На пути самоснабжения командование СС пыталось создать свою «карманную» оружейную индустрию в Чехии. В числе прочих проектов, фирмой «Янечек» в Праге к концу 1940г. было создано противотанковое ружье L 11, длинна оружия всего 885мм, ствол конического сверления имел калибр у переходного конуса 11мм, у дульного среза 7,9мм. Начальная скорость пули составляла 1250 м/сек. При скоростях соударения с целью свыше 1100 м/сек, материал пули уже не имеет особого значения; действуют иные законы физики: мягкая пуля со свинцовым сердечником подобного польского ПТР М35 со 100м пробивала броню в 20мм. С достижением достаточно высокой скорости метания, вполне может воплотиться и извечная мечта человечества об экономичных пулях из дерьма. Подобное чешское ружье, только большего калибра 15/11мм, как-то мелькнуло в каталоге чешской экспортной фирмы от 1956г. Данные о L11 были опубликованы в ФРГ в ходе дискуссии на страницах Waffen Leхikon только в 80-е годы, и вряд ли были известны Ефимову, если бы он все это выдумывал или его ввели в заблуждение. Если сравнивать впечатления рассказчика от Освальда и некоторых боевиков УНСО, совершавших насильственные преступления, то Ли Харви таки тянул на буйного. «Глаза мутные, того и гляди пальнет в спину из ракетницы».
Истории о кладах являются классическими в приключенческом жанре. Я отношусь к скептикам, не верящим в «золото Полуботка» и, наоборот, верю, что «Янтарная Комната» была сожжена самими победителями в Кенигсберге ещё в мае 1995г., когда шел повальный грабеж. Но с некоторыми, вполне реальными, я сталкивался. Клады обычно остаются после людей, которых внезапно и массово истребляют. Убийство семьи помещика Комаровского на Черниговщине летом 1917г. в украинской исторической литературе упоминается как предвестник грядущей крестьянской вольницы.
Я родом из того исторического места, где началась вторая украинская гайдаматчина 1918-22гг. Нынешнее село Трудовое прежде именовалось Белоцерковка. Комаровских убили не местные крестьяне, а пришлые из Добрянки, родом «кацапы». Выходцы из России, они издавна пользовалась репутацией разбойников. Налетели на телегах – и были таковы. Пан пробовал отстреливаться из пистолета… Как говорили, в живых осталась то ли какая-то их родственница, то ли дочь. В 60-е годы она приезжала посмотреть на панский дом. Он сохранился: рубленый, одноэтажный с мезонином, на высоком фундаменте. В войну там размещалась полиция; в 1943 году их наехали «ковпаковцы», взяли тепленьких в подштанниках, увезли с собой и расcтреляли. После войны в доме была школа и фельдшерский пункт. По рассказам старших, добрянцы ничего, ценнее подсвечников не увезли. Паны где-то спрятали свои сокровища. Их искали, но безуспешно. Только в 70-е годы, когда в доме делала ремонт пришлая бригада плотников, перекрывавшая потолок, на них внезапно пролился золотой дождь столового серебра. Одуревшие шабашники принялись делить свалившиеся на их головы ложки и попались на этом. Было о чем сожалеть. Поведение людей в прошлом имело те же закономерности, что и сейчас. Почему средневековые мечи так часто находят в реках? А куда ещё выбрасывают оружие, под угрозой наказания за незаконное владение им? Хранить тот же арбалет в средневековом обществе было все равно, что боевую винтовку в нашем. Разве что лук приравнивался к охотничьему ружью. В Закавказье, в местах компактного проживания армян, со времен геноцида 1915г. осталась масса кладов. Золотые украшения и деньги находили в старых домах постоянно. Нынешний армяно-азербайджанский конфликт явно обновил эту традицию. Хотя сами армяне разрушают дома азербайджанцев, имея целью предотвратить возвращение прежних владельцев. То же самое наблюдалось и в еврейских гетто на Западной Украине. В условиях геноцида даже золото сравнительно быстро теряло свою покупательную способность. Разве что мелкая сошка, украинские и прибалтийские полицаи, могли купиться на золотые часы. В