– Господин Моцарт, как перед богом и как честный человек, говорю вам, сын ваш – величайший композитор из всех, с кем я знаком лично или знаю только по имени. Он обладает вкусом и несравненным чувством прекрасного, а сверх того – глубочайшими познаниями в композиции!
Вольфганг склонил голову, словно принимая благословение свыше, а Леопольд едва сдерживал слезы – значит, все-таки его труды не пропали даром!
Когда все поднялись уходить, Гайдн сказал Леопольду на прощание:
– Господин Моцарт, кто знает, появился бы на свете такой композитор, как Вольфганг, не будь у него такого отца, как Леопольд.
74
Спустя сутки после этого одного из счастливейших моментов в жизни Леопольда в Бургтеатре в присутствии императора он слушал еще один новый фортепьянный концерт Вольфганга в его собственном исполнении. И диву давался, насколько этот концерт отличался от предыдущего. Вольфганг написал его в фа мажоре, и концерт был столь же лиричен и певуч, сколь ре минорный – драматичен и сумрачен. Музыка была так прекрасна, что Леопольд заплакал. Но тут же взял себя в руки. Уж больно он стал чувствителен с тех пор, как приехал в Вену: слезы то и дело навертывались на глаза, а ведь он так всегда гордился своей выдержкой и скептицизмом. Из головы не выходили слова Гайдна. Как это благородно с его стороны! Страшно даже подумать, что, останься он в Зальцбурге, ему бы никогда не услышать этих слов.
Музыка вернула его к действительности. Вольфганг захочет знать его мнение, и нельзя пропустить ни единой ноты. Ему отвели место в удобной ложе, откуда было хорошо слышно. Со вступительных пассажей музыка удивительно певуча. Концерт написан превосходно. Это уже больше похоже на те вещи Вольфганга, к которым Леопольд привык. Сын следовал его наставлениям писать музыку, которая должна нравиться, которая льется гладко, как масло. Какие чудесные созвучия! Построение безупречно. Ни единого звука, ни одного пассажа, которые хотелось бы изменить, да и темп везде выдержан безупречно. Но нельзя впадать в сентиментальность, нельзя хвалить Вольфганга, а то он почиет на лаврах, а ему еще столько предстоит создать. Леопольд поймал себя на том, что раскачивается в такт музыке.
Гром аплодисментов потряс степы Бургтеатра; император снял шляпу, помахал ею и крикнул:
– Браво, Моцарт! – Теперь восторженным овациям, казалось, не будет конца.
После отъезда императора Вольфганг стоял возле театра, окруженный толпой поздравляющих, но его заботило только одно: мнение Папы.
– Что тут думать? Ты же видел, какое доставил удовольствие публике. – Леопольд перевел разговор на другую тему: – Сколько концертов ты написал за последний год?
Вольфганг сосчитал: – Один ми-бемоль мажор, один си-бемоль мажор, ре мажор, соль мажор, потом снова си-бемоль мажор и фа мажор, что вы слышали сегодня. И один ре минор, который я играл в день вашего приезда.
– Семь? За один год? – Леопольд ушам своим не верил.
– Я же говорил вам, Вена – страна клавира. И, приехав сюда, я написал еще три концерта. Таким образом, у меня уже есть десять фортепьянных концертов. Но, Папа, вы еще не, сказали, которому из них отдаете предпочтение?
– Что я могу ответить? Разве можно тут что-то предпочитать?
– Вам они не нравятся?
– Императору нравятся, – уклончиво проговорил Леопольд, стараясь скрыть обуревавшие его чувства. – Этого достаточно. И тебе не следует здесь долго стоять. – На улице шел сильный снег и завывал ветер. Вольфганг играл с увлечением и сильно вспотел, камзол его стал влажным, а он сгоряча забыл накинуть пальто. – В такую стужу ничего не стоит схватить тяжелую простуду. Где твое пальто?
– По приказу императора ни один слуга не смеет входить в Бургтеатр с парадного хода. Человек, которому я оставил пальто, вынужден был ждать меня снаружи. Наверное, ему надоело и он ушел домой.
– С твоим пальто? – Папу до глубины души возмутила такая беспечность.
Вольфганг передернул плечами – мысли его были заняты куда более важными вопросами.
– Вот, возьмите мое, – сказал подошедший к ним Ветцлар. Но Вольфганг отказался от такой жертвы, и тогда Ветцлар предложил подвезти его в своей карете, не дожидаясь моцартовской, которая, очевидно, задержалась из-за снегопада. По дороге Ветцлар сказал Леопольду:
– Надеюсь, вам удастся уговорить сына сделать передышку и подумать немного о здоровье. Вольфганг скрывает, но он болел ревматизмом, часто страдает от простуд и от колик в желудке.
Погода все ухудшалась, такого снежного бурана Леопольд и припомнить не мог.
– Вольфганг давно уже не слушается меня, – печально сказал он.
– Неправда, Папа. Но сейчас я вовсе не замерз и чувствую себя прекрасно. Вам поправился концерт? На мой взгляд, император отнесся очень благосклонно.
– Мне кажется, он в восторге от твоей игры.
