Я знаю о Кери Харпере...
Я открыла глаза, сердце бешено колотилось. Настойчивый голос Марка вывел меня из оцепенения.
— ...пожалуйста, держись от этого подальше, не впутывайся. Пожалуйста. Я еще позвоню тебе, как только смогу.
К тому времени, как я нащупала трубку, в ней был слышен только сигнал отбоя. Прослушав его сообщение, я рухнула на подушки и разразилась слезами.
Глава 9
На следующее утро Марино приехал в морг как раз в тот момент, когда я делала Y-образный разрез на теле Кери Харпера.
Я удалила пластрон ребер и вытащила из грудной клетки блок органов, тогда как Марино молча смотрел на то, как я это делаю. В раковине барабанила вода, гремели и щелкали хирургические инструменты, в соседней комнате служащий морга точил нож, и длинное лезвие скрежетало о точильный камень. Сегодня на утро было запланировано четыре вскрытия, и все хирургические столы из нержавеющей стали были заняты.
Поскольку Марино, казалось, не собирается сам ни о чем говорить, я взяла инициативу на себя.
— Что вам удалось выяснить о Джебе Прайсе? — спросила я.
— Проверка показала, что за ним ничего нет, — ответил он, глядя в сторону, — никаких предшествующих арестов, никаких особых судебных распоряжений, ничего. Он также не «поет» для полиции. А если бы и «пел», то после того, что ты с ним сотворила, у него прорежется сопрано. Перед тем как спуститься сюда, я заглянул в отдел расследований. Они занимаются пленкой из его фотоаппарата. Я занесу фотографии, как только они будут готовы.
— Ты их уже видел?
— Лишь негативы.
— И?..
— Там кадры, отснятые в холодильнике, — тела Харперов, — ответил Марино.
Именно этого я и ожидала.
— Надеюсь, это не журналист из какой-нибудь бульварной газетенки? — поинтересовалась я в шутку.
— Ага, как же. Размечталась.
Я подняла глаза на Марино. Он явно был не в настроении. Более растрепанный, чем обычно, с красными воспаленными глазами, он дважды порезался при бритье.
— Большинство репортеров, которых я знаю, не таскают с собой девятый калибр, заряженный «глазерами», — сказал он, — и они, если у них за спиной есть поддержка, имеют обыкновение скулить и просить полицию позвонить адвокату газеты. Этот парень даже не пискнул — настоящий профессионал. Он выбрал вторую половину дня понедельника, праздничного дня, когда маловероятно, что кто-то окажется поблизости, и, чтобы забраться внутрь, открыл замок отмычкой. Его автомобиль мы нашли в трех кварталах отсюда на стоянке «Фам Фреш». Машина взята напрокат и оборудована телефоном сотовой связи. В ее багажнике оказалось достаточно обойм и магазинов, чтобы остановить маленькую армию, плюс пистолет-пулемет «Мак Тен» и жилет «Кевлар». Он не репортер.
— Но я не уверена и в том, что он профессионал, — прокомментировала я, снаряжая скальпель новым лезвием, — глупо было оставить в холодильнике пустую коробку от фотопленки. И если он действительно хотел сделать все чисто, то должен был бы залезть в два-три часа утра, а не среди бела дня.
— Ты права, коробка от фотопленки была ошибкой, — согласился Марино, — но я могу понять, почему он вломился именно в это время. Скажем, похоронное бюро или полицейские доставляют очередное тело как раз, когда Прайс — в холодильнике, так? В середине дня ему удастся сделать вид, что он здесь работает, и у него есть законная причина находиться в здании. Но давай представим себе, что он нагрянул в два часа утра. Ему никак не объяснить свое присутствие в такое время.
В любом случае, подумала я, у Джеба Прайса были серьезные намерения. Патроны «глазер» — паршивая штука. Они заполняются дробью, которая при столкновении разлетается в разные стороны, разрывая плоть и органы, как свинцовый град. Что же касается пистолета-пулемета «Мак Тен», то это любимое оружие террористов и мафиози, которое можно купить довольно дешево в Центральной Америке, на Ближнем Востоке и в моем родном городе Майами.
— Вам нужно подумать о том, чтобы поставить замок на холодильник, — добавил Марино.
— Я уже предупредила внутреннюю и наружную охрану, — сказала я.
Эту меру предосторожности я откладывала много лет. Похоронное бюро и полиция должны иметь возможность попадать в холодильник в нерабочее время. Нужно будет дать ключи охранникам, моим местным медицинским экспертам, работающим по вызову. Возникнут возражения, проблемы. Черт побери, я так устала от проблем!
Марино переключил свое внимание на тело Харпера. Чтобы определить причину смерти, не требовалось ни вскрытия, ни гениального патологоанатома.
— У него множественные переломы черепа и повреждения мозга, — объяснила я.
— Его горло было перерезано в последнюю очередь, как и в случае с Берил?
— Яремные вены и сонные артерии рассечены, и все же внутренние органы не особенно бледные, — ответила я. — Он бы потерял достаточно крови, чтобы умереть в течение нескольких минут, если бы у него было кровяное давление. Другими словами, потеря крови не была причиной его смерти. К тому времени, как его горло перерезали, он уже умер, или умирал, от ранений головы.
