весящие около ста килограммов. Дальность действия у них с трудом получается порядка шестисот — восьмисот метров. Специалисты борются за каждый метр. А он, видите ли, сделал спичечную коробку, которая имеет дальность восемь — десять километров! И его поддерживают сразу два Микояна. Пусть этот упрямец сделает десять станций, и пусть Микоян отправляет его в Корею с глаз долой! Только перед вылетом сделайте ему прививки сразу от всех корейских инфекций. Авось поумнеет!
Помнил маршал или нет, что не так давно он поддержал меня в сваре вокруг американских прицела и дальномера? Мне думалось, что помнил и, несмотря на грубые слова, поддерживает мою поездку в Корею.
— Кто для тебя высший авторитет в вопросах радиолокации?
— Адмирал Берг, товарищ маршал, — председатель Комитета радиолокации и начальник 108-го Института радиоэлектронной промышленности.
Жигарев приказал соединить его с адмиралом, а когда соединили, поинтересовался у Берга, может ли что-нибудь путное получиться из моей «взбалмошной затеи». Но, как говорится, каков вопрос, таков и ответ. Адмирал ответил, что позитивный результат маловероятен.
Берг попросил маршала передать трубку мне.
— Я беседовал с генералом Данилиным и высказал ему свое мнение: ваша станция будет срабатывать не только от «Сейбров», но и от излучений наземных и корабельных передатчиков, даже станций подводных лодок, находящихся в надводном положении. Разных станций у американцев видимо-невидимо, и у летчика будет трещать голова от их беспрерывных сигналов.
— Товарищ адмирал, наземных РЛС там действительно очень много. Но РЛС дальнего действия работают в десятисантиметровом диапазоне, а американские дальномеры AN/APQ-30 — в трехсантиметровом, то есть у них совершенно другой диапазон. Так что станция срабатывать от наземных радиолокаторов не будет. Мы в этом уже убедились во время испытаний.
— Но в Корее около двухсот бомбардировщиков Б-29, и на всех, как мне известно, установлены бомбоприцелы AN/APQ-15 как раз трехсантиметрового диапазона. И уж от них-то ваше устройство будет срабатывать!
— Истребители МИГ сражаются с «Сейбрами» только днем, а Б-29 — это ночные бомбардировщики. Поэтому прицелы AN/APQ-15 создавать помехи не будут.
— Ну если так — эти ночью, а те днем, то, в общем, помех вроде не должно быть. Но в целом я в эту затею не верю. Все равно что-нибудь будет мешать. Какие-то помехи проявятся. Это не решение задачи. Нужно делать активные станции.
— Активные станции сейчас весят сто килограммов, их дальность всего шестьсот метров, они ничего не решают.
— Но зато РЛС дает достоверные данные.
— Сто килограммов нельзя поместить на самолеты.
— Ну, это уже вопрос технологий. У меня нет времени вести с вами дискуссию дальше.
Таково было мнение, высказанное тогда адмиралом Бергом.
«Облет» станции продолжался в течение трех недель. На башне нашего здания был установлен американский радиодальномер AN/APG-30 — тот самый, который было приказано копировать. Я облучал пролетающий МИГ, на котором была установлена станция предупреждения, и он, пролетая над башней, помахивал крыльями, когда сигналы обнаружения пропадали. Всякий раз это происходило на дальности 8—10 километров. Дистанция была очень и очень приличной. В общем, все получалось как будто неплохо, если не считать мелких неувязок.
До вылета в Корею оставалось три дня, когда один из летчиков заявил, что сегодня сигналы были еле слышны, их забивали сигналы радиосвязи. В тот день была хорошая летная погода, в воздухе было много самолетов, и интенсивная радиосвязь, видимо, забивала предупреждающие сигналы станции, которые едва прослушивались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
После посещения генштабовской поликлиники я и мои провожатые поехали на Чкаловскую. По дороге я все думал о словах врача. Попасть к Микояну было для меня куда большей проблемой, чем сделать 10 станций. Я всего лишь лейтенант и даже не знаю, где находится его конструкторское бюро. И вряд ли он станет тратить на меня свое время…
По прибытии я решил пойти в 1-е Управление нашего института — к летчикам-испытателям. Они после обеда отдыхали в своих комнатах. Когда я стал рассказывать, что сконструировал станцию защиты самолетов, способную спасти наших летчиков в Корее, то внимательно меня слушал лишь высокий майор — Жора Береговой, знаменитый летчик-штурмовик, Герой Советского Союза, впоследствии космонавт. Он недоверчиво переспросил:
— Говоришь, эта маленькая штучка может предупреждать о подходе «Сейбров»?
— Ну да!
— А какая у нее дальность?
— Десять километров.
— Да ты что?! Это ж в несколько раз больше дистанции, необходимой для спасения летчика. Если это действительно так, твою станцию надо немедленно принимать на вооружение!
Я ответил, что меня уже выгоняют из армии: еще совсем немного, и я уже ничего не смогу сделать. Поэтому десяток собранных мною станций и меня с ними надо срочно отправлять в Корею, чтобы там, в боевых условиях, проверить их практическую эффективность. Жора поинтересовался:
— Сколько стоит станция?
— Около ста пятидесяти рублей.
— Всего?! А самолет — восемьсот тысяч! Без всякого риска можно поставить такую штучку на самолет и проверить, как она работает! Ну а если не получится, снял, и дело с концом! Если ты так уверен, немедленно отправляйся в Корею. Сейчас вернется из полета Степан, что-нибудь придумаем.
