Они вооружаются формальными, якобы научными данными. Ты прав, ты абсолютно прав. Но только у тебя все оправдания построены на эмоциях. А нужны формальные данные, которые подтвердили бы твою правоту. По этому вопросу назначено совещание в ЦК партии, его будет проводить генерал Катюшкин. Дело не шуточное. Все будет зависеть от тебя. Ищи формальные данные!
Выходя от генерала, я подумал, что он формалист и бюрократ. Ну какие еще формальные данные могут быть нужны, когда и так все ясно? AIC лучше нашего прицела на порядок. Что там еще доказывать?
Словом, совет Бондаренко я не принял всерьез, недооценив по неопытности того обстоятельства, что противостояла мне большая группа специалистов по прицелам. А я прицелами никогда не занимался.
Совещание в ЦК КПСС почему-то все откладывалось. Вооруженцев несколько озадачил тот факт, что я по радиолокационной части правильно оценил систему и дальность действия радиолокатора оказалась 4,5 километра — вдвое больше, чем я назвал изначально. Это было в мою пользу.
В ожидании совещания мне не давали никаких поручений на работе — что неудивительно, принимая во внимание степень секретности информации, с которой мы работали. Тем более никто не верил, что для меня все может закончиться благополучно. Я тосковал без работы и не знал, чем себя занять. Изредка по вечерам, когда в управлении уже никого не было, меня вызывал к себе генерал Бондаренко, убеждал в том, что я во имя своего спасения должен искать формальные данные и быть готовым к этому совещанию.
Так я промаялся, наверное, недели две. И от безделья пошел в архив Управления испытаний спецоборудования и там обнаружил три отчета по государственным испытаниям прицелов АСП-1, АСП-2, АСП-3 этого самого 4-го Ногинского управления испытаний средств авиавооружения. Взял я их просто так — из любопытства, начал читать и обнаружил, что АСП-1, АСП-2, АСП-3 различаются только разными винтами, то есть это фактически один и тот же прицел. За пустяковые «модернизации» этих АСП военные специалисты и конструкторы получили около пяти Сталинских премий (100—200 тысяч рублей каждая). При этом прицел оставался все таким же, огромные суммы были выплачены ни за что!
Я стал читать внимательнее и нашел те самые, убийственные формальные данные в свою пользу, о которых твердил мне генерал.
Помимо стандартных разделов «Краткие сведения об объекте», «Заключение» и «Выводы», все три отчета по государственным испытаниям прицелов имели еще один — «Направление дальнейшего совершенствования отечественного прицела АСП-1 (АСП-2 и АСП-3)». Здесь были перечислены рекламные данные американского прицела AIC, того самого, который попал к нам из Кореи. Судя по отчетам, этот прицел был пределом мечтаний наших вооруженцев, направлением совершенствования наших отечественных прицелов.
Я бросился к телефону, позвонил генералу Бондаренко и доложил:
— Я нашел формальные данные в нашу пользу, то есть в мою пользу.
Генерал довольно отозвался:
— Это ты правильно сказал — в нашу, нашу пользу. Ведь я твой союзник, всегда можешь на меня надеяться. Ты говорил кому-нибудь о своей находке? Нет? Вот никому и не говори. Совещание в ЦК партии назначено на завтра. Подбери все материалы, а вот эти три отчета пусть опечатают и передадут мне. Я сам повезу эти материалы.
На следующий день мы прибыли в Центральный Комитет партии на площадь Ногина. Генерал Бондаренко прошел в кабинет начальника авиационного отдела генерала Катюшкина. А в приемной уже ждали ногинцы, человек сорок во главе с начальником политотдела Управления вооружения полковником Пугиным.
Упреки посыпались градом: «Выскочка, лезешь не в свое дело!», «Если ни черта не смыслишь, не лезь», «Только зря у людей время отнимаешь»… Но тут дверь в кабинет открылась, и нас пригласили войти.
В глубине огромной комнаты за столом сидели генерал Катюшкин, мой генерал Бондаренко и еще несколько генералов. Чуть поодаль стоял большой стол для участников совещаний. По одну сторону этого стола уселись вооруженцы, по другую сторону — я один. С моей стороны должен был присутствовать еще эксперт из штаба НИИ ВВС полковник Малиновский. Но генерал Бондаренко меня заранее предупредил:
— На Малиновского рассчитывать ни в коем случае нельзя. Этот плут перед совещанием принесет справку о том, что он болен, и на совещание не явится. Рассчитывай только на себя и на материалы, которыми ты будешь располагать.
Так и оказалось.
Генерал Катюшкин объявил, что совещание, назначенное по приказанию секретаря ЦК партии Маленкова и маршала Жигарева по рассмотрению обвинения лейтенанта Мацкевича в преклонении перед иностранщиной и в космополитизме, начинает свою работу. Первое слово было предоставлено представителю 4-го Управления авиавооружения НИИ ВВС майору Гинзбургу.