— А как насчет оборонительных ранений? — спросил Марино.
— Никаких. — Я отложила скальпель, чтобы показать ему безвольные пальцы Харпера, отгибая их один за другим. — Нет сломанных ногтей, порезов или ушибов. Он не пытался отвести удары.
— Харпер так никогда и не узнал, чем его долбанули, — прокомментировал Марино. — Он приехал, когда уже стемнело. Негодяй поджидал его, возможно, прятался в кустах. Харпер запарковался, вылез из своего «роллс-ройса». Он как раз закрывал дверь, когда парень подошел к нему сзади и ударил по затылку...
— У него двадцатипроцентный стеноз артерий малого круга, — подумала я вслух, разыскивая свой карандаш.
— Харпер тут же свалился, а псих все бил и бил, — продолжал Марино.
— Тридцать процентов в правом коронаре. — Я нацарапала цифры на пустом пакете от перчаток. — Никаких рубцов от старых инфарктов. Сердце здоровое, но слегка увеличено. И у него кальцинирована аорта, атеросклероз первой степени.
— Затем парень перерезал Харперу горло, может быть, для твердой уверенности, что он мертв.
Я подняла взгляд на Марино.
— Кто бы это ни был, он хотел убедиться, что Харпер мертв, — повторил он.
— Не думаю, что нападающий мыслил столь рационально, — откликнулась я. — Взгляни сюда, Марино.
Я отвела скальп с черепа, который был разбит, как яйцо, сваренное вкрутую. Показывая линии переломов, я стала объяснять:
— Его ударили по крайней мере семь раз, причем с такой силой, что любая из ран не оставила бы ему надежды на выживание. Затем ему перерезали горло. Это сверхубийство, так же, как и в случае Берил.
— О'кей. Сверхубийство. Я не спорю, — ответил он. — Я просто говорю — убийца хотел убедиться, что Берил и Харпер мертвы. Ты почти отрезаешь кому-нибудь его проклятую голову и можешь быть уверен, что твоя жертва не собирается воскреснуть и заговорить.
Когда я принялась опустошать желудок в картонный контейнер, Марино скорчил гримасу:
— Не возись. Я могу рассказать тебе, что он ел, — я же сидел там рядом с ним: орешки к пиву и два мартини.
Эти орешки только начали перевариваться, когда Харпер умер. Больше там ничего не было, кроме коричневой жидкости, и я чувствовала запах алкоголя.
Я спросила Марино:
— Что ты из него вытянул?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Я открыла глаза, сердце бешено колотилось. Настойчивый голос Марка вывел меня из оцепенения.
— ...пожалуйста, держись от этого подальше, не впутывайся. Пожалуйста. Я еще позвоню тебе, как только смогу.
К тому времени, как я нащупала трубку, в ней был слышен только сигнал отбоя. Прослушав его сообщение, я рухнула на подушки и разразилась слезами.
Глава 9
На следующее утро Марино приехал в морг как раз в тот момент, когда я делала Y-образный разрез на теле Кери Харпера.
Я удалила пластрон ребер и вытащила из грудной клетки блок органов, тогда как Марино молча смотрел на то, как я это делаю. В раковине барабанила вода, гремели и щелкали хирургические инструменты, в соседней комнате служащий морга точил нож, и длинное лезвие скрежетало о точильный камень. Сегодня на утро было запланировано четыре вскрытия, и все хирургические столы из нержавеющей стали были заняты.
Поскольку Марино, казалось, не собирается сам ни о чем говорить, я взяла инициативу на себя.
— Что вам удалось выяснить о Джебе Прайсе? — спросила я.
— Проверка показала, что за ним ничего нет, — ответил он, глядя в сторону, — никаких предшествующих арестов, никаких особых судебных распоряжений, ничего. Он также не «поет» для полиции. А если бы и «пел», то после того, что ты с ним сотворила, у него прорежется сопрано. Перед тем как спуститься сюда, я заглянул в отдел расследований. Они занимаются пленкой из его фотоаппарата. Я занесу фотографии, как только они будут готовы.
— Ты их уже видел?
— Лишь негативы.
— И?..
— Там кадры, отснятые в холодильнике, — тела Харперов, — ответил Марино.
Именно этого я и ожидала.
— Надеюсь, это не журналист из какой-нибудь бульварной газетенки? — поинтересовалась я в шутку.
— Ага, как же. Размечталась.
Я подняла глаза на Марино. Он явно был не в настроении. Более растрепанный, чем обычно, с красными воспаленными глазами, он дважды порезался при бритье.
— Большинство репортеров, которых я знаю, не таскают с собой девятый калибр, заряженный «глазерами», — сказал он, — и они, если у них за спиной есть поддержка, имеют обыкновение скулить и просить полицию позвонить адвокату газеты. Этот парень даже не пискнул — настоящий профессионал. Он выбрал вторую половину дня понедельника, праздничного дня, когда маловероятно, что кто-то окажется поблизости, и, чтобы забраться внутрь, открыл замок отмычкой. Его автомобиль мы нашли в трех кварталах отсюда на стоянке «Фам Фреш». Машина взята напрокат и оборудована телефоном сотовой связи. В ее багажнике оказалось достаточно обойм и магазинов, чтобы остановить маленькую армию, плюс пистолет-пулемет «Мак Тен» и жилет «Кевлар». Он не репортер.