– В том-то и беда. Он видит во мне прежде всего пианиста. А если ему и нравится моя музыка, то лишь инструментальная. Несмотря на успех «Похищения» в Германии и других странах, Иосиф не считает меня оперным композитором.
Спустя несколько дней госпожа Вебер пригласила Вольфганга, Констанцу и Леопольда к себе, на обед. Леопольд узнал об этом случайно, подслушав разговор сына с невесткой – они спорили, стоит ли принять приглашение. Разговор происходил в кухне; они думали, что Леопольд у себя в спальне, а он, продрогнув под одеялом, направился в кухню за дровами.
– По-моему, – говорила Констанца, – нам не стоит принимать матушкино приглашение. Твой отец всегда недолюбливал мою семью, и отношение его вряд ли изменилось.
– Пусть сам и решает, – ответил Вольфганг, – в конце концов, твоя мать ведь не съест его.
– Но она любительница плести интриги.
– Как порой и мой отец. – Вольфганг заранее предвкушал удовольствие от этой встречи.
Леопольда так и подмывало вмешаться – ведь если он и интриговал когда, то только на благо сына, и разве слова Гайдна не лучшее тому доказательство? Однако он вовремя сдержался и сделал вид, будто ничего не слышал. И когда Вольфганг сказал ему о приглашении, Леопольд проговорил:
– Мне что-то не хочется. Могу ли я пользоваться ее гостеприимством после всех неприятностей, которые она тебе доставила?
Вольфганг рассмеялся:
– Но все ведь обернулось к лучшему, за что же мне ее ненавидеть?
Леопольд промолчал. Несмотря на всю внимательность к нему Констанцы, его одолевали сомнения, достаточно ли она благоразумна и бережлива, как требуется быть жене Вольфганга, и отношения с невесткой оставались у Леопольда вежливыми, но сдержанными.
– Папа, уж если я не таю обиды, вам и подавно не стоит.
– Госпожа Вебер знает, никто не осуждал ее так, как я.
– И будет польщена, если вы примете приглашение.
– Ты правда так думаешь?
– Это покажет, что вы одобряете наш брак.
Может быть, сын испытывает его? Леопольд замялся, но, встретив умоляющий взгляд Вольфганга, уступил.
– Делай как хочешь, Вольфганг. Я не против. Констанца оделась по-модному и настояла непременно нанять экипаж, хотя до Петерплац легко было дойти пешком.
Немало времени ушло у Леопольда на сборы, но тянуть до бесконечности было неудобно. Подымаясь по лестнице в квартиру Веберов, он сильно нервничал. Только бы накопившееся за долгие годы раздражение не вылилось наружу и но испортило его мирных отношений с сыном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
Вольфганг склонил голову, словно принимая благословение свыше, а Леопольд едва сдерживал слезы – значит, все-таки его труды не пропали даром!
Когда все поднялись уходить, Гайдн сказал Леопольду на прощание:
– Господин Моцарт, кто знает, появился бы на свете такой композитор, как Вольфганг, не будь у него такого отца, как Леопольд.
74
Спустя сутки после этого одного из счастливейших моментов в жизни Леопольда в Бургтеатре в присутствии императора он слушал еще один новый фортепьянный концерт Вольфганга в его собственном исполнении. И диву давался, насколько этот концерт отличался от предыдущего. Вольфганг написал его в фа мажоре, и концерт был столь же лиричен и певуч, сколь ре минорный – драматичен и сумрачен. Музыка была так прекрасна, что Леопольд заплакал. Но тут же взял себя в руки. Уж больно он стал чувствителен с тех пор, как приехал в Вену: слезы то и дело навертывались на глаза, а ведь он так всегда гордился своей выдержкой и скептицизмом. Из головы не выходили слова Гайдна. Как это благородно с его стороны! Страшно даже подумать, что, останься он в Зальцбурге, ему бы никогда не услышать этих слов.
Музыка вернула его к действительности. Вольфганг захочет знать его мнение, и нельзя пропустить ни единой ноты. Ему отвели место в удобной ложе, откуда было хорошо слышно. Со вступительных пассажей музыка удивительно певуча. Концерт написан превосходно. Это уже больше похоже на те вещи Вольфганга, к которым Леопольд привык. Сын следовал его наставлениям писать музыку, которая должна нравиться, которая льется гладко, как масло. Какие чудесные созвучия! Построение безупречно. Ни единого звука, ни одного пассажа, которые хотелось бы изменить, да и темп везде выдержан безупречно. Но нельзя впадать в сентиментальность, нельзя хвалить Вольфганга, а то он почиет на лаврах, а ему еще столько предстоит создать. Леопольд поймал себя на том, что раскачивается в такт музыке.
Гром аплодисментов потряс степы Бургтеатра; император снял шляпу, помахал ею и крикнул:
– Браво, Моцарт! – Теперь восторженным овациям, казалось, не будет конца.
После отъезда императора Вольфганг стоял возле театра, окруженный толпой поздравляющих, но его заботило только одно: мнение Папы.
