Вид юрода наполнял его душу радостью. Он вспомнил детство и свою поездку в Вену. Тогда он с первого Взгляда влюбился в этот город, а теперь Вена нравилась ему больше прежнего.
Словно желая вознаградить себя за годы, проведенные вдали от Вены, и обрести вновь все, что он так любил, Вольфганг велел кучеру остановиться возле Гофбурга.
Он шел по людному Кольмаркт. Стоял теплый, ясный день, и вся улица была запружена богатыми экипажами. Дойдя до конца Кольмаркт, Вольфганг свернул на Грабен, где народу было еще больше. Среди прохожих встречалось много бюргеров и мастеровых. Вольфганг остановился на площади перед собором св. Стефана полюбоваться его высоким готическим шпилем, а затем направился в сторону Зингерштрассе, куда приказал ему явиться Колоредо. И машинально замедлил шаги, чувствуя, что стоит ему предстать перед архиепископом, как всякой идиллии наступит конец.
Дом 7 по Зингерштрассе находился поблизости от собора св. Стефана; на парадной двери красовался огромный военный крест, над ним – герб с императорской короной; с двух сторон корону поддерживали габсбургские львы, а увенчана она была крестом, больше напоминавшим скрещенные шпаги. Вольфганг вдруг сообразил, что это дом тевтонских рыцарей, и Колоредо остановился здесь потому, что дядя его, граф Карл Колоредо, возглавлял австрийскую командорию этого Ордена.
Вольфганг попросил доложить о себе архиепископу, поскольку получил приказ явиться тотчас же по прибытии в Вену, но его провели к Карлу Арко. Колоредо занят, заявил граф, и просил подождать. Однако Арко и не подумал доложить архиепископу о прибытии композитора, и Вольфгангу пришлось дважды просить об этом графа; наконец тот неохотно исполнил его просьбу.
Прошло несколько часов, прежде чем Вольфганг был допущен пред ясны очи архиепископа. Колоредо, перебиравший корреспонденцию, даже не поздоровался с ним, а лишь холодно спросил:
– Что вам нужно, Моцарт?
– Вы просили меня явиться, ваша светлость.
– Ах да. – Колоредо вел разговор в присутствии Арко и двух камердинеров. – Вы просрочили свой отпуск.
– Ваша светлость, чтобы сочинить оперу, мне потребовалось шесть недель и еще шесть недель, чтобы отрепетировать и поставить ее.
– Вам разрешили шесть недель отпуска, не больше.
– Ваша светлость давали согласие отпускать меня из Зальцбурга писать оперу, когда мне потребуется.
– Согласие?! Я не заключаю соглашений со своими слугами.
– Но графиня Лютцов особо оговорила это условие.
– Графиня может говорить только за себя. Граф Арко сообщил мне, что вы зарабатываете у меня больше любого придворного органиста. Пятьсот гульденов!
– Четыреста пятьдесят, ваша светлость.
– Больше, чем вы того заслуживаете при ваших вечных отлучках.
– Всего одна отлучка, ваша светлость.
– Получается больше, раз вы отсутствуете так Долго. Завтра я даю концерт в честь русского посла, и, не прикажи я вам явиться сюда, вы бы до сих пор торчали в Мюнхене, играя для собственного удовольствия.
– Мне предстоит играть для князя Дмитрия Голицына, ваша светлость?
– Да, а в чем дело, Моцарт? – Колоредо удивил интерес, выказанный его слугой.
– Он мой друг.
– Могу себе представить! Брунетти сообщит вам, какую программу надлежит подготовить, а обер-камергер определит квартиру.
Вольфганг хотел было что-то сказать, но архиепископ дал знак, что аудиенция окончена, и Арко; взяв его под руку, вывел из зала.
– Его светлость и так на вас сердит, – шептал он на ходу. – Еще одно возражение, и он не позволит вам выступать.
