это -
consolatio philosophiae и философии умозрительной: ни к Иову, ни к Аврааму с
такими "утешениями" не пойдешь. Киргегард еще поясняет: "Собственными
усилиями я могу от всего отказаться. Но я не могу своими силами добыть
ничего из того, что принадлежит к конечному миру... Собственными силами я
могу отказаться от царской дочери и не роптать, а радостно, с миром и
спокойствием нести в душе свою скорбь. Но вновь обрести царскую дочь? Через
веру же, говорит нам чудесный рыцарь, через веру ты можешь обрести ее, в
силу Абсурда"41. Теперь видно, чего добивается Киргегард. Сократ был рыцарем
покорности, и вся завещанная им человечеству мудрость была мудростью
покорности. (Спиноза в своем sub specie aeternitatislxxxviii повторил
Сократа.) Сократ "знал", что собственными силами человек может отказаться от
царской дочери, но добыть ее он не может. Он тоже "знал" - что и силы богов
ограничены, и что не они распоряжаются в мире конечного и что в их власти
только "вечное", которым они охотно делятся со смертными. Поэтому Сократ и
видел в тех, кто не довольствовался посильным даром богов и не соглашался
находить радость, мир и успокоение в отречении от конечного, упорных и
закоренелых грешников, заслуживающих всех бед, уготованных для (((?((((('ов:
ведь знание пришло от разума, отвергнуть знание, значит отвергнуть разум - a
quam aram parabit sibi qui majestatem rationis laedit, у какого алтаря будет
молиться тот, кто оскорбил его величество разум, как через 2000 лет после
Сократа говорил Socrates redivivus Спиноза?lxxxix
И все же Иов отверг все consolationes philosophiae, все "ложные утешения"
человеческой мудрости - и Бог Библии не только не увидел в том злой воли, но
осудил его "утешителей", предлагавших ему заменить "конечные" блага
созерцанием вечности. В свой черед Авраам даже в ту минуту, когда нож уже
сверкал в его руке, не отрекся от "конечного" Исаака, и он стал для
бесчисленных поколений будущего Отцом веры, - и Киргегард не находит
достаточно сильных слов и образов, чтобы прославить его дерзновение.
VI. ВЕРА И ГРЕХ
Противоположное понятие греху есть не добродетель, а вера: все, что
приходит не от веры, есть грех (Рим. XIV, 23). И это принадлежит к
решительнейшим определениям христианства.
Киргегард
Две вещи более или менее начали, надеюсь, нам выясняться. C одной
стороны, Киргегард решается отстранить "этическое", которое есть выражение
"покорности", и это ему в известной степени удается: не только Иов и Авраам,
но и бедный юноша, полюбивший царскую дочь, уже отвергают "ложные утешения",
предлагаемые им разумом и Сократом, и не боятся суда "этического". Им все
равно, признает ли их этика laudabiles или vituperabiles (достойными похвалы
или порицания), они добиваются совсем другого: Иов требует восстановления
прошлого, Авраам - своего Исаака, бедный юноша - царской дочери. Пусть этика
грозит всеми своими громами и анафемами, пусть Сократ сколько угодно
иронизирует и доказывает, что "в бесконечно страстном стремлении к конечному
кроется противоречие", - ни Иова, ни Авраама, ни Киргегарда все это не
смутит. На негодование они ответят гневом и пересмеют, если до того дойдет
дело, даже самого Сократа. Но этика - не одна: за ее насмешками и
негодованием стоит Необходимость. Она невидима, она не разговаривает, не
насмехается, не корит. Нельзя даже указать, где она находится, как будто ее
нигде и не было. Она только - безмолвно и равнодушно - бьет беззащитного
человека, явно не подозревая даже, что в мире есть негодование, гнев и ужас
Иова, Авраама и Киргегарда, и совершенно с этим не считаясь.
Что противопоставить Необходимости? Как с ней справиться? Разум не только
с ней не решается бороться, но весь - на ее стороне. Он ведь и подвел даже
божественного Платона к Необходимости, он же и переманил на ее сторону
этику, которая стала прославлять ее и оправдывать и требовать от богов и от
людей любовной покорности неотвратимому: человек должен не только принимать,
но и благословлять все, что Необходимость ему уготовила, и в том видеть свое
высшее жизненное назначение. Мы должны стремиться не к конечным благам -
добиваться не стад и земель Иова, не возвращения сына, не обладания царской
дочерью - ибо все конечное преходит, таков основной, неизвестно кем, когда и
для чего установленный, но предвечный и непоколебимый закон бытия: все
конечное, именно потому, что оно конечно, имеет начало, все же, что имеет
начало, имеет, должно иметь и конец. Таков, повторяю, несложный закон бытия,
и, хотя неизвестно, когда, откуда и зачем он пришел, наш разум доподлинно
знает, что он уже никогда не уйдет. На стороне его стоит тоже открытая умным
гением Вечность с ее сестрой Бесконечностью. С этикой, быть может, еще дано
справиться человеческому дерзновению, - но есть ли такая сила, которая может
преодолеть Вечность? Вечность пожирает все и никогда не возвращает своей
добычи. Она не признает "повторения" и равно спокойно отнимает у человека
все самое ценное - его честь, его гордость, его Исаака, его Регину Ольсен.