Майор зачитал заявление, в котором говорилось, что я, совершенно не разбираясь в прицелах, ввел в заблуждение руководящий состав ЦК партии, правительства и министерства вооружения, в результате чего вышло постановление партии и правительства о копировании американского прицела AIC с AN/APG-30, который никуда не годится по сравнению с нашими прицелами АСП. Это совершенно неоправданное заявление Мацкевича является прямым преклонением перед иностранщиной и космополитизмом.
Остальные заявления были такими же, словно писались под копирку.
Генерал Катюшкин обратился ко мне:
— Ну, лейтенант, вы намерены что-нибудь сказать в свое оправдание?
Я встал:
— Да, товарищ генерал, конечно, я ведь все свои соображения, которые докладывал высокому начальству, построил не просто из воздуха. Я действительно не специалист по прицелам, но мне приходилось участвовать в испытаниях отечественных прицелов АСП в Ногинске с радиодальномерами «Омега», «Гамма» и так далее, где я был в качестве специалиста по дальномерам. Но я прекрасно понимаю, что дальномер APG-30 представляет интерес только в комплексе с AIC, только вместе они решают задачу ведения точного огня на дальности до двух с половиной километров. Я восстановил радиодальномер, а также постарался восстановить и прицел AIC, насколько в этом разбирался. Для работы я взял в архивах нашего управления отчеты по государственным испытаниям прицелов АСП, которые поступили к нам из 4-го Управления. В них есть раздел «Направление дальнейшего совершенствования отечественного прицела АСП».
Под удивленные взгляды присутствующих я начал перечислять пункты:
— Первое: прицел должен быть универсальным и применяться не только для стрельбы из пулеметов, но и для стрельбы из пушек, ракетного оружия и бомбометания. Это как раз особенность прицела AIC. Второе: дальность действия прицела должна быть не восемьсот метров, а две тысячи пятьсот. AIC эту дальность обеспечивает. Третье: углы обзора прицела должны быть не тридцать градусов, а около сорока пяти градусов. Это данные прицела AIC. Четвертое: прицел должен проектировать прицельные данные на переднее стекло кабины и не мешать летчику катапультироваться. AIC отвечает этим требованиям. Пятое: цель должна обрамляться не разорванными ромбиками и вручную, а автоматически сплошным кольцом. Это особенность прицела AIC.
Генералы за отдельным столом начали переглядываться, а я продолжал:
— Одним словом, раздел «Направление дальнейшего совершенствования отечественных прицелов АСП-1, 2 или 3 перечисляет все особенности американского прицела AIC.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Выходя от генерала, я подумал, что он формалист и бюрократ. Ну какие еще формальные данные могут быть нужны, когда и так все ясно? AIC лучше нашего прицела на порядок. Что там еще доказывать?
Словом, совет Бондаренко я не принял всерьез, недооценив по неопытности того обстоятельства, что противостояла мне большая группа специалистов по прицелам. А я прицелами никогда не занимался.
Совещание в ЦК КПСС почему-то все откладывалось. Вооруженцев несколько озадачил тот факт, что я по радиолокационной части правильно оценил систему и дальность действия радиолокатора оказалась 4,5 километра — вдвое больше, чем я назвал изначально. Это было в мою пользу.
В ожидании совещания мне не давали никаких поручений на работе — что неудивительно, принимая во внимание степень секретности информации, с которой мы работали. Тем более никто не верил, что для меня все может закончиться благополучно. Я тосковал без работы и не знал, чем себя занять. Изредка по вечерам, когда в управлении уже никого не было, меня вызывал к себе генерал Бондаренко, убеждал в том, что я во имя своего спасения должен искать формальные данные и быть готовым к этому совещанию.
Так я промаялся, наверное, недели две. И от безделья пошел в архив Управления испытаний спецоборудования и там обнаружил три отчета по государственным испытаниям прицелов АСП-1, АСП-2, АСП-3 этого самого 4-го Ногинского управления испытаний средств авиавооружения. Взял я их просто так — из любопытства, начал читать и обнаружил, что АСП-1, АСП-2, АСП-3 различаются только разными винтами, то есть это фактически один и тот же прицел. За пустяковые «модернизации» этих АСП военные специалисты и конструкторы получили около пяти Сталинских премий (100—200 тысяч рублей каждая). При этом прицел оставался все таким же, огромные суммы были выплачены ни за что!
Я стал читать внимательнее и нашел те самые, убийственные формальные данные в свою пользу, о которых твердил мне генерал.
Помимо стандартных разделов «Краткие сведения об объекте», «Заключение» и «Выводы», все три отчета по государственным испытаниям прицелов имели еще один — «Направление дальнейшего совершенствования отечественного прицела АСП-1 (АСП-2 и АСП-3)». Здесь были перечислены рекламные данные американского прицела AIC, того самого, который попал к нам из Кореи. Судя по отчетам, этот прицел был пределом мечтаний наших вооруженцев, направлением совершенствования наших отечественных прицелов.