– Что тут думать? Ты же видел, какое доставил удовольствие публике. – Леопольд перевел разговор на другую тему: – Сколько концертов ты написал за последний год?
Вольфганг сосчитал: – Один ми-бемоль мажор, один си-бемоль мажор, ре мажор, соль мажор, потом снова си-бемоль мажор и фа мажор, что вы слышали сегодня. И один ре минор, который я играл в день вашего приезда.
– Семь? За один год? – Леопольд ушам своим не верил.
– Я же говорил вам, Вена – страна клавира. И, приехав сюда, я написал еще три концерта. Таким образом, у меня уже есть десять фортепьянных концертов. Но, Папа, вы еще не, сказали, которому из них отдаете предпочтение?
– Что я могу ответить? Разве можно тут что-то предпочитать?
– Вам они не нравятся?
– Императору нравятся, – уклончиво проговорил Леопольд, стараясь скрыть обуревавшие его чувства. – Этого достаточно. И тебе не следует здесь долго стоять. – На улице шел сильный снег и завывал ветер. Вольфганг играл с увлечением и сильно вспотел, камзол его стал влажным, а он сгоряча забыл накинуть пальто. – В такую стужу ничего не стоит схватить тяжелую простуду. Где твое пальто?
– По приказу императора ни один слуга не смеет входить в Бургтеатр с парадного хода. Человек, которому я оставил пальто, вынужден был ждать меня снаружи. Наверное, ему надоело и он ушел домой.
– С твоим пальто? – Папу до глубины души возмутила такая беспечность.
Вольфганг передернул плечами – мысли его были заняты куда более важными вопросами.
– Вот, возьмите мое, – сказал подошедший к ним Ветцлар. Но Вольфганг отказался от такой жертвы, и тогда Ветцлар предложил подвезти его в своей карете, не дожидаясь моцартовской, которая, очевидно, задержалась из-за снегопада. По дороге Ветцлар сказал Леопольду:
– Надеюсь, вам удастся уговорить сына сделать передышку и подумать немного о здоровье. Вольфганг скрывает, но он болел ревматизмом, часто страдает от простуд и от колик в желудке.
Погода все ухудшалась, такого снежного бурана Леопольд и припомнить не мог.
– Вольфганг давно уже не слушается меня, – печально сказал он.
– Неправда, Папа. Но сейчас я вовсе не замерз и чувствую себя прекрасно. Вам поправился концерт? На мой взгляд, император отнесся очень благосклонно.
– Мне кажется, он в восторге от твоей игры.
– В том-то и беда. Он видит во мне прежде всего пианиста. А если ему и нравится моя музыка, то лишь инструментальная. Несмотря на успех «Похищения» в Германии и других странах, Иосиф не считает меня оперным композитором.
Спустя несколько дней госпожа Вебер пригласила Вольфганга, Констанцу и Леопольда к себе, на обед. Леопольд узнал об этом случайно, подслушав разговор сына с невесткой – они спорили, стоит ли принять приглашение. Разговор происходил в кухне; они думали, что Леопольд у себя в спальне, а он, продрогнув под одеялом, направился в кухню за дровами.
– По-моему, – говорила Констанца, – нам не стоит принимать матушкино приглашение. Твой отец всегда недолюбливал мою семью, и отношение его вряд ли изменилось.
– Пусть сам и решает, – ответил Вольфганг, – в конце концов, твоя мать ведь не съест его.
– Но она любительница плести интриги.
– Как порой и мой отец. – Вольфганг заранее предвкушал удовольствие от этой встречи.
Леопольда так и подмывало вмешаться – ведь если он и интриговал когда, то только на благо сына, и разве слова Гайдна не лучшее тому доказательство? Однако он вовремя сдержался и сделал вид, будто ничего не слышал. И когда Вольфганг сказал ему о приглашении, Леопольд проговорил:
– Мне что-то не хочется. Могу ли я пользоваться ее гостеприимством после всех неприятностей, которые она тебе доставила?
Вольфганг рассмеялся:
– Но все ведь обернулось к лучшему, за что же мне ее ненавидеть?
Леопольд промолчал. Несмотря на всю внимательность к нему Констанцы, его одолевали сомнения, достаточно ли она благоразумна и бережлива, как требуется быть жене Вольфганга, и отношения с невесткой оставались у Леопольда вежливыми, но сдержанными.
– Папа, уж если я не таю обиды, вам и подавно не стоит.
– Госпожа Вебер знает, никто не осуждал ее так, как я.
– И будет польщена, если вы примете приглашение.
– Ты правда так думаешь?
– Это покажет, что вы одобряете наш брак.
Может быть, сын испытывает его? Леопольд замялся, но, встретив умоляющий взгляд Вольфганга, уступил.
– Делай как хочешь, Вольфганг. Я не против. Констанца оделась по-модному и настояла непременно нанять экипаж, хотя до Петерплац легко было дойти пешком.
Немало времени ушло у Леопольда на сборы, но тянуть до бесконечности было неудобно. Подымаясь по лестнице в квартиру Веберов, он сильно нервничал. Только бы накопившееся за долгие годы раздражение не вылилось наружу и но испортило его мирных отношений с сыном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205