Советское политическое и военное руководство учитывало возможность быстрого сосредоточения японских частей в Маньчжурии в случае начала войны и держало на Дальнем Востоке достаточно мощную группировку войск, чтобы разбить в первых же боях части Квантунской армии и перенести боевые действия на территорию Маньчжурии.
Дальневосточная группировка Красной Армии всегда находилась под пристальным вниманием японской агентуры. Внимательно следили за Транссибирской магистралью – единственной железнодорожной линией, связывающей огромный регион со страной. Фиксировались перевозки по железной дороге подводных лодок, торпедных катеров и железнодорожной артиллерии для усиления Тихоокеанского флота. Велось внимательное наблюдение за переброской на Дальний Восток подразделений тяжелобомбардировочной авиации. Создание мощного воздушного кулака, нацеленного на Токио на аэродромах около Владивостока, а именно там была сосредоточена группировка бомбардировщиков ТБ-3, не было тайной ни для японского генштаба, ни для мировой прессы. Возможности налета на столицу островной империи в случае войны обсуждались на страницах иностранных газет и журналов. Переброски на Дальний Восток крупных подразделений Красной Армии по единственной железнодорожной магистрали было невозможно скрыть от японской разведки. И усиление ОКДВА в 1934–1936 годах было зафиксировано в японском генштабе. Там подсчитали цифры и определили соотношение сил, которое оказалось не в пользу империи. Соответствующие выводы были сделаны и в Токио, и в штабе Квантунской армии и способствовали стабилизации обстановки в дальневосточном регионе. Японская военщина стала вести себя более сдержанно.
* * *
В августе 1937 года в Забайкалье началась операция, которая оказала влияние на последующие события в этом регионе. Операция была окружена завесой непроницаемой тайны. О ней после войны не писали в официальных военно-исторических трудах. О ее целях, задачах, методах исполнения ни слова не говорили историки – архивы были закрыты наглухо. Только после 1991-го года, когда кое-что было рассекречено, появилась возможность свести воедино отрывочные сообщения прошлых лет и архивные документы и выстроить достоверную картину событий полувековой давности. Но и сейчас еще невозможно составить полную картину событий тех лет. Основной пласт политических документов – протоколы заседаний Политбюро («Особые папки») закрыт для исследователей.
Японо-китайская война, начатая 7 июля 1937 года, продолжалась, охватывая все новые и новые районы Китая. В августе японские дивизии с упорными боями продвигались в глубь китайской территории. Часть сил японской армии в Китае была направлена на северо-запад к границам Монгольской Народной Республики. Может быть, в японском генштабе в то время и не разрабатывались конкретные планы агрессии против республики, но выход японских дивизий к ее южным и юго-восточным границам означал реальную угрозу для этой страны. Слишком хорошо была известна привычка японских войск создавать «инциденты», после которых начиналась необъявленная война. Да и малочисленная армия МНР не могла служить серьезным препятствием для японских войск в случае начала конфликта. Это хорошо понимали и в Москве, и в Улан-Баторе.
Ударную силу монгольской армии составляли шесть кавалерийских дивизий численностью по 2015 человек. Пять дивизий прикрывали восточные и юго-восточные границы. В столице республики Улан-Баторе дислоцировались одна кавалерийская дивизия, бронебригада, полк связи и полк легких бомбардировщиков. Все части армии были очень малочисленными. Численность полка связи составляла 400 человек, бронебригады – 517 человек. Такими же малочисленными были и оба авиационных полка, вооруженные устаревшими советскими самолетами Р-5. Общая численность вооруженных сил составляла 17 800 человек, включая сюда аппарат военного министерства, военное училище и территориальные кавалерийские полки, прикрывавшие южную границу республики.
Для надежного прикрытия тысячекилометровых границ сил, конечно, было недостаточно. В случае японской агрессии ни о каком серьезном сопротивлении без поддержки регулярных частей Красной Армии не могло быть и речи. Нескольких японских дивизий из экспедиционной армии в Китае было бы достаточно, чтобы пройти всю республику и выйти к советской границе в районе Кяхта. Такой была тревожная обстановка летом 1937 года. Может быть, она в какой-то мере и повлияла на те трагические события, которые произошли в республике.
