И в то же время ему приходилось делать вид, что к этому тексту он отношения не имеет. Вот выдержка из записи беседы:
«Хирота. Вчера в официальной газете опубликована статья, в которой сказано, что советская сторона располагает документами, которые касаются разных серьезных вопросов. Посол сожалеет, что создается атмосфера, которая волнует общественное мнение, нужно устранить такую атмосферу.
Карахан. Неверно, что дело в статье. Статья «Известий» является ответом, отражением фактов, уже в течение месяцев создаваемых в Маньчжурии, среди белых, у корейской границы. А документы, приведенные в статье, также написаны раньше самой статьи. Так что неправильно искать источник «атмосферы» в самой статье. А если Вы вспомните серию статей Хата, выступления Кухара и ряд других агрессивных выступлений японских деятелей, Вы согласитесь, что вредную атмосферу создают с японской стороны.
Хирота. Да, но у нас опубликовывают только личные мнения, а у вас перевозят войска.
Карахан. Мы усиливаем наши дальневосточные гарнизоны – это факт. И это совершенно естественно после всех фактов последних месяцев усиления агрессивной деятельности белогвардейцев против СССР, многочисленных агрессивных против СССР выступлений японских деятелей, когда рядом у границ СССР происходят факты, о которых Вы знаете лучше меня. Вы должны согласиться, что позиция, занятая статьей «Известий», совершенно правильна. Мне казалось, что вы должны были отнестись с полным и искренним уважением к мнению, высказанному в этой статье.
Хирота. … в статье вашей газеты есть документы, из которых видно, что японская сторона имела заднюю мысль и придерживается агрессивной политики и что Япония имеет намерения вмешиваться в дела СССР.
Если это случилось, значит японский дипломат, находящийся в СССР, не разъяснил энергичным образом, что у Японии нет никакого намерения вмешаться в дела СССР. Надо создавшуюся атмосферу очистить.
Я жалею больше всего о том, что в статье «Известий» пишут, что располагают документами, в которых некоторые отдельные лица пишут о том, чтобы как можно скорее начать войну против СССР.
Опираясь на такое мнение частных лиц, СССР перебрасывает свои войска. С одной стороны, мнение частных лиц, а с другой – войска.
Карахан. Во-первых, газета пишет, что это мнение очень ответственных людей, так что с ними надо серьезно считаться. Во-вторых, если мы усиливаем наши дальневосточные гарнизоны, это не нарушает наших обязательств по существующим договорам. В-третьих, я не думаю, чтобы в Японии это усиление наших гарнизонов могло бы возбудить какие-либо вопросы, когда известно, что японские войска находятся за пределами своей территории и на КВЖД и у советско-корейской границы…
Хирота. Меня беспокоит статья «Известий». У советской стороны есть документ, который дал основание для отправки войск. Это создает атмосферу нехорошую».
Конечно, Карахан как первый зам. Литвинова знал многое. И содержание японских документов, и их авторы ему были известны. Сказать Хирота, что он автор одного из документов, заместитель наркома не мог. И два дипломата соревновались друг с другом. Японский дипломат делал все, чтобы не выдать своего авторства. Советский дипломат, видя что тот нагло врет, должен был делать вид, что не догадывается об этом. Старое правило: «язык дан дипломату для того, чтобы скрывать свои мысли» действовало в полной мере.
Хирота сделал блестящую карьеру. Он был министром иностранных дел и некоторое время премьером. После войны вместе с другими японскими военными преступниками сел на скамью подсудимых. Судил его Международный трибунал для Дальнего Востока. И во время суда опять появились эти же документы. Их фотокопии были представлены трибуналу советским обвинением. И Хирота, и выступавший в качестве свидетеля Касахара признали их подлинность. Советский обвинитель Голунский в своем выступлении в октябре 1946 года дал такую оценку этому документу: «В первой половине 1931 года, когда еще только разрабатывался план захвата Маньчжурии и подготовлялось его осуществление, японским генштабом был командирован в Европу генерал-майор Харада. Есть все основания предполагать, что одной из главных целей его командировки было изучение ситуации в Европе в связи с проводившейся в то время подготовкой к активизации японской агрессивной политики. Из записи беседы (Харада – Хирота) можно убедиться в том, что еще летом 1931 года вопрос о нападении на СССР стоял в повестке дня не только у руководителей японской военщины, но и у японских дипломатов. Этим документом мы докажем, что японское правительство и генштаб точно знали от своих официальных представителей в Москве, что Японии со стороны СССР ничего не угрожает и, следовательно, все разговоры об обороне являлись только маскировкой, замышлявшей агрессию».
