На одном я хотел срезать её лезвием, чтобы пресечь в корне вредную привычку. Но он на виду у всех завизжал и потерял сознание.
Без подразделения я был нужен, с подразделением – стали бояться. Стрельбы – на 5, политподготовка – на 2, границ не знают, империалистов не различают. Если бы мне пришла в голову идея взять Кзыл-Орду, Джусалы, Казалинск, я бы взял. И небольшими силами – одним взводом.
Ещё будучи старшим лейтенантом, я уже писал учебники по тактике для всего полка. К тактике меня приучил наш полководец Пихтовников. Он киряет – я пишу. Так со смешками и выучил. Опыт тактических занятий с ротой привел меня к выводу, что в пустыне разворачиваться цепью для атаки бесполезно. Я разбил отделения на две части: пока одни выдвигались вперед гуськом, другие прикрывали их огнем. Об американской тактике – секциях огня и маневра – я в то время даже не подозревал. Моими усилиями был создан класс по общевойсковой подготовке с позиционным столом, на который было нанесено размещение полка. Начальник штаба приказал его изломать, так как он выдавал реальную обстановку. Я получил штук пять взысканий «за разглашение». Этим фактом заинтересовался особый отдел. С какой целью в условиях бардака я создал боеготовое подразделение? Из «секретки» мне даже перестали выдавать карты с нанесенной обстановкой. Потом стол восстановили для каких-то показушных занятий.
Поначалу я увлекся тактикой. Взводные вошли в такой раж, что на занятиях стали топить подчиненных в болоте. Солдатам и инженерная подготовка интересна (минирование, например), только бы не окопы копать. Хотя сначала и окопы с интересом копали.
Замполит мне говорит:
– Они тебя первого пристрелят.
Я ему:
– Не только не пристрелят, но ещё будут стрелять во всех, в кого я прикажу.
Солдат можно опускать, как угодно, кроме двух вещей: жрать, когда они голодны, и трахать баб, когда им не достается. Как-то на глазах солдат срочной службы я затащил в комендатуру одну «чипчиху» (продавщицу из «чипха» – солдатской чайной). Ничего не было, но в глазах солдат я прочитал такую злобу, что больше не рисковал этого делать. Если бы тогда довелось идти в атаку, они бы меня точно пристрелили. А ведь были офицеры, умудрявшиеся тайком трескать шоколад, пока солдаты не распотрошат их тревожные чемоданы. А если трое солдат что-нибудь украдут, найти уже невозможно. Пустят по кругу – кивают друг на друга. Поэтому, я сразу отдавал свою пайку на «общак».
Начштаба в меня графином кидал, я уворачивался, графин об сейф, карта с оперативной обстановкой тушью стекла.
– А я вам хрен писаря дам!
Наконец, мое терпение иссякло, на горизонте замаячила комендатура. А если «Кар» – Женя Малыгин – станет комендантом?
– Я что, ротным умирать буду?
– Ну нет должностей!
Должность я себе нашел, а вот рота пропала. Солдаты поняли слабину, распустились. Жена:
– Или рота, или я.
Начал Женя попивать и кончил, как остальные: спился и попал в ПСО к Логвинову. Вышел оттуда со справкой «хронический алкоголик» и мог не напрягаясь дослуживать в одном из испытательных подразделений. Сохранил за собой все права и льготы, кроме одной – получать спирт.
Верстание в солдаты
В советское время отлов рекрутов производился два раза в год и назывался почётной обязанностью граждан. Как, впрочем, и сейчас на Украине. Механизм отлова был предельно прост: кто не мог откупиться, шёл служить. Тогда , при избытке призывного контингента, освобождение от призыва стоило недорого. Из воинских частей во все концы необъятной Родины в военкоматы направлялись команды по отбору призывников. Первыми имели право набирать пограничные войска. Туда брали лучших, чтобы не перебежали к врагу. Потом набирали во внутренние войска МВД СРСР, чтобы стерегли врагов государства. Дальше гребли всех подряд. В танковые войска мог попасть солдат под два метра ростом, а на флот – метр с кепкой.
В состав команды по отбору входили пять человек, как правило, непричастные (не имеющие личного состава). Кроме того, с собой брали врача. Польза от него была одна – если кто подцепит триппер, вылечит без огласки. Команда начинала пьянствовать, как только садилась в поезд, и так – до места назначения.
Прибыли в Ульяновск. Там не по талонам только куриные ножки. Старшим группы был подполковник Хабаров, к слову – ни одного дня не носил ботинок, только сапоги, сам шил форму и полевую сумку:
– Она на моём теле, как портмоне.
И вот этот красавец показал нам пример:
– Найти блядей, чтобы выжить и сэкономить командировочные.
