— Глаза Марка были злыми. — Когда начинаешь просматривать послужной список Спарацино и проверять некоторые из его дел, которые он вел еще до того, как присоединился к фирме... Уму непостижимо, что обнаруживается.
— Какие дела, например? — я испытывала почти омерзение, задавая этот вопрос.
— Множество исков. Некий топорный писатель решает сделать неавторизованную биографию Элвиса, Джона Леннона, Синатры, и когда приходит время публикации, знаменитость или ее родственники преследуют биографа по суду, при этом организуются дебаты на телевидении и радио и в журнале «Пипл». Книга все равно выходит и при этом получает бесплатную рекламу. Все дерутся за нее, так как, вызвав такое зловоние, она становится необычайно привлекательной. Все ждут пикантных подробностей. Мы подозреваем, что метод Спарацино состоит в том, чтобы представить писателя, а затем уйти за кулисы и предложить «жертве» или «жертвам» деньги «под столом» за организацию, скандала. Все это — инсценировка, и работает безотказно.
— Тут задумаешься, во что верить. — На самом деле я думала об этом большую часть времени.
Подали мясо. Когда официант ушел, я спросила:
— Как вообще случилось, что Берил Медисон попалась на его крючок?
— Через Кери Харпера, — ответил Марк. — Это ирония судьбы. Спарацино представлял Харпера много лет. Когда Берил пришла в литературу, Харпер послал ее к нему. Спарацино пас ее с самого начала в качестве агента, адвоката и крестного отца. Я думаю, Берил была неравнодушна к пожилым влиятельным мужчинам. Ее карьера была очень спокойной до тех пор, пока она не решила написать автобиографию. Мне кажется, что первоначально это было идеей Спарацино. Как бы то ни было, Харпер не опубликовал ничего после своего Великого Американского Романа, и его судьба была интересна только для кого-то, типа Спарацино, если, конечно, имелась возможность что-то из нее выжать.
Я попробовала поразмышлять:
— Но может быть и так: Спарацино играл с ними по своим правилам. Берил решает нарушить молчание — и нарушить свой контракт с Харпером, — а Спарацино воюет на два фронта. Он уходит за кулисы и подстрекает Харпера «поднять волну».
Марк снова наполнил наши бокалы и ответил:
— Да, я думаю, что он устроил собачью грызню, и ни Берил, ни Харпер не знали об этом. Как я уже сказал, таков стиль Спарацино.
Некоторое время мы ели молча. «Галлахер» оправдывал свою репутацию — мясо можно было резать вилкой.
Марк в конце концов сказал:
— Что ужасно, по крайней мере, для меня, Кей, — он посмотрел на меня с жестким выражением лица, — тогда, во время ленча в «Алгонкине», когда Берил упомянула, что ей угрожали, что кто-то угрожал убить ее... — Он колебался. — Сказать по правде, зная то, что я знаю о Спарацино...
— ...ты не поверил ей, — закончила я за него.
— Нет, не поверил, — признался он. — Честно говоря, я решил, что это очередной рекламный трюк. Я подозревал, что Спарацино устроил ей это, что это инсценировка, направленная на то, чтобы помочь Берил продать ее книгу. Дескать, мало того, что у нее битва с Харпером, но теперь еще кто-то угрожает ей. Я не придал большого значения тому, что она говорила. — Он помолчал. — И я был неправ.
— Спарацино не зашел бы так далеко, — рискнула предположить я. — Ты же не имеешь в виду...
— На самом деле, я думаю — и это более вероятно, — Спарацино мог «накрутить» Харпера до такой степени, что тот запаниковал и окончательно обезумел, он пришел к ней и потерял самообладание. Или нанял для этого кого-нибудь.
— Если дело обстоит так, — сказала я спокойно, — ему есть что скрывать в прошлом, в те времена, когда Берил жила с ним.
— Возможно, — сказал Марк, возвращаясь к еде. — Даже если это не так, он знает Спарацино и знает методы его работы. Правда или выдумка — не имеет значения. Когда Спарацино хочет поднять шум — он это делает. И никто не помнит, чем все закончилось, в памяти остаются только обвинения.
— И теперь он против меня? — спросила я с сомнением. — Не понимаю. Я-то здесь при чем?
— Очень просто. Спарацино нужна рукопись Берил, Кей. Теперь, больше, чем когда-либо, книга представляет собой весьма лакомый кусочек из-за того, что случилось с автором. — Он взглянул на меня. — Он уверен, что рукопись была передана в качестве улики в твой отдел. И теперь она исчезла.
Я потянулась за сметаной и очень спокойно задала вопрос:
— А почему ты думаешь, что она исчезла?
— Спарацино как-то сумел добраться до полицейского отчета, — сказал Марк. — Полагаю, ты с ним ознакомилась?
— Разумеется. Это обычная практика, — ответила я.
Он напомнил:
— На обратной стороне листа есть перечень собранных улик, в который включены бумаги, найденные на полу ее спальни, и рукопись, обнаруженная на туалетном столике.
«Боже мой!» — подумала я. Марине действительно нашел рукопись. Просто, она оказалась совсем не той.