В заключительной речи обвинения упоминается также резюме беседы Хирота и дается его оценка: «Большое значение при разработке в Токио планов войны против СССР, несомненно, имела информация, исходившая от японского посла и от японского военного атташе в Москве. Подсудимый Хирота в бытность его японским послом в Москве в 1931 году передал начальнику генштаба свои предложения: „… придерживаться твердой политики по отношению к CCCР и быть готовым воевать с Советским Союзом в любой момент, когда это понадобится. Целью, однако, является не столько защита против коммунизма, сколько захват Дальнего Востока и Сибири“. Здесь Хирота с полной откровенностью высказал суть агрессивной политики, которая проводилась Японией в то время и в последующие годы и руководителем которой он сам был впоследствии на протяжении нескольких лет, являясь премьером и министром иностранных дел».
И, наконец, об этом же документе говорится и в приговоре трибунала: «Когда в 1924 году Окава впервые предложил планы территориальной экспансии, он агитировал за оккупацию Сибири. Хирота, бывший послом в Москве в 1931 году, придерживался того же мнения. Он выразил тогда ту точку зрения, что независимо от того, намеревается ли Япония нападать на СССР или нет, она должна проводить твердую политику в отношении этой страны и быть в любое время готовой к войне. Основной целью подобной готовности являлось, по его мнению, не столько оборона против коммунизма, сколько завоевание Восточной Сибири». Да, дорого обошлось Хирота мнение, высказанное начальнику генштаба, добытое разведкой и отмеченное Сталиным.
И вот за несколько месяцев до начала агрессии, в июле 1931 года, Высший военный совет империи рассматривает и утверждает проект реорганизации армии, основной целью которого являлось оснащение войск новейшей военной техникой и расширение производственных мощностей военной промышленности. Реорганизация армии, согласно этому проекту, была рассчитана на семь лет (1932–1938), но в Токио торопились и реорганизацию начали уже в 1931 году, ведя ее усиленными темпами. Основное внимание уделялось усилению военно-воздушных сил и противовоздушной обороны, а также механизации и моторизации армии на основе производства современной техники.
К июлю 1931 года в штабе Квантунской армии была завершена разработка плана оккупации Маньчжурии. План был направлен в генштаб и в том же месяце утвержден его начальником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
«Хирота. Вчера в официальной газете опубликована статья, в которой сказано, что советская сторона располагает документами, которые касаются разных серьезных вопросов. Посол сожалеет, что создается атмосфера, которая волнует общественное мнение, нужно устранить такую атмосферу.
Карахан. Неверно, что дело в статье. Статья «Известий» является ответом, отражением фактов, уже в течение месяцев создаваемых в Маньчжурии, среди белых, у корейской границы. А документы, приведенные в статье, также написаны раньше самой статьи. Так что неправильно искать источник «атмосферы» в самой статье. А если Вы вспомните серию статей Хата, выступления Кухара и ряд других агрессивных выступлений японских деятелей, Вы согласитесь, что вредную атмосферу создают с японской стороны.
Хирота. Да, но у нас опубликовывают только личные мнения, а у вас перевозят войска.
Карахан. Мы усиливаем наши дальневосточные гарнизоны – это факт. И это совершенно естественно после всех фактов последних месяцев усиления агрессивной деятельности белогвардейцев против СССР, многочисленных агрессивных против СССР выступлений японских деятелей, когда рядом у границ СССР происходят факты, о которых Вы знаете лучше меня. Вы должны согласиться, что позиция, занятая статьей «Известий», совершенно правильна. Мне казалось, что вы должны были отнестись с полным и искренним уважением к мнению, высказанному в этой статье.
Хирота. … в статье вашей газеты есть документы, из которых видно, что японская сторона имела заднюю мысль и придерживается агрессивной политики и что Япония имеет намерения вмешиваться в дела СССР.
Если это случилось, значит японский дипломат, находящийся в СССР, не разъяснил энергичным образом, что у Японии нет никакого намерения вмешаться в дела СССР. Надо создавшуюся атмосферу очистить.
Я жалею больше всего о том, что в статье «Известий» пишут, что располагают документами, в которых некоторые отдельные лица пишут о том, чтобы как можно скорее начать войну против СССР.
Опираясь на такое мнение частных лиц, СССР перебрасывает свои войска. С одной стороны, мнение частных лиц, а с другой – войска.
