В Шанхае она впервые встретилась со своим будущим мужем Яковом Брониным. И начались суровые разведывательные будни. Вот как Эля описывала эту работу в своих коротких воспоминаниях, опубликованных в 1991 году. «Работы было много. Я должна была обеспечивать радиосвязь и переснимать шедшие к нам непрерывным потоком документы. Мы помогали Красной армии Китая, которая находилась тогда в трудном положении: теснимая гоминдановскими войсками из южных районов, она готовилась к Великому Походу в северные провинции. Китайские товарищи помогали нам в вербовке информаторов, указывая либо на наших идейных сторонников – людей, сочувствующих коммунистам, либо тех, кто за деньги готов был продать любые тайны – таких было много среди китайских чиновников».
Ездила Эли и в Японию к Зорге. По ее воспоминаниям, они были знакомы еще в Москве. Как радистка она должна была помочь наладить радиосвязь с Владивостоком, а также отвезти в Токио деньги и новый шифр. С Зорге у нее были две встречи, деньги переданы, а про шифр француженка забыла и вспомнила об этом, только вернувшись в Шанхай. Такие вот накладки бывают у разведчиков. Побывала она вместе с Зорге и на радиоквартире. Рация была в рабочем состоянии, и, по ее мнению, радист не выходил в эфир, опасаясь пеленгаторов. Версия малоубедительная, так как в начале 1935-го года серьезной пеленгаторной службы в Японии еще не было. По всем имеющимся источникам, перехват радиограмм группы «Рамзай» начался в 1937-м, а первые немецкие пеленгаторы появились в Японии в 1938-м году.
К сожалению, усилия шанхайской резидентуры и ее резидента Якова Бронина создать надежно действующую параллельную «рамзаевской» резидентуру в Японии не увенчались успехом. Попытка организовать фирму для торговли между Шанхаем и Японией провалилась. Разведчик, который должен был возглавить ее японский филиал и таким образом легализоваться в Японии, попал под подозрение китайской контрразведки. Ему пришлось исчезнуть из Шанхая и распрощаться с надеждой поработать в Японии. Попытки использовать китайскую колонию в Японии тоже не привели к серьезным результатам. Возможно, что в дальнейшем при более основательной и кропотливой работе удалось бы создать агентурную сеть на островах. Но пока были только первые шаги: формировались отдельные группы, в Японию посылались одиночные агенты, налаживалась связь между Китаем и островами. По опыту группы «Рамзай», нужно было несколько лет, чтобы новая агентурная сеть начала эффективно работать. И тут в дело вмешался тот случай, к которому всегда должен быть готов любой разведчик. Шанхайский резидент Разведупра был арестован.
Вот как об этом пишет в воспоминаниях его жена: «Вечер мы провели в гостях у товарища, отъезжавшего в Москву. Расходились в разные стороны. Домой я вернулась одна. Позже позвонили легальные товарищи, спросили, дома ли муж. Я ответила, что нет. „Тогда бросай все и иди к нам“. „Яков арестован“, – сказали они при встрече. Его выдал китаец, который работал на нас. При Якове не было документов, по которым можно было бы выяснить, где и под каким именем он жил в Шанхае, – предатель же не знал этого. Зато при Якове нашли несколько фальшивых паспортов, которые он по оплошности взял с собой. Личность и адрес его могли в конце концов установить, полиция могла взломать сейф и тогда… В условиях военного времени ему грозила виселица…» Сразу же началась локализация провала. Эля переехала в другое место. Были извещены, отозваны и спрятаны все, кому грозила опасность. Вся агентура шанхайской резидентуры была законсервирована. У Бронина не было квалифицированного заместителя, и его арест означал прекращение деятельности резидентуры. Были, очевидно, прекращены и все мероприятия по созданию агентурной сети в Японии. По воспоминаниям Эли Брониной, несмотря на скудость обвинений и на то, что личность ее мужа так и не была установлена, его приговорили к 15 годам тюрьмы и отправили в Ханькоу (Ухань) в тюрьму, которая была известна особо тяжелыми условиями для заключенных.
Дальнейшая судьба Эли Брониной была удачной. В одну из темных, дождливых ночей ее доставили в порт. Здесь в потемках на руках по шатким мосткам два офицера подняли разведчицу на корабль, вскоре после этого вышедший в море в направлении Владивостока. Дальневосточная эпопея закончилась для француженки благополучно. В Москве она была определена в кадры Красной Армии и зачислена состоящей в распоряжении Разведупра (Приказ НКО по личному составу № 00562 от 22 июля 1936 года). В мае 1936-го за разведывательную работу в Китае она была награждена орденом «Красная Звезда» и ей было присвоено воинское звание лейтенант. Ее способности разведчицы, знание языков и шифровального дела были использованы еще раз во время гражданской войны в Испании. Во время разгрома кадров военной разведки приказом № 00217 от 24 июня 1938 года она была уволена в запас Красной Армии. Тогда из вооруженных сил изгоняли всех иностранцев, и разведчица не стала исключением.