— Этим утром он разговаривал со следователем, — сказал Марк, — с лейтенантом, которого зовут Марино. Тот сказал Спарацино, что у полицейских этой рукописи нет и что все улики были переданы в лабораторию, которая расположена в твоем здании, и предложил Спарацино позвонить медицинскому эксперту, другими словами — тебе.
— Это просто формальный ответ, - сказала я. — Полицейские посылают всех ко мне, а я посылаю всех обратно к ним.
— Попробуй объяснить это Спарацино. Он утверждает, что рукопись была передана тебе вместе с телом Берил. А теперь она исчезла. Он считает, что это вина твоего отдела.
— Какая нелепость!
— Так ли? — Марк задумчиво посмотрел на меня.
Я чувствовала себя как на перекрестном допросе, когда он сказал:
— Разве не правда, что некоторые улики поступили вместе с телом, и ты лично приняла их под расписку или оставила на хранение в комнате для улик?
Конечно, это было правдой.
— Значит, ты имеешь непосредственное отношение к уликам по делу Берил? — спросил он.
— Нет, все, что обнаруживают на месте преступления, в данном случае личные бумаги, сдается в лабораторию под расписку полицейскими, а не мной. На самом деле большинство предметов, собранных в ее доме, должны быть в полицейском департаменте в хранилище личного имущества.
— Попробуй рассказать это Спарацино, — снова повторил он.
— Я никогда не видела рукописи, — сказала я напрямую. — В моем отделе ее нет и никогда не было. И, насколько мне известно, на данный момент она еще не найдена.
— Не найдена? Ты имеешь в виду, что в доме ее не было? Полицейские ее не нашли?
— Нет. Рукопись, которую они нашли, не та, о которой ты рассказывал. Это старая рукопись, возможно, книги, опубликованной несколько лет назад, и к тому же неполная — всего пара сотен страниц. Она была в ее спальне на туалетном столике. Марино забрал ее и проверил отпечатки пальцев на тот случай, если убийца прикасался к листам.
Марк откинулся на стуле.
— Если вы не нашли ее, — спросил он спокойно, — тогда где же она?
— Понятия не имею, — ответила я. — Полагаю, что она может быть где угодно. Например, Берил отослала ее кому-нибудь.
— У нее есть компьютер?
— Да.
— Вы проверили жесткий диск?
— В ее компьютере нет жесткого диска, только два накопителя для флоппи, — сказала я. — Марино проверяет ее дискеты. Я не знаю, что на них.
— Это лишено всякого смысла, — продолжил Марк. — Даже если она отослала кому-нибудь рукопись, совершенно невероятно, что она не скопировала ее, не оставила себе копии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Какие дела, например? — я испытывала почти омерзение, задавая этот вопрос.
— Множество исков. Некий топорный писатель решает сделать неавторизованную биографию Элвиса, Джона Леннона, Синатры, и когда приходит время публикации, знаменитость или ее родственники преследуют биографа по суду, при этом организуются дебаты на телевидении и радио и в журнале «Пипл». Книга все равно выходит и при этом получает бесплатную рекламу. Все дерутся за нее, так как, вызвав такое зловоние, она становится необычайно привлекательной. Все ждут пикантных подробностей. Мы подозреваем, что метод Спарацино состоит в том, чтобы представить писателя, а затем уйти за кулисы и предложить «жертве» или «жертвам» деньги «под столом» за организацию, скандала. Все это — инсценировка, и работает безотказно.
— Тут задумаешься, во что верить. — На самом деле я думала об этом большую часть времени.
Подали мясо. Когда официант ушел, я спросила:
— Как вообще случилось, что Берил Медисон попалась на его крючок?
— Через Кери Харпера, — ответил Марк. — Это ирония судьбы. Спарацино представлял Харпера много лет. Когда Берил пришла в литературу, Харпер послал ее к нему. Спарацино пас ее с самого начала в качестве агента, адвоката и крестного отца. Я думаю, Берил была неравнодушна к пожилым влиятельным мужчинам. Ее карьера была очень спокойной до тех пор, пока она не решила написать автобиографию. Мне кажется, что первоначально это было идеей Спарацино. Как бы то ни было, Харпер не опубликовал ничего после своего Великого Американского Романа, и его судьба была интересна только для кого-то, типа Спарацино, если, конечно, имелась возможность что-то из нее выжать.
Я попробовала поразмышлять:
— Но может быть и так: Спарацино играл с ними по своим правилам. Берил решает нарушить молчание — и нарушить свой контракт с Харпером, — а Спарацино воюет на два фронта. Он уходит за кулисы и подстрекает Харпера «поднять волну».
Марк снова наполнил наши бокалы и ответил:
— Да, я думаю, что он устроил собачью грызню, и ни Берил, ни Харпер не знали об этом. Как я уже сказал, таков стиль Спарацино.
Некоторое время мы ели молча. «Галлахер» оправдывал свою репутацию — мясо можно было резать вилкой.