Спустя несколько минут в унтах и летной куртке вошел Степан Микоян, тоже майор, очень симпатичный и, не под стать своему ремеслу, стеснительный человек. Через некоторое время мы уже ехали в машине в знаменитое КБ Микояна.
В скромном кабинете генерального конструктора истребителей стояли только стол и около него два стула. Выслушав нас, Артем Иванович объявил:
— С завтрашнего дня тебе не надо будет их ни о чем спрашивать! Это они будут спрашивать тебя. Тебе вернут все, что отобрали: звание, должность, пропуск, зарплату. Готовься к тому, что через два-три года на всех наших самолетах будет установлено твое изобретение!
Я поведал Микояну о том, что мне отказано в авторском свидетельстве на изобретение.
— Не беспокойся на этот счет. Когда вернешься из Кореи, получишь авторское свидетельство из моих рук. Сколько тебе нужно времени, чтобы приготовить десять комплектов?
Я доложил, что у меня уже готовы 10 комплектов станции, я собрал их из деталей 108-го Института радиоэлектронной промышленности, и что в любое время готов отправиться в Корею.
Микоян резонно заметил, что необходимо некоторое время, чтобы проработать размещение станций непосредственно на самолетах, облетать станцию, попробовать ее в реальных полетах. Поэтому вылет в Корею был отложен на 2—3 недели.
На следующий день меня вызвали к главкому ВВС маршалу Жигареву. Один за другим быстрым пружинящим шагом в кабинет маршала вошли 10 генералов. Последним вошел я.
Маршал приподнялся, облокотившись руками о стол, и начал без всяких предисловий:
— Все специалисты в один голос говорят, что твои придумки — чушь. Серьезные институты делают станции предупреждения. Это большие конструкции, весящие около ста килограммов. Дальность действия у них с трудом получается порядка шестисот — восьмисот метров. Специалисты борются за каждый метр. А он, видите ли, сделал спичечную коробку, которая имеет дальность восемь — десять километров! И его поддерживают сразу два Микояна. Пусть этот упрямец сделает десять станций, и пусть Микоян отправляет его в Корею с глаз долой! Только перед вылетом сделайте ему прививки сразу от всех корейских инфекций. Авось поумнеет!
Помнил маршал или нет, что не так давно он поддержал меня в сваре вокруг американских прицела и дальномера? Мне думалось, что помнил и, несмотря на грубые слова, поддерживает мою поездку в Корею.
— Кто для тебя высший авторитет в вопросах радиолокации?
— Адмирал Берг, товарищ маршал, — председатель Комитета радиолокации и начальник 108-го Института радиоэлектронной промышленности.
Жигарев приказал соединить его с адмиралом, а когда соединили, поинтересовался у Берга, может ли что-нибудь путное получиться из моей «взбалмошной затеи». Но, как говорится, каков вопрос, таков и ответ. Адмирал ответил, что позитивный результат маловероятен.
Берг попросил маршала передать трубку мне.
— Я беседовал с генералом Данилиным и высказал ему свое мнение: ваша станция будет срабатывать не только от «Сейбров», но и от излучений наземных и корабельных передатчиков, даже станций подводных лодок, находящихся в надводном положении. Разных станций у американцев видимо-невидимо, и у летчика будет трещать голова от их беспрерывных сигналов.
— Товарищ адмирал, наземных РЛС там действительно очень много. Но РЛС дальнего действия работают в десятисантиметровом диапазоне, а американские дальномеры AN/APQ-30 — в трехсантиметровом, то есть у них совершенно другой диапазон. Так что станция срабатывать от наземных радиолокаторов не будет. Мы в этом уже убедились во время испытаний.
— Но в Корее около двухсот бомбардировщиков Б-29, и на всех, как мне известно, установлены бомбоприцелы AN/APQ-15 как раз трехсантиметрового диапазона. И уж от них-то ваше устройство будет срабатывать!
— Истребители МИГ сражаются с «Сейбрами» только днем, а Б-29 — это ночные бомбардировщики. Поэтому прицелы AN/APQ-15 создавать помехи не будут.
— Ну если так — эти ночью, а те днем, то, в общем, помех вроде не должно быть. Но в целом я в эту затею не верю. Все равно что-нибудь будет мешать. Какие-то помехи проявятся. Это не решение задачи. Нужно делать активные станции.
— Активные станции сейчас весят сто килограммов, их дальность всего шестьсот метров, они ничего не решают.
— Но зато РЛС дает достоверные данные.
— Сто килограммов нельзя поместить на самолеты.
— Ну, это уже вопрос технологий. У меня нет времени вести с вами дискуссию дальше.
Таково было мнение, высказанное тогда адмиралом Бергом.
«Облет» станции продолжался в течение трех недель. На башне нашего здания был установлен американский радиодальномер AN/APG-30 — тот самый, который было приказано копировать. Я облучал пролетающий МИГ, на котором была установлена станция предупреждения, и он, пролетая над башней, помахивал крыльями, когда сигналы обнаружения пропадали. Всякий раз это происходило на дальности 8—10 километров. Дистанция была очень и очень приличной. В общем, все получалось как будто неплохо, если не считать мелких неувязок.
До вылета в Корею оставалось три дня, когда один из летчиков заявил, что сегодня сигналы были еле слышны, их забивали сигналы радиосвязи. В тот день была хорошая летная погода, в воздухе было много самолетов, и интенсивная радиосвязь, видимо, забивала предупреждающие сигналы станции, которые едва прослушивались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28