Летом 1937 года события в МНР развивались по советскому сценарию. Чайболсан рвался к единоличной власти, убирая со своего пути всех неугодных. Массовые аресты, пытки, расстрелы – все так же, как и у северного соседа. Сценаристов и режиссеров из НКВД в Улан-Баторе было достаточно. И как следствие, – «шпионаж в пользу Японии, заговор, свержение правительства и просьба к Японии о вводе войск на монгольскую территорию». Но если был «заговор», то нужна была и точная «дата» ввода японских войск. Режиссеры «заговора» решили назначить ее на 9 сентября 1937 года. Эта дата и определила все дальнейшие действия высшего советского военного руководства. Стандартный набор преступлений, в которых были обвинены министр обороны Демид, премьер Гендун, полпред в Москве Даризап. Информация о «заговоре» ушла в Москву. Пока неизвестно (архивы до сих пор закрыты), приняли ли всерьез информацию на улице Фрунзе или решили воспользоваться удобным предлогом, чтобы ввести войска на территорию соседней республики. Но решение о вводе войск в МНР было принято на высшем политическом и военном уровне.
Было ли специальное постановление Политбюро о вводе войск? Сейчас нельзя дать точного ответа – протоколы заседаний за этот год еще не рассекречены. Но то, что ввод войск в МНР санкционировался Сталиным, – несомненно. Директива Сталина командующему войсками Забайкальского военного округа была. В этом документе хозяин кремлевского кабинета писал:
«Первое. Пакт о взаимной помощи гарантирует нас от внезапного появления японских войск через МНР в районе Байкала, повторяю, Байкала, от перерыва железнодорожной линии у Верхне-Удинска и от выхода японцев в тыл дальневосточным войскам.
Второе. Вводя войска в МНР, мы преследуем не цели захвата Монголии и не цели вторжения в Маньчжурию или Китай, а лишь цели обороны МНР от японского вторжения, а значит, и цели обороны Забайкалья от японского вторжения через МНР».
Сталин приказал – Ворошилов выполнил. Слишком большая ответственность для Наркома Обороны принять самостоятельное решение и ввести десятки тысяч бойцов и командиров на территорию другой страны без санкции «хозяина». Верил ли Ворошилов в «заговор» в Улан-Баторе? Думается, что нет. Слишком хорошо знал он кухню репрессий в РККА и методы работы советников НКВД в Улан-Баторе, расчищавших Чайболсану путь к диктатуре. А вот новый начальник Генштаба Б. М. Шапошников мог и поверить в информацию о «заговоре», как поверил он в виновность Тухачевского, когда присутствовал на знаменитом процессе.
В середине августа телеграфная линия между Москвой и Иркутском работала с полной нагрузкой. Из генштаба в штаб округа поступали шифрованные директивы о формировании группы войск усиления монгольской армии, переформировании стрелковых дивизий и механизированных бригад, формировании новых кавалерийских и авиационных частей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Дальневосточная группировка Красной Армии всегда находилась под пристальным вниманием японской агентуры. Внимательно следили за Транссибирской магистралью – единственной железнодорожной линией, связывающей огромный регион со страной. Фиксировались перевозки по железной дороге подводных лодок, торпедных катеров и железнодорожной артиллерии для усиления Тихоокеанского флота. Велось внимательное наблюдение за переброской на Дальний Восток подразделений тяжелобомбардировочной авиации. Создание мощного воздушного кулака, нацеленного на Токио на аэродромах около Владивостока, а именно там была сосредоточена группировка бомбардировщиков ТБ-3, не было тайной ни для японского генштаба, ни для мировой прессы. Возможности налета на столицу островной империи в случае войны обсуждались на страницах иностранных газет и журналов. Переброски на Дальний Восток крупных подразделений Красной Армии по единственной железнодорожной магистрали было невозможно скрыть от японской разведки. И усиление ОКДВА в 1934–1936 годах было зафиксировано в японском генштабе. Там подсчитали цифры и определили соотношение сил, которое оказалось не в пользу империи. Соответствующие выводы были сделаны и в Токио, и в штабе Квантунской армии и способствовали стабилизации обстановки в дальневосточном регионе. Японская военщина стала вести себя более сдержанно.
* * *
В августе 1937 года в Забайкалье началась операция, которая оказала влияние на последующие события в этом регионе. Операция была окружена завесой непроницаемой тайны. О ней после войны не писали в официальных военно-исторических трудах. О ее целях, задачах, методах исполнения ни слова не говорили историки – архивы были закрыты наглухо. Только после 1991-го года, когда кое-что было рассекречено, появилась возможность свести воедино отрывочные сообщения прошлых лет и архивные документы и выстроить достоверную картину событий полувековой давности. Но и сейчас еще невозможно составить полную картину событий тех лет. Основной пласт политических документов – протоколы заседаний Политбюро («Особые папки») закрыт для исследователей.