Марк в конце концов сказал:
— Что ужасно, по крайней мере, для меня, Кей, — он посмотрел на меня с жестким выражением лица, — тогда, во время ленча в «Алгонкине», когда Берил упомянула, что ей угрожали, что кто-то угрожал убить ее... — Он колебался. — Сказать по правде, зная то, что я знаю о Спарацино...
— ...ты не поверил ей, — закончила я за него.
— Нет, не поверил, — признался он. — Честно говоря, я решил, что это очередной рекламный трюк. Я подозревал, что Спарацино устроил ей это, что это инсценировка, направленная на то, чтобы помочь Берил продать ее книгу. Дескать, мало того, что у нее битва с Харпером, но теперь еще кто-то угрожает ей. Я не придал большого значения тому, что она говорила. — Он помолчал. — И я был неправ.
— Спарацино не зашел бы так далеко, — рискнула предположить я. — Ты же не имеешь в виду...
— На самом деле, я думаю — и это более вероятно, — Спарацино мог «накрутить» Харпера до такой степени, что тот запаниковал и окончательно обезумел, он пришел к ней и потерял самообладание. Или нанял для этого кого-нибудь.
— Если дело обстоит так, — сказала я спокойно, — ему есть что скрывать в прошлом, в те времена, когда Берил жила с ним.
— Возможно, — сказал Марк, возвращаясь к еде. — Даже если это не так, он знает Спарацино и знает методы его работы. Правда или выдумка — не имеет значения. Когда Спарацино хочет поднять шум — он это делает. И никто не помнит, чем все закончилось, в памяти остаются только обвинения.
— И теперь он против меня? — спросила я с сомнением. — Не понимаю. Я-то здесь при чем?
— Очень просто. Спарацино нужна рукопись Берил, Кей. Теперь, больше, чем когда-либо, книга представляет собой весьма лакомый кусочек из-за того, что случилось с автором. — Он взглянул на меня. — Он уверен, что рукопись была передана в качестве улики в твой отдел. И теперь она исчезла.
Я потянулась за сметаной и очень спокойно задала вопрос:
— А почему ты думаешь, что она исчезла?
— Спарацино как-то сумел добраться до полицейского отчета, — сказал Марк. — Полагаю, ты с ним ознакомилась?
— Разумеется. Это обычная практика, — ответила я.
Он напомнил:
— На обратной стороне листа есть перечень собранных улик, в который включены бумаги, найденные на полу ее спальни, и рукопись, обнаруженная на туалетном столике.
«Боже мой!» — подумала я. Марине действительно нашел рукопись. Просто, она оказалась совсем не той.
— Этим утром он разговаривал со следователем, — сказал Марк, — с лейтенантом, которого зовут Марино. Тот сказал Спарацино, что у полицейских этой рукописи нет и что все улики были переданы в лабораторию, которая расположена в твоем здании, и предложил Спарацино позвонить медицинскому эксперту, другими словами — тебе.
— Это просто формальный ответ, - сказала я. — Полицейские посылают всех ко мне, а я посылаю всех обратно к ним.
— Попробуй объяснить это Спарацино. Он утверждает, что рукопись была передана тебе вместе с телом Берил. А теперь она исчезла. Он считает, что это вина твоего отдела.
— Какая нелепость!
— Так ли? — Марк задумчиво посмотрел на меня.
Я чувствовала себя как на перекрестном допросе, когда он сказал:
— Разве не правда, что некоторые улики поступили вместе с телом, и ты лично приняла их под расписку или оставила на хранение в комнате для улик?
Конечно, это было правдой.
— Значит, ты имеешь непосредственное отношение к уликам по делу Берил? — спросил он.
— Нет, все, что обнаруживают на месте преступления, в данном случае личные бумаги, сдается в лабораторию под расписку полицейскими, а не мной. На самом деле большинство предметов, собранных в ее доме, должны быть в полицейском департаменте в хранилище личного имущества.
— Попробуй рассказать это Спарацино, — снова повторил он.
— Я никогда не видела рукописи, — сказала я напрямую. — В моем отделе ее нет и никогда не было. И, насколько мне известно, на данный момент она еще не найдена.
— Не найдена? Ты имеешь в виду, что в доме ее не было? Полицейские ее не нашли?
— Нет. Рукопись, которую они нашли, не та, о которой ты рассказывал. Это старая рукопись, возможно, книги, опубликованной несколько лет назад, и к тому же неполная — всего пара сотен страниц. Она была в ее спальне на туалетном столике. Марино забрал ее и проверил отпечатки пальцев на тот случай, если убийца прикасался к листам.
Марк откинулся на стуле.
— Если вы не нашли ее, — спросил он спокойно, — тогда где же она?
— Понятия не имею, — ответила я. — Полагаю, что она может быть где угодно. Например, Берил отослала ее кому-нибудь.
— У нее есть компьютер?
— Да.
— Вы проверили жесткий диск?
— В ее компьютере нет жесткого диска, только два накопителя для флоппи, — сказала я. — Марино проверяет ее дискеты. Я не знаю, что на них.
— Это лишено всякого смысла, — продолжил Марк. — Даже если она отослала кому-нибудь рукопись, совершенно невероятно, что она не скопировала ее, не оставила себе копии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82