Вольфгангу хотелось выбрать себе квартиру по собственному усмотрению, чтобы избежать давящей атмосферы германской резиденции Ордена, но Арко не разрешил. Пока он находится на службе у архиепископа, это исключено, сказал он. Вольфгангу пришлось поселиться в тесной комнатушке, темной и холодной; обер-камергер посадил его за один стол с камердинерами, поварами, кондитером и Брунетти, а когда было указано место ниже камердинеров, которые сидели во главе стола, он понял, что его наказали.
Да, подумал Вольфганг, похоже, что я снова в Зальцбурге. Он чувствовал себя глубоко оскорбленным.
Во время обеда отпускалось много грубых шуток, но Вольфганг не произносил ни слова. Лишь когда разговор коснулся болезни отца архиепископа, он спросил:
– Брунетти, а чем болен вице-канцлер?
– У старика колики.
– Bы шутите! Это же детская болезнь.
– Ничего подобного. Вы что, не знаете, сколько еды поглощают высокопоставленные особы? – Брунетти не боялся откровенничать с Моцартом. Моцарт ничего не передаст Колоредо, он слишком ненавидит архиепископа.
Наверное, поэтому архиепископ настроен на брюзгливый лад?
– Он и сам мучается желудком. А нас они кормят вот этими помоями.
– А как с концертом для князя Голицына? Что в программе?
– У нас есть камерный оркестр. В честь русского посла дирижировать будет сам Бонно, императорский капельмейстер. Программа еще не составлена. Этим поручили заняться мне. Каков будет ваш совет, синьор маэстро?
Вольфганг понимал, что Брунетти издевается над ним, и тем не менее концерт этот сулил ему многое.
– А кто еще будет присутствовать?
– Граф Пальфи, графиня Тун, князь Кобенцл и иже с ними.
Все его старые друзья и покровители!
– Мы могли бы сыграть мою «Концертную симфонию» ми-бемоль мажор, ту, что вы с Гайдном исполняли в Зальцбурге.
– Ту мрачную! Колоредо ведь ее не любит!
– Соло на скрипке даст вам возможность блеснуть. И принесет много гульденов. Колоредо все равно ничего вам не заплатит – вы ведь знаете.
– Что правда, то правда, – вздохнул Брунетти. – А кто исполнит партию альта?
– Я.
– Вы не сможете. Сколько лет уж не брались за инструмент.
– Как-нибудь справлюсь. По крайней мере, не напьюсь пьяный, как Михаэль Гайдн.
Но и меня заткнуть за пояс не сможешь, самодовольно подумал Брунетти. По сравнению с тобой я буду вторым Тартини или Нардини.
– Что ж, пожалуй, – сказал он.
Честолюбие! Играя на нем, всегда можно добиться своего.
– Но я хочу просить вас об одном одолжении.
– Каком?
– Исполняйте свою партию, как она написана.
– Я так всегда и делаю.
– Но на этот раз проявите особую внимательность. Прошу вас.
Брунетти пожал плечами. Что ему стоит пообещать! Когда Вольфганг поднялся уходить, он сказал:
– Ждите меня здесь завтра вечером в семь часов, к князю Голицыну пойдем вместе.
– К чему это? – раздраженно спросил Вольфганг. – Я знаю дорогу.
– Ангербауэр, старший лакей архиепископа, отведет нас туда.
Я и сам дойду, подумал Вольфганг, однако кивнул в ответ – не стоило пререкаться с Брунетти.
Назавтра Вольфганг отправился к князю Голицыну один; на лестнице он встретил Ангербауэра. Тот подал было знак посольскому лакею проводить Моцарта в зал. Но Вольфганг, не обращая внимания на лакеев, прошел через анфиладу комнат в музыкальный зал, направился прямо к князю Дмитрию, засвидетельствовал свое почтение и вступил в разговор. Русский посол чрезвычайно обрадовался встрече с Моцартом.
– Ваше выступление сегодня для нас большая честь, синьор кавалер. Мы услышим ваше новое произведение?
– Новое для Вены, ваше сиятельство, я написал его еще в Зальцбурге.