Пред Вечностью принуждены смириться и смирялись величайшие дерзновения, хуже
того, пред ней дерзновения обнажаются, как то, что они есть на самом деле,
как бунт, как мятеж, к тому же заранее обреченный на неудачу. Греческая
мысль уже почти с самого рождения своего обнаружила во всем существующем
(?((((( и ((((? (рождение и уничтожение) как нераздельно связанные с самой
его природой. Могут тут что-нибудь изменить Иов, Авраам и Киргегард? Могут
ли в этом сами боги что-либо изменить?
Киргегард знает это не хуже, чем Гегель42. И именно потому, что знает, он
противопоставляет греческому разуму свой библейский Абсурд и философской
спекуляции мышления Иова и Авраама. И это - самое трудное в его
"экзистенциальной" философии, но вместе с тем самое важное, существенное и
замечательное. И здесь, больше чем во всех остальных идеях Киргегарда, нужно
быть готовым осуществить его основной совет или, если угодно, его
методологический принцип, его Entweder-Oder: либо мышление Авраама, Иова,
пророков и апостолов, либо мышление Сократа. Либо умозрительная философия,
имеющая своим началом удивление и ищущая "понимания", либо экзистенциальная
философия, исходящая из отчаяния (опять повторяю: из библейского de
profundis ad te, Domine, clamavi) и приводящая к откровению Св. Писания. В
этом, и только в этом смысл киргегардовских противопоставлений: Иов -
Гегель, Авраам - Сократ, разум - Абсурд. И ошибочно было бы думать, что
Абсурд знаменует собой конец мышления. Киргегард не случайно сказал, что он
от Гегеля пошел к частному мыслителю Иову. Для Киргегарда Гегель, который,
как он выражается, "обоготворял действительность"43, не "мыслитель - а
профессор". Мышление в "Абсурде" не только сохраняется, но получает
неслыханное до того напряжение, оно получает как бы новое измерение, Гегелю
и спекулятивной философии совсем незнакомое: и в этом отличительная черта
экзистенциальной философииxc. По Гегелю, человек дурно мыслит, если он не
отдается всецело во власть посторонней ему вещи и хоть что-нибудь от себя
прибавляет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
consolatio philosophiae и философии умозрительной: ни к Иову, ни к Аврааму с
такими "утешениями" не пойдешь. Киргегард еще поясняет: "Собственными
усилиями я могу от всего отказаться. Но я не могу своими силами добыть
ничего из того, что принадлежит к конечному миру... Собственными силами я
могу отказаться от царской дочери и не роптать, а радостно, с миром и
спокойствием нести в душе свою скорбь. Но вновь обрести царскую дочь? Через
веру же, говорит нам чудесный рыцарь, через веру ты можешь обрести ее, в
силу Абсурда"41. Теперь видно, чего добивается Киргегард. Сократ был рыцарем
покорности, и вся завещанная им человечеству мудрость была мудростью
покорности. (Спиноза в своем sub specie aeternitatislxxxviii повторил
Сократа.) Сократ "знал", что собственными силами человек может отказаться от
царской дочери, но добыть ее он не может. Он тоже "знал" - что и силы богов
ограничены, и что не они распоряжаются в мире конечного и что в их власти
только "вечное", которым они охотно делятся со смертными. Поэтому Сократ и
видел в тех, кто не довольствовался посильным даром богов и не соглашался
находить радость, мир и успокоение в отречении от конечного, упорных и
закоренелых грешников, заслуживающих всех бед, уготованных для (((?((((('ов:
ведь знание пришло от разума, отвергнуть знание, значит отвергнуть разум - a
quam aram parabit sibi qui majestatem rationis laedit, у какого алтаря будет
молиться тот, кто оскорбил его величество разум, как через 2000 лет после
Сократа говорил Socrates redivivus Спиноза?lxxxix
И все же Иов отверг все consolationes philosophiae, все "ложные утешения"
человеческой мудрости - и Бог Библии не только не увидел в том злой воли, но
осудил его "утешителей", предлагавших ему заменить "конечные" блага
созерцанием вечности. В свой черед Авраам даже в ту минуту, когда нож уже
сверкал в его руке, не отрекся от "конечного" Исаака, и он стал для
бесчисленных поколений будущего Отцом веры, - и Киргегард не находит
достаточно сильных слов и образов, чтобы прославить его дерзновение.
VI. ВЕРА И ГРЕХ
Противоположное понятие греху есть не добродетель, а вера: все, что
приходит не от веры, есть грех (Рим. XIV, 23). И это принадлежит к
решительнейшим определениям христианства.
