Жак взирал на свое детище с нескрываемым умилением.
— Он сошел с ума, — пробормотал вполголоса Жюльен, созерцая это чудовище.
— Сошел с ума?! — перебил его Жак с горькой улыбкой непризнанного гения. — Он говорит, что я сошел с ума! Увы, замечательные изобретения всегда встречали на своем пути недоверчивую толпу хулителей. К примеру, разве не отверг Наполеон Фултона, — на собственное же несчастье? И не заявлял ли господин Тьер, что железные дороги навсегда останутся всего-навсего дорогостоящими игрушками, а телеграф будет применяться в лучшем случае лишь в лабораторных опытах?.. Вспомним также Араго и Бабине. Если первый говорил, что пассажиры никогда не станут ездить в туннелях, то второй уверял всех в невозможности создания трансатлантической телеграфной связи… Называю только самых знаменитых, ибо для перечисления всех скептиков и дураков не хватит и целого дня. Ты считаешь, что я сошел с ума, словно мною и в самом деле сделано гениальное открытие. Спешу тебя заверить, что лично я ничего не изобретал, а лишь ограничился повторением эксперимента, поставленного впервые, и весьма успешно, братьями Монгольфье.
— Ладно, давай начинай, — ответил Жюльен без особого энтузиазма. — Если и в самом деле тебя ждет удача, я с радостью тебе поаплодирую, ну а если ничего не получится, то выражу свое сочувствие.
— Готовься аплодировать, я уверен в успехе!.. Впрочем, согласен, что неуклюжий аппарат, который ты видишь перед собой, внешне довольно невзрачен. Однако имей почтение к сему кувшину, содержавшему некогда червивое мясо, ибо сейчас в него заключена душа моего монгольфьера. Правда, слово «душа» звучит несколько вычурно. И все же я настаиваю на нем… Именно душа! В кувшине имеется двадцать пять литров китового жира, в который опущен толстый пеньковый фитиль, продетый через пробку с трубой, прикрепленной к ней, словно стекло к керосиновой лампе. Я рассчитал, что, сжигая этот вид топлива, смогу подогреть воздух в шаре до соответствующей температуры и тем самым придать ему нужную подъемную силу.
— Для начала неплохо. Но получишь ли ты достаточно тепла?
— Вспомни адскую жару в чуме у чукчей, поддерживаемую с помощью ламп значительно меньших размеров.
— Да, правда.
— Продолжаю. Ножницами я прорезал отверстие в нижней части шара и закрепил в нем обруч, чтобы оно все время оставалось открытым. Что же касается тюленьего желудка, то один конец его я подвесил на четырех веревках к внутренней стороне оболочки монгольфьера, расположив ровно посредине, словно вытяжную трубу. Второй же, как видишь, болтается в центре обруча, ожидая с нетерпением, когда я наконец натяну его на жестяную трубу.
— С какой целью?
— Если ветер начнет вдруг швырять из стороны в сторону корзину с установленным в ней этим примитивным нагревательным устройством, то и гибкая труба тоже будет раскачиваться, и я не потеряю ни грана тепла. Поскольку же мой генератор теплого воздуха достаточно удален от оболочки шара, я смогу не опасаться пожара.
— Но тепло, проходящее по металлическому цилиндру, поджарит тюлений желудок.
— Вовсе нет, поскольку в том месте, где он должен был бы касаться жестяной трубы, на него надеты кольца из пробкового дерева, наложенные друг на друга и образующие изоляционную муфту.
— А как будет гореть твоя лампа, если у тебя нет ни единого приспособления для создания тяги воздуха, необходимой для поддержания огня?
— Почему нет? Ты просто не заметил его… Приглядись повнимательнее и увидишь четыре ряда дырок, проделанных в жести с помощью гвоздя. Так что моя лампа сможет гореть и подогревать воздух, а это значит, что шар поднимется в атмосферу, и я поплыву — слышишь, свободно поплыву! — в поднебесной выси, не страшась морской болезни, в то время как вы далеко внизу, у меня под ногами, будете плескаться в грязной воде в лодках из оленьих шкур.
— Твоя взяла! Хочешь услышать правду?
— Конечно.
— Так вот, хотя ты и утаил от нас свой замысел, ты победил! Изобретение превосходно!.. Аплодирую и от всего сердца поздравляю тебя!
— Браво, мой дорогой! Браво! — следом за Жюльеном воскликнул восторженно и Алексей.
— Я счастлив, достойные друзья мои, что заслужил от вас похвалу, но вернемся к делу. Самое большое удовольствие я испытываю при мысли о том, что мне наконец удалось преодолеть непреодолимое на первый взгляд препятствие.
Внезапно голос Жака был заглушён поистине громовым возгласом, вырвавшимся из глотки хозяина:
— Гип!.. Гип!.. Гип… Ур-ра!.. Великолепно!.. Превосходно!.. Джентльмен, вы достойны называться американцем!.. Посмотрите, вы только посмотрите, шар наполняется!
Мы забыли сообщить читателю о том, что, демонстрируя свое изобретение, Жак соединил все части нагревательного устройства и зажег лампу, — сохраним же вслед за нашим изобретателем это название, — и горячий воздух начал заполнять огромный шар, расправляя постепенно его складки.
Для облегчения запуска аэростат пришвартовали к мачте с развевавшимся вымпелом форта. Фал, закрепленный на верхушке и перекинутый через блок, присоединили к пустой оболочке, чтобы, по мере наполнения ее воздухом, удерживать шар в вертикальном положении. Размеры летательного аппарата были таковы, что всего лишь через полчаса он обладал уже столь большой тяговой силой, что когда Жак забрался в корзину, то та даже не коснулась земли.
