Майлз тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла.
— А кто-нибудь догадался спросить Викторию, что она сама обо всем этом думает? Регина кивнула.
— Надеюсь, Фиона уже побеседовала с ней, так что если ты полагаешь, что Виктория тебе откажет, то сильно ошибаешься. Она воспитана в строгих традициях и отлично понимает, что такое ответственность перед семьей и семейная честь. Она примет твое предложение, уверяю тебя.
Майлз ударил ладонью по кожаному подлокотнику кресла.
— Как мне надоели эти бесконечные разговоры о семейной чести, традициях и о том, что принято или не принято делать в Англии! Послушать вас, так все остальные народы — варвары!
Регина словно окаменела. Хотя она очень любила внука, но и он, по ее мысли, не имел права дурно отзываться об Англии и об английских традициях. Такого виконтесса не прощала никому на свете.
— Тебе не следует забывать, мальчик, что ты тоже родом из старинной английской семьи, чьи традиции уходят корнями в глубь веков. Хочешь ты этого или нет, ты один из нас — имей это в виду!
Майлз поднял руки в знак того, что сдается.
— Прости, бабушка, что я невольно задел тебя. Я просто хотел сказать, что браки по расчету, на чем бы этот расчет ни основывался, не по мне. Я признаю только одну причину для вступления в брак — взаимную любовь и желание супругов быть вместе до конца своих дней!
— Сильно сказано, не спорю, — сухо заметила виконтесса. — Непонятно только, отчего все эти красивые слова не пришли тебе в голову в тот момент, когда ты набросился на Викторию, точно невоспитанный дикарь?
— На самом деле все было совершенно по-другому! — вспылил Майлз. — Это не я, а она на меня набро… — Тут он смутился и замолчал, вдруг сообразив, что именно он собирался довести до сведения бабушки.
— По-другому, говоришь? — ядовито осведомилась виконтесса. — Как мило… Выходит, это она тебя соблазнила?
— Мне не следовало этого говорить, — пролепетал Майлз. — Считай, бабушка, что ты ничего не слышала.
К большому его удивлению, Регина улыбнулась.
— Интересное дело, — сказала она, — в тебе, оказывается, куда больше рыцарского духа, нежели я полагала.
— Дух у меня, конечно, рыцарский, но не настолько, чтобы я согласился на вынужденный брак! — выпалил Майлз.
— Майлз, — выразительно вздохнула Регина, — у тебя нет выбора. В сущности, не так уж и важно, что и как происходило между вами в конюшне. Важно, что репутация девушки погублена — и лишь ты один в силах это исправить.
Майлз нахмурился и сердито посмотрел на виконтессу.
— А ведь все происходящее тебе ужасно нравится, не так ли? Ты с самого начала хотела, чтобы я женился на Виктории, и вот теперь считаешь, что для этого нашелся достойный предлог.
Регина не обратила ни малейшего внимания на его нахмуренные брови и сердитый взгляд.
— Не стану скрывать, мне доставит большое удовольствие видеть, как вы с Викторией пойдете под венец. Но если ты полагаешь, что разыгравшийся вокруг доброго имени Уэлсли скандал тоже мне по нутру — то тут ты заблуждаешься.
Майлз шумно вздохнул и уставился на носки своих сапог.
— Честно говоря, я не знаю, что и делать. Даже если я сделаю Виктории предложение, а она его примет, я, возможно, до самой смерти буду считать, что наш брак был заключен потому, что на нас со всех сторон давили — и люди, и обстоятельства.
— Ты что же — не веришь, что девушка в тебя влюблена?
— Я этого не знаю. В чем я действительно уверен, так это в том, что нас сильно тянет друг к другу.
— Это очевидно, — хмыкнула Регина.
Майлз поднял на нее глаза.
— Ты думаешь, взаимного притяжения достаточно для счастливого брака? Ты уверена, что из этого чувства разовьется любовь? А если нет? Тогда, стало быть, мы просто обречены влачить тягостное существование?