Чем хороши посудомойки: вкусно кормят, и на них жениться не надо. Я сгоряча снял бабу – работала в военкомате, кормила плохо, но всё же… Отец – начальник плодоовощной базы, но там из съестного – только грибы. Я за месяц охлял. Да ещё по ошибке поселился в номере «Люкс», ключи-то одинаковые. Там было неплохо, пока не подселили ко мне одного капитана со значком «отличник связист» на застиранном кителе. Привел я в гостиницу Костю Васильева – нашего полкового кассира. Он в то время заканчивал финансовое училище. Упились, как положено. Мы пьём, а капитан отвернулся к стене, сволочь, и лежит, сославшись на язву. Костя начал примерять его китель:
– Товарищ прапорщик, это мой.
– Нет мой, я тоже хочу побыть капитаном.
Я ему:
– Костя, это же не твой, брось.
Мы тогда пропили пятьдесят рублей – большие деньги по тем временам, а для нас и последние. Я через два дня уехал, а Костя остался учиться без копейки. Присылает телеграмму прямо в часть: «Вышли телеграфом 50 рублей, а то пропаду». Пришлось выслать.
Отбор носил сугубо формальный характер: списки отобранных тасовались как карты при шулерской игр. Сверяешь списки – половины уже нет – кому-то отдали. Начинаешь отбирать заново. В конце концов это надоедает, начинаешь соглашаться со всем. А если упрёшься, следует предельно простой ответ: этого в списках нет, потому что находится под следствием. В конце концов в РВСН попадали и «энурезы» и «психические». Утешало одно: другим доставались такие же.
Мы могли поставить под сомнение заключение призывной врачебной комиссии. Чем Хабаров, старший команды, не преминул воспользоваться. Ходил по семьям призывников, где отцов нет, проверял «нет ли дурных привычек». Пошел слух, мол, набирают в космонавты. А кто не хочет иметь сына космонавтом. Хабарова, естественно, поили счастливые родители, а нам надо было волочь его в номер, он из экономии жил в гостинице КЭЧ, в десятиместном номере. А потом мне надо было добираться через весь город к подруге… Во время одного из таких походов по семьям призывников Хабарова укусила за плечо девка-малолетка. Он пришел, родителей призывника не оказалось дома, начал склонять к сожительству дочку-восьмиклассницу. Все было бы хорошо, но он поленился сходить за конфетами. И надо сказать она его таки капитально тяпнула – прокусила до кости, плечо опухло, чуть руку не отрезали. Приходит:
– А-а-а! Всё нормально было бы.
– Как нормально! Ты её в первый раз видел.
– Мало кого я в первый раз видел.
…Можно было оставаться в командировке неопределённое время, никто бы и не хватился. Но пьянство изматывало. Наконец, давали добро на отправку команды к месту службы. Народ загружали в поезд. Чтобы не перепились и не разбежались по дороге, отбирали документы и деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Без подразделения я был нужен, с подразделением – стали бояться. Стрельбы – на 5, политподготовка – на 2, границ не знают, империалистов не различают. Если бы мне пришла в голову идея взять Кзыл-Орду, Джусалы, Казалинск, я бы взял. И небольшими силами – одним взводом.
Ещё будучи старшим лейтенантом, я уже писал учебники по тактике для всего полка. К тактике меня приучил наш полководец Пихтовников. Он киряет – я пишу. Так со смешками и выучил. Опыт тактических занятий с ротой привел меня к выводу, что в пустыне разворачиваться цепью для атаки бесполезно. Я разбил отделения на две части: пока одни выдвигались вперед гуськом, другие прикрывали их огнем. Об американской тактике – секциях огня и маневра – я в то время даже не подозревал. Моими усилиями был создан класс по общевойсковой подготовке с позиционным столом, на который было нанесено размещение полка. Начальник штаба приказал его изломать, так как он выдавал реальную обстановку. Я получил штук пять взысканий «за разглашение». Этим фактом заинтересовался особый отдел. С какой целью в условиях бардака я создал боеготовое подразделение? Из «секретки» мне даже перестали выдавать карты с нанесенной обстановкой. Потом стол восстановили для каких-то показушных занятий.
Поначалу я увлекся тактикой. Взводные вошли в такой раж, что на занятиях стали топить подчиненных в болоте. Солдатам и инженерная подготовка интересна (минирование, например), только бы не окопы копать. Хотя сначала и окопы с интересом копали.
Замполит мне говорит:
– Они тебя первого пристрелят.
Я ему:
– Не только не пристрелят, но ещё будут стрелять во всех, в кого я прикажу.
Солдат можно опускать, как угодно, кроме двух вещей: жрать, когда они голодны, и трахать баб, когда им не достается. Как-то на глазах солдат срочной службы я затащил в комендатуру одну «чипчиху» (продавщицу из «чипха» – солдатской чайной). Ничего не было, но в глазах солдат я прочитал такую злобу, что больше не рисковал этого делать. Если бы тогда довелось идти в атаку, они бы меня точно пристрелили. А ведь были офицеры, умудрявшиеся тайком трескать шоколад, пока солдаты не распотрошат их тревожные чемоданы. А если трое солдат что-нибудь украдут, найти уже невозможно. Пустят по кругу – кивают друг на друга. Поэтому, я сразу отдавал свою пайку на «общак».