Японо-китайская война, начатая 7 июля 1937 года, продолжалась, охватывая все новые и новые районы Китая. В августе японские дивизии с упорными боями продвигались в глубь китайской территории. Часть сил японской армии в Китае была направлена на северо-запад к границам Монгольской Народной Республики. Может быть, в японском генштабе в то время и не разрабатывались конкретные планы агрессии против республики, но выход японских дивизий к ее южным и юго-восточным границам означал реальную угрозу для этой страны. Слишком хорошо была известна привычка японских войск создавать «инциденты», после которых начиналась необъявленная война. Да и малочисленная армия МНР не могла служить серьезным препятствием для японских войск в случае начала конфликта. Это хорошо понимали и в Москве, и в Улан-Баторе.
Ударную силу монгольской армии составляли шесть кавалерийских дивизий численностью по 2015 человек. Пять дивизий прикрывали восточные и юго-восточные границы. В столице республики Улан-Баторе дислоцировались одна кавалерийская дивизия, бронебригада, полк связи и полк легких бомбардировщиков. Все части армии были очень малочисленными. Численность полка связи составляла 400 человек, бронебригады – 517 человек. Такими же малочисленными были и оба авиационных полка, вооруженные устаревшими советскими самолетами Р-5. Общая численность вооруженных сил составляла 17 800 человек, включая сюда аппарат военного министерства, военное училище и территориальные кавалерийские полки, прикрывавшие южную границу республики.
Для надежного прикрытия тысячекилометровых границ сил, конечно, было недостаточно. В случае японской агрессии ни о каком серьезном сопротивлении без поддержки регулярных частей Красной Армии не могло быть и речи. Нескольких японских дивизий из экспедиционной армии в Китае было бы достаточно, чтобы пройти всю республику и выйти к советской границе в районе Кяхта. Такой была тревожная обстановка летом 1937 года. Может быть, она в какой-то мере и повлияла на те трагические события, которые произошли в республике.
Летом 1937 года события в МНР развивались по советскому сценарию. Чайболсан рвался к единоличной власти, убирая со своего пути всех неугодных. Массовые аресты, пытки, расстрелы – все так же, как и у северного соседа. Сценаристов и режиссеров из НКВД в Улан-Баторе было достаточно. И как следствие, – «шпионаж в пользу Японии, заговор, свержение правительства и просьба к Японии о вводе войск на монгольскую территорию». Но если был «заговор», то нужна была и точная «дата» ввода японских войск. Режиссеры «заговора» решили назначить ее на 9 сентября 1937 года. Эта дата и определила все дальнейшие действия высшего советского военного руководства. Стандартный набор преступлений, в которых были обвинены министр обороны Демид, премьер Гендун, полпред в Москве Даризап. Информация о «заговоре» ушла в Москву. Пока неизвестно (архивы до сих пор закрыты), приняли ли всерьез информацию на улице Фрунзе или решили воспользоваться удобным предлогом, чтобы ввести войска на территорию соседней республики. Но решение о вводе войск в МНР было принято на высшем политическом и военном уровне.
Было ли специальное постановление Политбюро о вводе войск? Сейчас нельзя дать точного ответа – протоколы заседаний за этот год еще не рассекречены. Но то, что ввод войск в МНР санкционировался Сталиным, – несомненно. Директива Сталина командующему войсками Забайкальского военного округа была. В этом документе хозяин кремлевского кабинета писал:
«Первое. Пакт о взаимной помощи гарантирует нас от внезапного появления японских войск через МНР в районе Байкала, повторяю, Байкала, от перерыва железнодорожной линии у Верхне-Удинска и от выхода японцев в тыл дальневосточным войскам.
Второе. Вводя войска в МНР, мы преследуем не цели захвата Монголии и не цели вторжения в Маньчжурию или Китай, а лишь цели обороны МНР от японского вторжения, а значит, и цели обороны Забайкалья от японского вторжения через МНР».
Сталин приказал – Ворошилов выполнил. Слишком большая ответственность для Наркома Обороны принять самостоятельное решение и ввести десятки тысяч бойцов и командиров на территорию другой страны без санкции «хозяина». Верил ли Ворошилов в «заговор» в Улан-Баторе? Думается, что нет. Слишком хорошо знал он кухню репрессий в РККА и методы работы советников НКВД в Улан-Баторе, расчищавших Чайболсану путь к диктатуре. А вот новый начальник Генштаба Б. М. Шапошников мог и поверить в информацию о «заговоре», как поверил он в виновность Тухачевского, когда присутствовал на знаменитом процессе.
В середине августа телеграфная линия между Москвой и Иркутском работала с полной нагрузкой. Из генштаба в штаб округа поступали шифрованные директивы о формировании группы войск усиления монгольской армии, переформировании стрелковых дивизий и механизированных бригад, формировании новых кавалерийских и авиационных частей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161