А вот взгляд на те же события, но с другой стороны. В том же 1991-м, когда были опубликованы воспоминания Брониной, вышла книга воспоминаний разведчицы Айно Куусинен «Господь низвергает своих ангелов». Бывшая жена одного из коминтерновских руководителей Отто Куусинена, она работала в отделе международных связей Коминтерна. После двух лет работы в США по линии Коминтерна она решила перейти на работу в военную разведку. Разведупру всегда были нужны опытные работники, знающие языки. И Берзин, переговорив с Пятницким, предложил Айно работу в Разведупре и новый район деятельности – Японию. Путь туда лежал через Шанхай, и в этом городе она встретилась с Брониным и его женой. Вот как она сама описывает эту встречу:
«… Через несколько дней после моего приезда в отеле (отель „Палас“ в Шанхае) появилась молодая женщина, говорившая по-немецки. Она должна была отвезти меня к „шефу“. Мы поехали на такси во французскую часть города, остановились на бульваре Фона. Шеф представился как доктор Босх, женщина была радисткой, звали ее Элли.
Это был резидент, глава тайной спецслужбы СССР в Шанхае, ему подчинялись все советские агенты на Дальнем Востоке… Последнее время, сказал он, трудно связаться по радио с «Висбаденом», поэтому я должна терпеливо ждать, так как с «Мюнхеном» (Москвой) прямой связи нет. Мне показалось странным, что он так неосторожно и без особой надобности раскрыл мне кодовые названия. Босх допустил и вторую небрежность: когда он ненадолго вышел из комнаты, на столе, среди бумаг, я увидела его паспорт. Я быстро в него заглянула: он был выдан на имя латыша Абрамова…»
После ареста Бронина китайские и иностранные газеты много писали о поимке таинственного шпиона по фамилии Абрамов. Узнала об этом и Айно Куусинен.
Вот еще один отрывок из ее воспоминаний. «В ноябре 1935 года я прочитала в „Джапан таймс“, что в Шанхае арестован таинственный шпион по фамилии Абрамов (Элли, по-видимому, ареста избежала). Хотя причин, по которым меня отзывали, могло быть множество, я сразу подумала, что скорее всего это вызвано арестом Босха. Правда, я с октября 1934 года с ним не виделась, но могло стать известно что-нибудь меня компрометирующее. Босх был центром всей советской дальневосточной разведки, и вполне вероятно, что арест его вызвал в Москве беспокойство…
Конечно, арест резидента, знавшего всю китайскую сеть Разведупра и резидентуру «Рамзай», произвел сильное впечатление в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Ездила Эли и в Японию к Зорге. По ее воспоминаниям, они были знакомы еще в Москве. Как радистка она должна была помочь наладить радиосвязь с Владивостоком, а также отвезти в Токио деньги и новый шифр. С Зорге у нее были две встречи, деньги переданы, а про шифр француженка забыла и вспомнила об этом, только вернувшись в Шанхай. Такие вот накладки бывают у разведчиков. Побывала она вместе с Зорге и на радиоквартире. Рация была в рабочем состоянии, и, по ее мнению, радист не выходил в эфир, опасаясь пеленгаторов. Версия малоубедительная, так как в начале 1935-го года серьезной пеленгаторной службы в Японии еще не было. По всем имеющимся источникам, перехват радиограмм группы «Рамзай» начался в 1937-м, а первые немецкие пеленгаторы появились в Японии в 1938-м году.
К сожалению, усилия шанхайской резидентуры и ее резидента Якова Бронина создать надежно действующую параллельную «рамзаевской» резидентуру в Японии не увенчались успехом. Попытка организовать фирму для торговли между Шанхаем и Японией провалилась. Разведчик, который должен был возглавить ее японский филиал и таким образом легализоваться в Японии, попал под подозрение китайской контрразведки. Ему пришлось исчезнуть из Шанхая и распрощаться с надеждой поработать в Японии. Попытки использовать китайскую колонию в Японии тоже не привели к серьезным результатам. Возможно, что в дальнейшем при более основательной и кропотливой работе удалось бы создать агентурную сеть на островах. Но пока были только первые шаги: формировались отдельные группы, в Японию посылались одиночные агенты, налаживалась связь между Китаем и островами. По опыту группы «Рамзай», нужно было несколько лет, чтобы новая агентурная сеть начала эффективно работать. И тут в дело вмешался тот случай, к которому всегда должен быть готов любой разведчик. Шанхайский резидент Разведупра был арестован.