Регина окинула внука полным сочувствия взглядом.
— Майлз, никто, кроме тебя, на эти вопросы не ответит. Тем не менее хочу тебе напомнить старую истину: счастья в бесчестье не бывает. Ты — потомок благородных людей, которые носили фамилию Уэлсли и ставили свою честь превыше всего. Это давняя и рыцарская традиция, которая, я уверена, найдет отклик в твоем сердце.
Майлз хмуро кивнул и вслух добавил:
— Это все, конечно, прекрасно, но мне, прежде чем принять решение, все-таки хотелось бы посоветоваться с отцом.
— Думаю, тебе удастся это сделать, — сказала с улыбкой Регина. — Я получила депешу от твоих родителей. Они сошли на берег в Ливерпуле и в пятницу уже будут здесь.
Впервые за все время разговора Майлз расплылся в широкой счастливой улыбке.
— Великолепно! Надеюсь, мы можем отложить решение вопроса до приезда моих родителей?
— Думаю, можем, — ответила Регина, — однако же не следует и затягивать с ответом. Пообещай мне, ради спокойствия Фионы Пемброк, обсудить этот вопрос с отцом в первую очередь, отложив на время разговоры о погоде, лошадях и видах на урожай…
Майлз ухмыльнулся и дал клятву, что заговорит о браке с Викторией в ту самую минуту, когда отец выберется из экипажа.
Поцеловав бабушку в щеку, он торопливо вышел из библиотеки, смутно радуясь, что непростое объяснение со старой виконтессой наконец закончилась.
Когда Майлз прикрыл за собой дверь, Регина откинулась на спинку кресла, сцепила на коленях пальцы и предалась размышлениям.
«Если ты полагаешь, мой мальчик, что отец позволит тебе ускользнуть от ответственности, — думала она, — то можешь на это не рассчитывать. Уж мне ли не знать своего сына? Хотя Джеймс и живет сейчас в Америке, он британец до мозга костей, а уж британцы убеждены, что с женщинами надо поступать честно».
Регина нисколько не сомневалась, что Джеймс одобрит ее планы насчет женитьбы Майлза. Оставалось надеяться, что Фионе тоже удастся преуспеть и склонить к этому браку Викторию.
— Если ты попытаешься принудить меня к замужеству, предупреждаю: я убегу. Клянусь, я это сделаю!
При этих словах глаза Виктории полыхнули мрачным огнем, а лицо обрело упрямое выражение. В ответ бедная Фиона только тяжело вздохнула, но, с минуту помолчав, возобновила атаки на несокрушимые, казалось, позиции падчерицы:
— Виктория, как ты не понимаешь, что иного выхода нет? Даже если ты и убежишь — где будешь жить, что станешь делать? Хочешь — не хочешь, а выйти за Майлза тебе придется. Этого требует семейная честь.
— Опять эти рассуждения о долге и семейной чести… Надоело! — бросила Виктория. — Замуж за него я не выйду, и уговаривать меня бесполезно.
— Но как быть со слухами, которые распространяет о тебе Хэррисон Гилфорд? Они порочат не только тебя, но и нас. Ты что же — хочешь, чтобы твое упрямство навлекло позор на всю семью?
— Если Гилфорд и говорит мерзости, то только обо мне, а я на его грязные измышления плевать хотела! С какой стати вы-то все разволновались? Господи боже мой, Фиона, ты ведь с близняшками уезжаешь в Америку — почему тебя так заботят слухи, которые распространяет обо мне Гилфорд?
— Виктория, я просто не в силах поверить, что все это говоришь ты! Ведь ты же знаешь, как я тебя люблю. Неужели ты думаешь, что я уеду в Америку, а тебя оставлю разгребать всю эту грязь?!
— Думаю, в твои намерения это не входит, — сказала Виктория, — а потому мне ужасно стыдно, и я прошу у тебя извинения за непослушание и упрямство. Но как бы то ни было, замуж за Майлза Уэлсли я не выйду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87