Киргегард
Две вещи более или менее начали, надеюсь, нам выясняться. C одной
стороны, Киргегард решается отстранить "этическое", которое есть выражение
"покорности", и это ему в известной степени удается: не только Иов и Авраам,
но и бедный юноша, полюбивший царскую дочь, уже отвергают "ложные утешения",
предлагаемые им разумом и Сократом, и не боятся суда "этического". Им все
равно, признает ли их этика laudabiles или vituperabiles (достойными похвалы
или порицания), они добиваются совсем другого: Иов требует восстановления
прошлого, Авраам - своего Исаака, бедный юноша - царской дочери. Пусть этика
грозит всеми своими громами и анафемами, пусть Сократ сколько угодно
иронизирует и доказывает, что "в бесконечно страстном стремлении к конечному
кроется противоречие", - ни Иова, ни Авраама, ни Киргегарда все это не
смутит. На негодование они ответят гневом и пересмеют, если до того дойдет
дело, даже самого Сократа. Но этика - не одна: за ее насмешками и
негодованием стоит Необходимость. Она невидима, она не разговаривает, не
насмехается, не корит. Нельзя даже указать, где она находится, как будто ее
нигде и не было. Она только - безмолвно и равнодушно - бьет беззащитного
человека, явно не подозревая даже, что в мире есть негодование, гнев и ужас
Иова, Авраама и Киргегарда, и совершенно с этим не считаясь.
Что противопоставить Необходимости? Как с ней справиться? Разум не только
с ней не решается бороться, но весь - на ее стороне. Он ведь и подвел даже
божественного Платона к Необходимости, он же и переманил на ее сторону
этику, которая стала прославлять ее и оправдывать и требовать от богов и от
людей любовной покорности неотвратимому: человек должен не только принимать,
но и благословлять все, что Необходимость ему уготовила, и в том видеть свое
высшее жизненное назначение. Мы должны стремиться не к конечным благам -
добиваться не стад и земель Иова, не возвращения сына, не обладания царской
дочерью - ибо все конечное преходит, таков основной, неизвестно кем, когда и
для чего установленный, но предвечный и непоколебимый закон бытия: все
конечное, именно потому, что оно конечно, имеет начало, все же, что имеет
начало, имеет, должно иметь и конец. Таков, повторяю, несложный закон бытия,
и, хотя неизвестно, когда, откуда и зачем он пришел, наш разум доподлинно
знает, что он уже никогда не уйдет. На стороне его стоит тоже открытая умным
гением Вечность с ее сестрой Бесконечностью. С этикой, быть может, еще дано
справиться человеческому дерзновению, - но есть ли такая сила, которая может
преодолеть Вечность? Вечность пожирает все и никогда не возвращает своей
добычи. Она не признает "повторения" и равно спокойно отнимает у человека
все самое ценное - его честь, его гордость, его Исаака, его Регину Ольсен.
Пред Вечностью принуждены смириться и смирялись величайшие дерзновения, хуже
того, пред ней дерзновения обнажаются, как то, что они есть на самом деле,
как бунт, как мятеж, к тому же заранее обреченный на неудачу. Греческая
мысль уже почти с самого рождения своего обнаружила во всем существующем
(?((((( и ((((? (рождение и уничтожение) как нераздельно связанные с самой
его природой. Могут тут что-нибудь изменить Иов, Авраам и Киргегард? Могут
ли в этом сами боги что-либо изменить?
Киргегард знает это не хуже, чем Гегель42. И именно потому, что знает, он
противопоставляет греческому разуму свой библейский Абсурд и философской
спекуляции мышления Иова и Авраама. И это - самое трудное в его
"экзистенциальной" философии, но вместе с тем самое важное, существенное и
замечательное. И здесь, больше чем во всех остальных идеях Киргегарда, нужно
быть готовым осуществить его основной совет или, если угодно, его
методологический принцип, его Entweder-Oder: либо мышление Авраама, Иова,
пророков и апостолов, либо мышление Сократа. Либо умозрительная философия,
имеющая своим началом удивление и ищущая "понимания", либо экзистенциальная
философия, исходящая из отчаяния (опять повторяю: из библейского de
profundis ad te, Domine, clamavi) и приводящая к откровению Св. Писания. В
этом, и только в этом смысл киргегардовских противопоставлений: Иов -
Гегель, Авраам - Сократ, разум - Абсурд. И ошибочно было бы думать, что
Абсурд знаменует собой конец мышления. Киргегард не случайно сказал, что он
от Гегеля пошел к частному мыслителю Иову. Для Киргегарда Гегель, который,
как он выражается, "обоготворял действительность"43, не "мыслитель - а
профессор". Мышление в "Абсурде" не только сохраняется, но получает
неслыханное до того напряжение, оно получает как бы новое измерение, Гегелю
и спекулятивной философии совсем незнакомое: и в этом отличительная черта
экзистенциальной философииxc. По Гегелю, человек дурно мыслит, если он не
отдается всецело во власть посторонней ему вещи и хоть что-нибудь от себя
прибавляет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85