Вот как об этом пишет в воспоминаниях его жена: «Вечер мы провели в гостях у товарища, отъезжавшего в Москву. Расходились в разные стороны. Домой я вернулась одна. Позже позвонили легальные товарищи, спросили, дома ли муж. Я ответила, что нет. „Тогда бросай все и иди к нам“. „Яков арестован“, – сказали они при встрече. Его выдал китаец, который работал на нас. При Якове не было документов, по которым можно было бы выяснить, где и под каким именем он жил в Шанхае, – предатель же не знал этого. Зато при Якове нашли несколько фальшивых паспортов, которые он по оплошности взял с собой. Личность и адрес его могли в конце концов установить, полиция могла взломать сейф и тогда… В условиях военного времени ему грозила виселица…» Сразу же началась локализация провала. Эля переехала в другое место. Были извещены, отозваны и спрятаны все, кому грозила опасность. Вся агентура шанхайской резидентуры была законсервирована. У Бронина не было квалифицированного заместителя, и его арест означал прекращение деятельности резидентуры. Были, очевидно, прекращены и все мероприятия по созданию агентурной сети в Японии. По воспоминаниям Эли Брониной, несмотря на скудость обвинений и на то, что личность ее мужа так и не была установлена, его приговорили к 15 годам тюрьмы и отправили в Ханькоу (Ухань) в тюрьму, которая была известна особо тяжелыми условиями для заключенных.
Дальнейшая судьба Эли Брониной была удачной. В одну из темных, дождливых ночей ее доставили в порт. Здесь в потемках на руках по шатким мосткам два офицера подняли разведчицу на корабль, вскоре после этого вышедший в море в направлении Владивостока. Дальневосточная эпопея закончилась для француженки благополучно. В Москве она была определена в кадры Красной Армии и зачислена состоящей в распоряжении Разведупра (Приказ НКО по личному составу № 00562 от 22 июля 1936 года). В мае 1936-го за разведывательную работу в Китае она была награждена орденом «Красная Звезда» и ей было присвоено воинское звание лейтенант. Ее способности разведчицы, знание языков и шифровального дела были использованы еще раз во время гражданской войны в Испании. Во время разгрома кадров военной разведки приказом № 00217 от 24 июня 1938 года она была уволена в запас Красной Армии. Тогда из вооруженных сил изгоняли всех иностранцев, и разведчица не стала исключением.
А вот взгляд на те же события, но с другой стороны. В том же 1991-м, когда были опубликованы воспоминания Брониной, вышла книга воспоминаний разведчицы Айно Куусинен «Господь низвергает своих ангелов». Бывшая жена одного из коминтерновских руководителей Отто Куусинена, она работала в отделе международных связей Коминтерна. После двух лет работы в США по линии Коминтерна она решила перейти на работу в военную разведку. Разведупру всегда были нужны опытные работники, знающие языки. И Берзин, переговорив с Пятницким, предложил Айно работу в Разведупре и новый район деятельности – Японию. Путь туда лежал через Шанхай, и в этом городе она встретилась с Брониным и его женой. Вот как она сама описывает эту встречу:
«… Через несколько дней после моего приезда в отеле (отель „Палас“ в Шанхае) появилась молодая женщина, говорившая по-немецки. Она должна была отвезти меня к „шефу“. Мы поехали на такси во французскую часть города, остановились на бульваре Фона. Шеф представился как доктор Босх, женщина была радисткой, звали ее Элли.
Это был резидент, глава тайной спецслужбы СССР в Шанхае, ему подчинялись все советские агенты на Дальнем Востоке… Последнее время, сказал он, трудно связаться по радио с «Висбаденом», поэтому я должна терпеливо ждать, так как с «Мюнхеном» (Москвой) прямой связи нет. Мне показалось странным, что он так неосторожно и без особой надобности раскрыл мне кодовые названия. Босх допустил и вторую небрежность: когда он ненадолго вышел из комнаты, на столе, среди бумаг, я увидела его паспорт. Я быстро в него заглянула: он был выдан на имя латыша Абрамова…»
После ареста Бронина китайские и иностранные газеты много писали о поимке таинственного шпиона по фамилии Абрамов. Узнала об этом и Айно Куусинен.
Вот еще один отрывок из ее воспоминаний. «В ноябре 1935 года я прочитала в „Джапан таймс“, что в Шанхае арестован таинственный шпион по фамилии Абрамов (Элли, по-видимому, ареста избежала). Хотя причин, по которым меня отзывали, могло быть множество, я сразу подумала, что скорее всего это вызвано арестом Босха. Правда, я с октября 1934 года с ним не виделась, но могло стать известно что-нибудь меня компрометирующее. Босх был центром всей советской дальневосточной разведки, и вполне вероятно, что арест его вызвал в Москве беспокойство…
Конечно, арест резидента, знавшего всю китайскую сеть Разведупра и резидентуру «Рамзай», произвел сильное впечатление в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161