Граф Пальфи и графиня Тун тепло поздоровались с Вольфгангом. Как мила и обаятельна эта женщина, подумал Вольфганг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
Словно желая вознаградить себя за годы, проведенные вдали от Вены, и обрести вновь все, что он так любил, Вольфганг велел кучеру остановиться возле Гофбурга.
Он шел по людному Кольмаркт. Стоял теплый, ясный день, и вся улица была запружена богатыми экипажами. Дойдя до конца Кольмаркт, Вольфганг свернул на Грабен, где народу было еще больше. Среди прохожих встречалось много бюргеров и мастеровых. Вольфганг остановился на площади перед собором св. Стефана полюбоваться его высоким готическим шпилем, а затем направился в сторону Зингерштрассе, куда приказал ему явиться Колоредо. И машинально замедлил шаги, чувствуя, что стоит ему предстать перед архиепископом, как всякой идиллии наступит конец.
Дом 7 по Зингерштрассе находился поблизости от собора св. Стефана; на парадной двери красовался огромный военный крест, над ним – герб с императорской короной; с двух сторон корону поддерживали габсбургские львы, а увенчана она была крестом, больше напоминавшим скрещенные шпаги. Вольфганг вдруг сообразил, что это дом тевтонских рыцарей, и Колоредо остановился здесь потому, что дядя его, граф Карл Колоредо, возглавлял австрийскую командорию этого Ордена.
Вольфганг попросил доложить о себе архиепископу, поскольку получил приказ явиться тотчас же по прибытии в Вену, но его провели к Карлу Арко. Колоредо занят, заявил граф, и просил подождать. Однако Арко и не подумал доложить архиепископу о прибытии композитора, и Вольфгангу пришлось дважды просить об этом графа; наконец тот неохотно исполнил его просьбу.
Прошло несколько часов, прежде чем Вольфганг был допущен пред ясны очи архиепископа. Колоредо, перебиравший корреспонденцию, даже не поздоровался с ним, а лишь холодно спросил:
– Что вам нужно, Моцарт?
– Вы просили меня явиться, ваша светлость.
– Ах да. – Колоредо вел разговор в присутствии Арко и двух камердинеров. – Вы просрочили свой отпуск.
– Ваша светлость, чтобы сочинить оперу, мне потребовалось шесть недель и еще шесть недель, чтобы отрепетировать и поставить ее.
– Вам разрешили шесть недель отпуска, не больше.
– Ваша светлость давали согласие отпускать меня из Зальцбурга писать оперу, когда мне потребуется.
– Согласие?! Я не заключаю соглашений со своими слугами.
– Но графиня Лютцов особо оговорила это условие.
– Графиня может говорить только за себя. Граф Арко сообщил мне, что вы зарабатываете у меня больше любого придворного органиста. Пятьсот гульденов!
– Четыреста пятьдесят, ваша светлость.
– Больше, чем вы того заслуживаете при ваших вечных отлучках.
– Всего одна отлучка, ваша светлость.
– Получается больше, раз вы отсутствуете так Долго. Завтра я даю концерт в честь русского посла, и, не прикажи я вам явиться сюда, вы бы до сих пор торчали в Мюнхене, играя для собственного удовольствия.
– Мне предстоит играть для князя Дмитрия Голицына, ваша светлость?
– Да, а в чем дело, Моцарт? – Колоредо удивил интерес, выказанный его слугой.
– Он мой друг.
– Могу себе представить! Брунетти сообщит вам, какую программу надлежит подготовить, а обер-камергер определит квартиру.
Вольфганг хотел было что-то сказать, но архиепископ дал знак, что аудиенция окончена, и Арко; взяв его под руку, вывел из зала.
– Его светлость и так на вас сердит, – шептал он на ходу. – Еще одно возражение, и он не позволит вам выступать.