идущих под снос домах в бывших провинциальных гетто, не то что во Львове, но даже в каком-нибудь зачуханом Дубно, «кладоискатели» долгое время охотились за золотыми монетами, брошенными владельцами, в Австрийской части Галиции – двадцатидолларовые, в Российской – империалы и полуимпериалы. Механизм «раскрутки» несчастных жертв был доведен до совершенства. В тот же «список Шиндлера», как свидетельствуют показания свидетелй, можно было попасть, разве что за бриллианты. Упоминаемая в мемуарах «единица измерения» – полстакана драгоценных камней – выглядит фантастически, однако…
Ещё в шестидесятые годы Киев был переполнен ювелирным антиквариатом, и это несмотря на все революции, оккупации, эвакуации, конфискации, реквизиции, контрибуции… Никто не знал подлинной цены этих безделушек. Не хватало единственного – знатока. И он появился. Сергей П., действовавший под прикрытием ремесла кинорежиссера, был выдающимся валютчиком. Гений и добродетель несовместимы. Талантливый человек талантлив во всем. Родом из семьи ювелиров, П. прекрасно разбирался в драгоценностях. После скорого на расправу криминального Кавказа, провинциальный лоховатый Киев показался ему раем. На весь Киев был один знаменитый валютчик, некто Гарфункель, но и того посадили в результате известного «золотого дела». Старик Гарфункель (к тому времени ему было лет восемьдесят) был добрейшей души человек. Работал оценщиком в ломбарде, жил на зарплату в семьдесят рублей. Ни копейки не давал ни семье, ни бывшей любовнице. Впервые его посадили ещё во времена НЭПа. Тогда же он начал сотрудничать с правоохранительными органами. До своего последнего процесса Гарфункелю удалось раза три – четыре посадить человек по тридцать – пятьдесят за раз. Механизм был прост: когда в скупку приносили стоящую вещь, Гарфункель входил в положение владельца:
– Зачем вы будете это за копейки сдавать? Я вам дам адрес, там дадут настоящую цену.
Он же посредничал и при продажах. Себе Гарфункель оставлял только драгоценные камни, а золото оправ пускал дальше. Вплоть до последнего хрущёвского закона, «камешки», в отличие от золота или серебра, не считались валютными ценностями. К тому времени, как замели самого Гарфункеля, у него набралось их несметное количество. Только при обыске изъяли радиатор парового отопления, доверху забитый крупными драгоценными камнями. Кое что, конечно, осталось. Учитывая его отношения с семьей, легко допустить существование клада. Жил он по улице… Когда набиралось подходящее число фигурантов по делу, Гарфункель передавал горе-валютчиков в руки правоохранительных органов. Продавцы, даже некоторые покупатели, обычно отделывались легким испугом (а ещё говорят о тоталитаризме). На последнем «золотом» процессе показания в качестве свидетелей давали даже многие жены членов украинского Политбюро (конечно, под девичьими фамилиями). Они покупали украшения.
Когда Гарфункель умер в тюремной больнице несмотря на все старания работников милиции, его дело унаследовал наш кинорежиссер.Тогда в СССР крупные камни, размером более двух карат, можно было купить на порядок дешевле, чем на Западе. Мелкие камешки – наоборот – стоили значительно дороже. Поэтому, сплавив 1-2 крупных камня куда-нибудь во Францию, имело смысл вложить полученные деньги в мелкие камешки, и, через Румынию и Дунай, ввезти в СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Истории о кладах являются классическими в приключенческом жанре. Я отношусь к скептикам, не верящим в «золото Полуботка» и, наоборот, верю, что «Янтарная Комната» была сожжена самими победителями в Кенигсберге ещё в мае 1995г., когда шел повальный грабеж. Но с некоторыми, вполне реальными, я сталкивался. Клады обычно остаются после людей, которых внезапно и массово истребляют. Убийство семьи помещика Комаровского на Черниговщине летом 1917г. в украинской исторической литературе упоминается как предвестник грядущей крестьянской вольницы.