— Но я не уверена и в том, что он профессионал, — прокомментировала я, снаряжая скальпель новым лезвием, — глупо было оставить в холодильнике пустую коробку от фотопленки. И если он действительно хотел сделать все чисто, то должен был бы залезть в два-три часа утра, а не среди бела дня.
— Ты права, коробка от фотопленки была ошибкой, — согласился Марино, — но я могу понять, почему он вломился именно в это время. Скажем, похоронное бюро или полицейские доставляют очередное тело как раз, когда Прайс — в холодильнике, так? В середине дня ему удастся сделать вид, что он здесь работает, и у него есть законная причина находиться в здании. Но давай представим себе, что он нагрянул в два часа утра. Ему никак не объяснить свое присутствие в такое время.
В любом случае, подумала я, у Джеба Прайса были серьезные намерения. Патроны «глазер» — паршивая штука. Они заполняются дробью, которая при столкновении разлетается в разные стороны, разрывая плоть и органы, как свинцовый град. Что же касается пистолета-пулемета «Мак Тен», то это любимое оружие террористов и мафиози, которое можно купить довольно дешево в Центральной Америке, на Ближнем Востоке и в моем родном городе Майами.
— Вам нужно подумать о том, чтобы поставить замок на холодильник, — добавил Марино.
— Я уже предупредила внутреннюю и наружную охрану, — сказала я.
Эту меру предосторожности я откладывала много лет. Похоронное бюро и полиция должны иметь возможность попадать в холодильник в нерабочее время. Нужно будет дать ключи охранникам, моим местным медицинским экспертам, работающим по вызову. Возникнут возражения, проблемы. Черт побери, я так устала от проблем!
Марино переключил свое внимание на тело Харпера. Чтобы определить причину смерти, не требовалось ни вскрытия, ни гениального патологоанатома.
— У него множественные переломы черепа и повреждения мозга, — объяснила я.
— Его горло было перерезано в последнюю очередь, как и в случае с Берил?
— Яремные вены и сонные артерии рассечены, и все же внутренние органы не особенно бледные, — ответила я. — Он бы потерял достаточно крови, чтобы умереть в течение нескольких минут, если бы у него было кровяное давление. Другими словами, потеря крови не была причиной его смерти. К тому времени, как его горло перерезали, он уже умер, или умирал, от ранений головы.
— А как насчет оборонительных ранений? — спросил Марино.
— Никаких. — Я отложила скальпель, чтобы показать ему безвольные пальцы Харпера, отгибая их один за другим. — Нет сломанных ногтей, порезов или ушибов. Он не пытался отвести удары.
— Харпер так никогда и не узнал, чем его долбанули, — прокомментировал Марино. — Он приехал, когда уже стемнело. Негодяй поджидал его, возможно, прятался в кустах. Харпер запарковался, вылез из своего «роллс-ройса». Он как раз закрывал дверь, когда парень подошел к нему сзади и ударил по затылку...
— У него двадцатипроцентный стеноз артерий малого круга, — подумала я вслух, разыскивая свой карандаш.
— Харпер тут же свалился, а псих все бил и бил, — продолжал Марино.
— Тридцать процентов в правом коронаре. — Я нацарапала цифры на пустом пакете от перчаток. — Никаких рубцов от старых инфарктов. Сердце здоровое, но слегка увеличено. И у него кальцинирована аорта, атеросклероз первой степени.
— Затем парень перерезал Харперу горло, может быть, для твердой уверенности, что он мертв.
Я подняла взгляд на Марино.
— Кто бы это ни был, он хотел убедиться, что Харпер мертв, — повторил он.
— Не думаю, что нападающий мыслил столь рационально, — откликнулась я. — Взгляни сюда, Марино.
Я отвела скальп с черепа, который был разбит, как яйцо, сваренное вкрутую. Показывая линии переломов, я стала объяснять:
— Его ударили по крайней мере семь раз, причем с такой силой, что любая из ран не оставила бы ему надежды на выживание. Затем ему перерезали горло. Это сверхубийство, так же, как и в случае Берил.
— О'кей. Сверхубийство. Я не спорю, — ответил он. — Я просто говорю — убийца хотел убедиться, что Берил и Харпер мертвы. Ты почти отрезаешь кому-нибудь его проклятую голову и можешь быть уверен, что твоя жертва не собирается воскреснуть и заговорить.
Когда я принялась опустошать желудок в картонный контейнер, Марино скорчил гримасу:
— Не возись. Я могу рассказать тебе, что он ел, — я же сидел там рядом с ним: орешки к пиву и два мартини.
Эти орешки только начали перевариваться, когда Харпер умер. Больше там ничего не было, кроме коричневой жидкости, и я чувствовала запах алкоголя.
Я спросила Марино:
— Что ты из него вытянул?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82