Начштаба в меня графином кидал, я уворачивался, графин об сейф, карта с оперативной обстановкой тушью стекла.
– А я вам хрен писаря дам!
Наконец, мое терпение иссякло, на горизонте замаячила комендатура. А если «Кар» – Женя Малыгин – станет комендантом?
– Я что, ротным умирать буду?
– Ну нет должностей!
Должность я себе нашел, а вот рота пропала. Солдаты поняли слабину, распустились. Жена:
– Или рота, или я.
Начал Женя попивать и кончил, как остальные: спился и попал в ПСО к Логвинову. Вышел оттуда со справкой «хронический алкоголик» и мог не напрягаясь дослуживать в одном из испытательных подразделений. Сохранил за собой все права и льготы, кроме одной – получать спирт.
Верстание в солдаты
В советское время отлов рекрутов производился два раза в год и назывался почётной обязанностью граждан. Как, впрочем, и сейчас на Украине. Механизм отлова был предельно прост: кто не мог откупиться, шёл служить. Тогда , при избытке призывного контингента, освобождение от призыва стоило недорого. Из воинских частей во все концы необъятной Родины в военкоматы направлялись команды по отбору призывников. Первыми имели право набирать пограничные войска. Туда брали лучших, чтобы не перебежали к врагу. Потом набирали во внутренние войска МВД СРСР, чтобы стерегли врагов государства. Дальше гребли всех подряд. В танковые войска мог попасть солдат под два метра ростом, а на флот – метр с кепкой.
В состав команды по отбору входили пять человек, как правило, непричастные (не имеющие личного состава). Кроме того, с собой брали врача. Польза от него была одна – если кто подцепит триппер, вылечит без огласки. Команда начинала пьянствовать, как только садилась в поезд, и так – до места назначения.
Прибыли в Ульяновск. Там не по талонам только куриные ножки. Старшим группы был подполковник Хабаров, к слову – ни одного дня не носил ботинок, только сапоги, сам шил форму и полевую сумку:
– Она на моём теле, как портмоне.
И вот этот красавец показал нам пример:
– Найти блядей, чтобы выжить и сэкономить командировочные.
Чем хороши посудомойки: вкусно кормят, и на них жениться не надо. Я сгоряча снял бабу – работала в военкомате, кормила плохо, но всё же… Отец – начальник плодоовощной базы, но там из съестного – только грибы. Я за месяц охлял. Да ещё по ошибке поселился в номере «Люкс», ключи-то одинаковые. Там было неплохо, пока не подселили ко мне одного капитана со значком «отличник связист» на застиранном кителе. Привел я в гостиницу Костю Васильева – нашего полкового кассира. Он в то время заканчивал финансовое училище. Упились, как положено. Мы пьём, а капитан отвернулся к стене, сволочь, и лежит, сославшись на язву. Костя начал примерять его китель:
– Товарищ прапорщик, это мой.
– Нет мой, я тоже хочу побыть капитаном.
Я ему:
– Костя, это же не твой, брось.
Мы тогда пропили пятьдесят рублей – большие деньги по тем временам, а для нас и последние. Я через два дня уехал, а Костя остался учиться без копейки. Присылает телеграмму прямо в часть: «Вышли телеграфом 50 рублей, а то пропаду». Пришлось выслать.
Отбор носил сугубо формальный характер: списки отобранных тасовались как карты при шулерской игр. Сверяешь списки – половины уже нет – кому-то отдали. Начинаешь отбирать заново. В конце концов это надоедает, начинаешь соглашаться со всем. А если упрёшься, следует предельно простой ответ: этого в списках нет, потому что находится под следствием. В конце концов в РВСН попадали и «энурезы» и «психические». Утешало одно: другим доставались такие же.
Мы могли поставить под сомнение заключение призывной врачебной комиссии. Чем Хабаров, старший команды, не преминул воспользоваться. Ходил по семьям призывников, где отцов нет, проверял «нет ли дурных привычек». Пошел слух, мол, набирают в космонавты. А кто не хочет иметь сына космонавтом. Хабарова, естественно, поили счастливые родители, а нам надо было волочь его в номер, он из экономии жил в гостинице КЭЧ, в десятиместном номере. А потом мне надо было добираться через весь город к подруге… Во время одного из таких походов по семьям призывников Хабарова укусила за плечо девка-малолетка. Он пришел, родителей призывника не оказалось дома, начал склонять к сожительству дочку-восьмиклассницу. Все было бы хорошо, но он поленился сходить за конфетами. И надо сказать она его таки капитально тяпнула – прокусила до кости, плечо опухло, чуть руку не отрезали. Приходит:
– А-а-а! Всё нормально было бы.
– Как нормально! Ты её в первый раз видел.
– Мало кого я в первый раз видел.
…Можно было оставаться в командировке неопределённое время, никто бы и не хватился. Но пьянство изматывало. Наконец, давали добро на отправку команды к месту службы. Народ загружали в поезд. Чтобы не перепились и не разбежались по дороге, отбирали документы и деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79