Я бросился к телефону, позвонил генералу Бондаренко и доложил:
— Я нашел формальные данные в нашу пользу, то есть в мою пользу.
Генерал довольно отозвался:
— Это ты правильно сказал — в нашу, нашу пользу. Ведь я твой союзник, всегда можешь на меня надеяться. Ты говорил кому-нибудь о своей находке? Нет? Вот никому и не говори. Совещание в ЦК партии назначено на завтра. Подбери все материалы, а вот эти три отчета пусть опечатают и передадут мне. Я сам повезу эти материалы.
На следующий день мы прибыли в Центральный Комитет партии на площадь Ногина. Генерал Бондаренко прошел в кабинет начальника авиационного отдела генерала Катюшкина. А в приемной уже ждали ногинцы, человек сорок во главе с начальником политотдела Управления вооружения полковником Пугиным.
Упреки посыпались градом: «Выскочка, лезешь не в свое дело!», «Если ни черта не смыслишь, не лезь», «Только зря у людей время отнимаешь»… Но тут дверь в кабинет открылась, и нас пригласили войти.
В глубине огромной комнаты за столом сидели генерал Катюшкин, мой генерал Бондаренко и еще несколько генералов. Чуть поодаль стоял большой стол для участников совещаний. По одну сторону этого стола уселись вооруженцы, по другую сторону — я один. С моей стороны должен был присутствовать еще эксперт из штаба НИИ ВВС полковник Малиновский. Но генерал Бондаренко меня заранее предупредил:
— На Малиновского рассчитывать ни в коем случае нельзя. Этот плут перед совещанием принесет справку о том, что он болен, и на совещание не явится. Рассчитывай только на себя и на материалы, которыми ты будешь располагать.
Так и оказалось.
Генерал Катюшкин объявил, что совещание, назначенное по приказанию секретаря ЦК партии Маленкова и маршала Жигарева по рассмотрению обвинения лейтенанта Мацкевича в преклонении перед иностранщиной и в космополитизме, начинает свою работу. Первое слово было предоставлено представителю 4-го Управления авиавооружения НИИ ВВС майору Гинзбургу.
Майор зачитал заявление, в котором говорилось, что я, совершенно не разбираясь в прицелах, ввел в заблуждение руководящий состав ЦК партии, правительства и министерства вооружения, в результате чего вышло постановление партии и правительства о копировании американского прицела AIC с AN/APG-30, который никуда не годится по сравнению с нашими прицелами АСП. Это совершенно неоправданное заявление Мацкевича является прямым преклонением перед иностранщиной и космополитизмом.
Остальные заявления были такими же, словно писались под копирку.
Генерал Катюшкин обратился ко мне:
— Ну, лейтенант, вы намерены что-нибудь сказать в свое оправдание?
Я встал:
— Да, товарищ генерал, конечно, я ведь все свои соображения, которые докладывал высокому начальству, построил не просто из воздуха. Я действительно не специалист по прицелам, но мне приходилось участвовать в испытаниях отечественных прицелов АСП в Ногинске с радиодальномерами «Омега», «Гамма» и так далее, где я был в качестве специалиста по дальномерам. Но я прекрасно понимаю, что дальномер APG-30 представляет интерес только в комплексе с AIC, только вместе они решают задачу ведения точного огня на дальности до двух с половиной километров. Я восстановил радиодальномер, а также постарался восстановить и прицел AIC, насколько в этом разбирался. Для работы я взял в архивах нашего управления отчеты по государственным испытаниям прицелов АСП, которые поступили к нам из 4-го Управления. В них есть раздел «Направление дальнейшего совершенствования отечественного прицела АСП».
Под удивленные взгляды присутствующих я начал перечислять пункты:
— Первое: прицел должен быть универсальным и применяться не только для стрельбы из пулеметов, но и для стрельбы из пушек, ракетного оружия и бомбометания. Это как раз особенность прицела AIC. Второе: дальность действия прицела должна быть не восемьсот метров, а две тысячи пятьсот. AIC эту дальность обеспечивает. Третье: углы обзора прицела должны быть не тридцать градусов, а около сорока пяти градусов. Это данные прицела AIC. Четвертое: прицел должен проектировать прицельные данные на переднее стекло кабины и не мешать летчику катапультироваться. AIC отвечает этим требованиям. Пятое: цель должна обрамляться не разорванными ромбиками и вручную, а автоматически сплошным кольцом. Это особенность прицела AIC.
Генералы за отдельным столом начали переглядываться, а я продолжал:
— Одним словом, раздел «Направление дальнейшего совершенствования отечественных прицелов АСП-1, 2 или 3 перечисляет все особенности американского прицела AIC.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28