После Фрейда проблемы «подсознания» головного мозга стали привлекать к себе серьезное внимание. Юнг, выдвинув учение об индивидуальном и коллективном «бессознательном», расширил изучение информации, сохраняющейся в головном мозге, и психических проблем человека в другом направлении. По Юнгу, сознание современного человека накапливается сознанием всего предшествующего человечества. Это подсознательное, или бессознательное, подобно подводной части айсберга, которая гораздо больше его видимой надводной части. Подсознательное, или бессознательное, часто обнаруживается во сне, только человек не способен этого понять.
Это значит, что информация, которую мы считаем утраченной, или забытой, в действительности совсем не утрачена. Она содержится в головном мозге в скрытом состоянии и без напоминания или при невозможности напоминания превратиться в факт сознания неспособна.
Мастерство использования цзин, Ци, шэнь, достигнутое даосским совершенствованием в выплавлении, достаточно для того, чтобы активизировать эту скрытую информацию. Читатель помнит, что когда Ван Липин тренировался во «вспоминании младенчества», он мог вспомнить все события своего раннего детства. А когда тренировался в «отказе от пищи», особенно при «сухом голодании» и смерти, за короткое мгновение перед ним пронеслись события всей его жизни.. В этот момент забвения уже не существовало, память достигла небывалой живости.
Это всего только взгляд на сохранение информации, память и забвение с точки зрения микрокосма человеческого мозга. А что же получится, если, наоборот, с точки зрения единства Неба и человека взглянуть на макрокосм? Можно ожидать, что картина будет та же самая. Когда происходит метаморфоза одних существующих в космосе форм в другие, вне зависимости от того, как это происходит, всегда остается информация, сохраняющаяся в особых «хранилищах информации», подобных человеческим «информационным буферам», а переход от «наличия формы и наличия материи» к состоянию остаточной информации сам по себе является метаморфозой. «Хранилища информации» существуют несомненно, а вот будут это горы, реки, человек или что-нибудь другое, точно сказать трудно, возможно, это вообще все существующие в природе вещи. Обычный человек со своими пятью органами чувств эту информацию оттуда, где она существует, получить не может, человек же усовершенствовавшийся в выплавлении способен ее вызвать.
Это тоже гипотеза, но такая гипотеза, поддержанная практикой даосского совершенствования в выплавлении, очень перспективна с точки зрения того, чтобы из нее выросла новая цельная теоретическая система.
Пройдя цельную, строгую и методичную систему совершенствования в выплавлении, Ван Липин уже поднялся до уровня чувствования и мышления, обычным людям не доступного. Придя в какое-нибудь новое место, обычный человек может сделать некоторые поверхностные наблюдения, максимум, этот могут быть обычные научные данные об экологии окружающей среды, о климате, об источниках воды, о полезных ископаемых, с помощью которых определяют, пригодно ли данное место для проживания человека, для его работы, учебы, увеселения, строительства домов, устройства заводов, бурения колодцев, добычи руд и т.д. и т.п.. А Ван Липин шел слоем глубже. Чтобы определить влияние места на человека и его деятельность, он использовал тончайшие факторы, ощущение того, что «над ним на небе и под ним под землей» , только после этого принималось решение, благоприятно место или нет. В этом и состоит разница между поднявшимся на уровень «Небо-земля-человек» и тем, кто остается в слое «человека-событий-вещей».
Вскоре после того как Учителя и ученик завершили посыл, небо начало светлеть, бледная заря постепенно окрашивала вершины дальних гор и верхушки близлежащих деревьев. Прекрасны и спокойны были горы, на вершине не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Глядя на них, Человек Беспредельного Дао вспомнил стихи сунского поэта Цинь Гуаня.
Злой ветер всю ночь
Перемешивал черную тьму.
Он улегся к утру,
И стеною посыпался снег.
Вспоминаю, как встретил
На Ясности Полной пределе
Человека в лучах пустоты,
Что читал «Желтый Двор».?
Солнце еще не встало, когда путники взошли на центральный пик Яшмовой Девы и снова принялись медитировать, ощущая на себе малейшие метаморфозы окружающих их четырех пиков.
Сосредоточившись, Ван Липин снова услышал дыхание гор, ощутил их незаметную дрожь. Вокруг царил покой, но в то же время все безмолвно и безостановочно обращалось. Небо и земля связаны так тесно, человек и горы так проникают друг друга, в полной тишине все в космосе ведет свой таинственный обмен, безмолвный диалог, здесь рождаются одновременно прекрасное и безобразное, вместе вырастают доброе и злое. Ван Липин ощущает это, схватывает это, осваивает это, в этой тишине он должен увидеть переворачивающие Небо и сокрушающие землю перемены.
Он увидел на окружающих пиках тонкую дымку, медленно плывущую и поднимающуюся, а может быть, то были облака или светлое горное ци. Когда это горное ци появилось, оно было чистым и прозрачным и усиливало ощущение чистоты и прохлады воздуха. Поднимаясь, оно затуманивалось, темнело и уплотнялось, а когда оторвалось от вершин, в нем вдруг появились темно-красные и светло-лиловые оттенки. Воздух был недвижен, а дымка над вершинами дрожала, сжималась, свертывалась, вытягивалась, закручивалась и принимала тысячи разных очертаний.
Ван Липин почувствовал, что и в сердце у него появилась легкая щемящая дрожь.
Человек Беспредельного Дао тоже это наблюдал. Меж бровей его легло облако печали.
«Четыре Образа не совмещаются, горное ци не дает счастливого предзнаменования, Поднебесная в раздоре и смуте, в такое время трудно найти ясность и покой». Такое объяснение дал Человек Дао Чистой Пустоты.
«Понял?» спросил Ван Липина Человек Дао Чистого Покоя. Тот кивнул головой, слова Учителя были ему понятны.
Звук свистка разорвал ясную тишину – отдуваясь белым паром, у подножия горы проходил поезд. Хуашаньская ночь завершилась.
На восточном краю неба появились красные лучи. было уже совсем светло. Без конца и края клубилось море облаков, из-за их края выкатился диск солнца, поражая своей торжественной красотой. Внизу перед ними лежал старинный горный проход Тунгуань. Бесконечная Хуанхэ поворачивала здесь на восток. Даже Хуанхэ не могла унести с собой страдания этого мира. И по-прежнему стояла рядом с ней повидавшая на своем веку столько горестей застава Тунгуань.
Перед лицом этих гор и рек у Человека Беспредельного Дао, созерцавшего ветер вчерашней ночи и ци сегодняшнего утра и опечаленного слепотой человеческого мира, вырвались из груди древние стихи:
Горные пики в строю,
Гневом потоки бурлят,
Вьется меж них дорога,
Дорога на Тунгуань.
Взор обратишь на запад,
К столице – и мысли мятутся,
Были дворцы Цинь и Хань,
Ныне остался лишь прах,
Народ же как был в беде,
В такой же беде и ныне.
Стихи отзвучали и путники двинулись вниз.
Они двигались на запад вдоль северных склонов хребта Циньлин, шли горными тропами, обходя стороной шумные города, но в горные деревушки временами заглядывали. Деревенские жители были просты и радушны, здесь сохранялись обычаи древности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102