Карахан. Во-первых, газета пишет, что это мнение очень ответственных людей, так что с ними надо серьезно считаться. Во-вторых, если мы усиливаем наши дальневосточные гарнизоны, это не нарушает наших обязательств по существующим договорам. В-третьих, я не думаю, чтобы в Японии это усиление наших гарнизонов могло бы возбудить какие-либо вопросы, когда известно, что японские войска находятся за пределами своей территории и на КВЖД и у советско-корейской границы…
Хирота. Меня беспокоит статья «Известий». У советской стороны есть документ, который дал основание для отправки войск. Это создает атмосферу нехорошую».
Конечно, Карахан как первый зам. Литвинова знал многое. И содержание японских документов, и их авторы ему были известны. Сказать Хирота, что он автор одного из документов, заместитель наркома не мог. И два дипломата соревновались друг с другом. Японский дипломат делал все, чтобы не выдать своего авторства. Советский дипломат, видя что тот нагло врет, должен был делать вид, что не догадывается об этом. Старое правило: «язык дан дипломату для того, чтобы скрывать свои мысли» действовало в полной мере.
Хирота сделал блестящую карьеру. Он был министром иностранных дел и некоторое время премьером. После войны вместе с другими японскими военными преступниками сел на скамью подсудимых. Судил его Международный трибунал для Дальнего Востока. И во время суда опять появились эти же документы. Их фотокопии были представлены трибуналу советским обвинением. И Хирота, и выступавший в качестве свидетеля Касахара признали их подлинность. Советский обвинитель Голунский в своем выступлении в октябре 1946 года дал такую оценку этому документу: «В первой половине 1931 года, когда еще только разрабатывался план захвата Маньчжурии и подготовлялось его осуществление, японским генштабом был командирован в Европу генерал-майор Харада. Есть все основания предполагать, что одной из главных целей его командировки было изучение ситуации в Европе в связи с проводившейся в то время подготовкой к активизации японской агрессивной политики. Из записи беседы (Харада – Хирота) можно убедиться в том, что еще летом 1931 года вопрос о нападении на СССР стоял в повестке дня не только у руководителей японской военщины, но и у японских дипломатов. Этим документом мы докажем, что японское правительство и генштаб точно знали от своих официальных представителей в Москве, что Японии со стороны СССР ничего не угрожает и, следовательно, все разговоры об обороне являлись только маскировкой, замышлявшей агрессию».
В заключительной речи обвинения упоминается также резюме беседы Хирота и дается его оценка: «Большое значение при разработке в Токио планов войны против СССР, несомненно, имела информация, исходившая от японского посла и от японского военного атташе в Москве. Подсудимый Хирота в бытность его японским послом в Москве в 1931 году передал начальнику генштаба свои предложения: „… придерживаться твердой политики по отношению к CCCР и быть готовым воевать с Советским Союзом в любой момент, когда это понадобится. Целью, однако, является не столько защита против коммунизма, сколько захват Дальнего Востока и Сибири“. Здесь Хирота с полной откровенностью высказал суть агрессивной политики, которая проводилась Японией в то время и в последующие годы и руководителем которой он сам был впоследствии на протяжении нескольких лет, являясь премьером и министром иностранных дел».
И, наконец, об этом же документе говорится и в приговоре трибунала: «Когда в 1924 году Окава впервые предложил планы территориальной экспансии, он агитировал за оккупацию Сибири. Хирота, бывший послом в Москве в 1931 году, придерживался того же мнения. Он выразил тогда ту точку зрения, что независимо от того, намеревается ли Япония нападать на СССР или нет, она должна проводить твердую политику в отношении этой страны и быть в любое время готовой к войне. Основной целью подобной готовности являлось, по его мнению, не столько оборона против коммунизма, сколько завоевание Восточной Сибири». Да, дорого обошлось Хирота мнение, высказанное начальнику генштаба, добытое разведкой и отмеченное Сталиным.
И вот за несколько месяцев до начала агрессии, в июле 1931 года, Высший военный совет империи рассматривает и утверждает проект реорганизации армии, основной целью которого являлось оснащение войск новейшей военной техникой и расширение производственных мощностей военной промышленности. Реорганизация армии, согласно этому проекту, была рассчитана на семь лет (1932–1938), но в Токио торопились и реорганизацию начали уже в 1931 году, ведя ее усиленными темпами. Основное внимание уделялось усилению военно-воздушных сил и противовоздушной обороны, а также механизации и моторизации армии на основе производства современной техники.
К июлю 1931 года в штабе Квантунской армии была завершена разработка плана оккупации Маньчжурии. План был направлен в генштаб и в том же месяце утвержден его начальником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161