Вольфгангу хотелось выбрать себе квартиру по собственному усмотрению, чтобы избежать давящей атмосферы германской резиденции Ордена, но Арко не разрешил. Пока он находится на службе у архиепископа, это исключено, сказал он. Вольфгангу пришлось поселиться в тесной комнатушке, темной и холодной; обер-камергер посадил его за один стол с камердинерами, поварами, кондитером и Брунетти, а когда было указано место ниже камердинеров, которые сидели во главе стола, он понял, что его наказали.
Да, подумал Вольфганг, похоже, что я снова в Зальцбурге. Он чувствовал себя глубоко оскорбленным.
Во время обеда отпускалось много грубых шуток, но Вольфганг не произносил ни слова. Лишь когда разговор коснулся болезни отца архиепископа, он спросил:
– Брунетти, а чем болен вице-канцлер?
– У старика колики.
– Bы шутите! Это же детская болезнь.
– Ничего подобного. Вы что, не знаете, сколько еды поглощают высокопоставленные особы? – Брунетти не боялся откровенничать с Моцартом. Моцарт ничего не передаст Колоредо, он слишком ненавидит архиепископа.
Наверное, поэтому архиепископ настроен на брюзгливый лад?
– Он и сам мучается желудком. А нас они кормят вот этими помоями.
– А как с концертом для князя Голицына? Что в программе?
– У нас есть камерный оркестр. В честь русского посла дирижировать будет сам Бонно, императорский капельмейстер. Программа еще не составлена. Этим поручили заняться мне. Каков будет ваш совет, синьор маэстро?
Вольфганг понимал, что Брунетти издевается над ним, и тем не менее концерт этот сулил ему многое.
– А кто еще будет присутствовать?
– Граф Пальфи, графиня Тун, князь Кобенцл и иже с ними.
Все его старые друзья и покровители!
– Мы могли бы сыграть мою «Концертную симфонию» ми-бемоль мажор, ту, что вы с Гайдном исполняли в Зальцбурге.
– Ту мрачную! Колоредо ведь ее не любит!
– Соло на скрипке даст вам возможность блеснуть. И принесет много гульденов. Колоредо все равно ничего вам не заплатит – вы ведь знаете.
– Что правда, то правда, – вздохнул Брунетти. – А кто исполнит партию альта?
– Я.
– Вы не сможете. Сколько лет уж не брались за инструмент.
– Как-нибудь справлюсь. По крайней мере, не напьюсь пьяный, как Михаэль Гайдн.
Но и меня заткнуть за пояс не сможешь, самодовольно подумал Брунетти. По сравнению с тобой я буду вторым Тартини или Нардини.
– Что ж, пожалуй, – сказал он.
Честолюбие! Играя на нем, всегда можно добиться своего.
– Но я хочу просить вас об одном одолжении.
– Каком?
– Исполняйте свою партию, как она написана.
– Я так всегда и делаю.
– Но на этот раз проявите особую внимательность. Прошу вас.
Брунетти пожал плечами. Что ему стоит пообещать! Когда Вольфганг поднялся уходить, он сказал:
– Ждите меня здесь завтра вечером в семь часов, к князю Голицыну пойдем вместе.
– К чему это? – раздраженно спросил Вольфганг. – Я знаю дорогу.
– Ангербауэр, старший лакей архиепископа, отведет нас туда.
Я и сам дойду, подумал Вольфганг, однако кивнул в ответ – не стоило пререкаться с Брунетти.
Назавтра Вольфганг отправился к князю Голицыну один; на лестнице он встретил Ангербауэра. Тот подал было знак посольскому лакею проводить Моцарта в зал. Но Вольфганг, не обращая внимания на лакеев, прошел через анфиладу комнат в музыкальный зал, направился прямо к князю Дмитрию, засвидетельствовал свое почтение и вступил в разговор. Русский посол чрезвычайно обрадовался встрече с Моцартом.
– Ваше выступление сегодня для нас большая честь, синьор кавалер. Мы услышим ваше новое произведение?
– Новое для Вены, ваше сиятельство, я написал его еще в Зальцбурге.
Граф Пальфи и графиня Тун тепло поздоровались с Вольфгангом. Как мила и обаятельна эта женщина, подумал Вольфганг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205