Я родом из того исторического места, где началась вторая украинская гайдаматчина 1918-22гг. Нынешнее село Трудовое прежде именовалось Белоцерковка. Комаровских убили не местные крестьяне, а пришлые из Добрянки, родом «кацапы». Выходцы из России, они издавна пользовалась репутацией разбойников. Налетели на телегах – и были таковы. Пан пробовал отстреливаться из пистолета… Как говорили, в живых осталась то ли какая-то их родственница, то ли дочь. В 60-е годы она приезжала посмотреть на панский дом. Он сохранился: рубленый, одноэтажный с мезонином, на высоком фундаменте. В войну там размещалась полиция; в 1943 году их наехали «ковпаковцы», взяли тепленьких в подштанниках, увезли с собой и расcтреляли. После войны в доме была школа и фельдшерский пункт. По рассказам старших, добрянцы ничего, ценнее подсвечников не увезли. Паны где-то спрятали свои сокровища. Их искали, но безуспешно. Только в 70-е годы, когда в доме делала ремонт пришлая бригада плотников, перекрывавшая потолок, на них внезапно пролился золотой дождь столового серебра. Одуревшие шабашники принялись делить свалившиеся на их головы ложки и попались на этом. Было о чем сожалеть. Поведение людей в прошлом имело те же закономерности, что и сейчас. Почему средневековые мечи так часто находят в реках? А куда ещё выбрасывают оружие, под угрозой наказания за незаконное владение им? Хранить тот же арбалет в средневековом обществе было все равно, что боевую винтовку в нашем. Разве что лук приравнивался к охотничьему ружью. В Закавказье, в местах компактного проживания армян, со времен геноцида 1915г. осталась масса кладов. Золотые украшения и деньги находили в старых домах постоянно. Нынешний армяно-азербайджанский конфликт явно обновил эту традицию. Хотя сами армяне разрушают дома азербайджанцев, имея целью предотвратить возвращение прежних владельцев. То же самое наблюдалось и в еврейских гетто на Западной Украине. В условиях геноцида даже золото сравнительно быстро теряло свою покупательную способность. Разве что мелкая сошка, украинские и прибалтийские полицаи, могли купиться на золотые часы. В идущих под снос домах в бывших провинциальных гетто, не то что во Львове, но даже в каком-нибудь зачуханом Дубно, «кладоискатели» долгое время охотились за золотыми монетами, брошенными владельцами, в Австрийской части Галиции – двадцатидолларовые, в Российской – империалы и полуимпериалы. Механизм «раскрутки» несчастных жертв был доведен до совершенства. В тот же «список Шиндлера», как свидетельствуют показания свидетелй, можно было попасть, разве что за бриллианты. Упоминаемая в мемуарах «единица измерения» – полстакана драгоценных камней – выглядит фантастически, однако…
Ещё в шестидесятые годы Киев был переполнен ювелирным антиквариатом, и это несмотря на все революции, оккупации, эвакуации, конфискации, реквизиции, контрибуции… Никто не знал подлинной цены этих безделушек. Не хватало единственного – знатока. И он появился. Сергей П., действовавший под прикрытием ремесла кинорежиссера, был выдающимся валютчиком. Гений и добродетель несовместимы. Талантливый человек талантлив во всем. Родом из семьи ювелиров, П. прекрасно разбирался в драгоценностях. После скорого на расправу криминального Кавказа, провинциальный лоховатый Киев показался ему раем. На весь Киев был один знаменитый валютчик, некто Гарфункель, но и того посадили в результате известного «золотого дела». Старик Гарфункель (к тому времени ему было лет восемьдесят) был добрейшей души человек. Работал оценщиком в ломбарде, жил на зарплату в семьдесят рублей. Ни копейки не давал ни семье, ни бывшей любовнице. Впервые его посадили ещё во времена НЭПа. Тогда же он начал сотрудничать с правоохранительными органами. До своего последнего процесса Гарфункелю удалось раза три – четыре посадить человек по тридцать – пятьдесят за раз. Механизм был прост: когда в скупку приносили стоящую вещь, Гарфункель входил в положение владельца:
– Зачем вы будете это за копейки сдавать? Я вам дам адрес, там дадут настоящую цену.
Он же посредничал и при продажах. Себе Гарфункель оставлял только драгоценные камни, а золото оправ пускал дальше. Вплоть до последнего хрущёвского закона, «камешки», в отличие от золота или серебра, не считались валютными ценностями. К тому времени, как замели самого Гарфункеля, у него набралось их несметное количество. Только при обыске изъяли радиатор парового отопления, доверху забитый крупными драгоценными камнями. Кое что, конечно, осталось. Учитывая его отношения с семьей, легко допустить существование клада. Жил он по улице… Когда набиралось подходящее число фигурантов по делу, Гарфункель передавал горе-валютчиков в руки правоохранительных органов. Продавцы, даже некоторые покупатели, обычно отделывались легким испугом (а ещё говорят о тоталитаризме). На последнем «золотом» процессе показания в качестве свидетелей давали даже многие жены членов украинского Политбюро (конечно, под девичьими фамилиями). Они покупали украшения.
Когда Гарфункель умер в тюремной больнице несмотря на все старания работников милиции, его дело унаследовал наш кинорежиссер.Тогда в СССР крупные камни, размером более двух карат, можно было купить на порядок дешевле, чем на Западе. Мелкие камешки – наоборот – стоили значительно дороже. Поэтому, сплавив 1-2 крупных камня куда-нибудь во Францию, имело смысл вложить полученные деньги в мелкие камешки, и, через Румынию и Дунай, ввезти в СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79