В предвкушении счастливого мига отлета наш герой с поистине детской радостью расхаживал важно в своей птичьей клетке и, страстно желая поскорее перебраться через Юкон, мечтал о том, как уже завтра отправится в задуманное им путешествие, которое, казалось ему, будет непродолжительным и совершенно безопасным. Он уже ясно представлял себе, как возьмет на буксир своих друзей, привязав к корзине лодку, в которой они поплывут: ведь для этого нужна лишь веревка длиной метров двадцать, и все! Поскольку же ему неизбежно придется расстаться с шаром, слишком громоздким для того, чтобы брать его с собой в Южную Америку, то лучше всего, считал он, заранее договориться с лодочниками, которых Жюльен с Алексеем захватят с собой, и те без особого труда доставят аэростат назад.
Восторг хозяина возрастал с каждой минутой. Он притопывал ногами, издавая звучные «ура», и приглашал всех обитателей фактории на грандиозный праздник по поводу крещения шара:
— Мы назовем его «Аляска», а его крестной матерью станет миссис Андерсон… Гип!.. Гип!.. Ура «Аляске»!.. Прошу вас, господин Арно, возьмите меня с собой!..
— Охотно, дорогой капитан, — ответил Жак. — Места и подъемной силы вполне хватит на нескольких пассажиров. Впрочем, в этом легко убедиться.
Начальник фактории, чей вес неуклонно стремился к ста килограммам, степенно поднялся в корзину, и та под его тяжестью осела на землю.
Прошло несколько минут. Лампа горела, все сильнее нагревая воздух, и корзина, в подтверждение слов Жака, постепенно оторвалась от земли. Сомнений больше не было, шар вполне смог бы поднять нескольких человек.
— Что ж, джентльмены, не кажется ли вам, что на сегодня спектакль окончен? Идемте по домам, а вечером соберемся на наш праздник! — И с этими словами хозяин вылез из корзины.
Жак собирался последовать за ним, но не тут-то было. На глазах у публики, невольно издавшей вопль изумления, аэростат, освободившись от тяжелого груза, взвился вертикально вверх, привязанный к нему фал выскользнул из рук державшего его человека и с пронзительным свистом заскользил по блоку, и через каких-то несколько секунд Жак оказался на высоте не менее тысячи метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
— Он сошел с ума, — пробормотал вполголоса Жюльен, созерцая это чудовище.
— Сошел с ума?! — перебил его Жак с горькой улыбкой непризнанного гения. — Он говорит, что я сошел с ума! Увы, замечательные изобретения всегда встречали на своем пути недоверчивую толпу хулителей. К примеру, разве не отверг Наполеон Фултона, — на собственное же несчастье? И не заявлял ли господин Тьер, что железные дороги навсегда останутся всего-навсего дорогостоящими игрушками, а телеграф будет применяться в лучшем случае лишь в лабораторных опытах?.. Вспомним также Араго и Бабине. Если первый говорил, что пассажиры никогда не станут ездить в туннелях, то второй уверял всех в невозможности создания трансатлантической телеграфной связи… Называю только самых знаменитых, ибо для перечисления всех скептиков и дураков не хватит и целого дня. Ты считаешь, что я сошел с ума, словно мною и в самом деле сделано гениальное открытие. Спешу тебя заверить, что лично я ничего не изобретал, а лишь ограничился повторением эксперимента, поставленного впервые, и весьма успешно, братьями Монгольфье.
— Ладно, давай начинай, — ответил Жюльен без особого энтузиазма. — Если и в самом деле тебя ждет удача, я с радостью тебе поаплодирую, ну а если ничего не получится, то выражу свое сочувствие.
— Готовься аплодировать, я уверен в успехе!.. Впрочем, согласен, что неуклюжий аппарат, который ты видишь перед собой, внешне довольно невзрачен. Однако имей почтение к сему кувшину, содержавшему некогда червивое мясо, ибо сейчас в него заключена душа моего монгольфьера. Правда, слово «душа» звучит несколько вычурно. И все же я настаиваю на нем… Именно душа! В кувшине имеется двадцать пять литров китового жира, в который опущен толстый пеньковый фитиль, продетый через пробку с трубой, прикрепленной к ней, словно стекло к керосиновой лампе. Я рассчитал, что, сжигая этот вид топлива, смогу подогреть воздух в шаре до соответствующей температуры и тем самым придать ему нужную подъемную силу.
— Для начала неплохо. Но получишь ли ты достаточно тепла?
— Вспомни адскую жару в чуме у чукчей, поддерживаемую с помощью ламп значительно меньших размеров.
— Да, правда.
— Продолжаю. Ножницами я прорезал отверстие в нижней части шара и закрепил в нем обруч, чтобы оно все время оставалось открытым. Что же касается тюленьего желудка, то один конец его я подвесил на четырех веревках к внутренней стороне оболочки монгольфьера, расположив ровно посредине, словно вытяжную трубу. Второй же, как видишь, болтается в центре обруча, ожидая с нетерпением, когда я наконец натяну его на жестяную трубу.
— С какой целью?
— Если ветер начнет вдруг швырять из стороны в сторону корзину с установленным в ней этим примитивным нагревательным устройством, то и гибкая труба тоже будет раскачиваться, и я не потеряю ни грана тепла. Поскольку же мой генератор теплого воздуха достаточно удален от оболочки шара, я смогу не опасаться пожара.
— Но тепло, проходящее по металлическому цилиндру, поджарит тюлений желудок.
— Вовсе нет, поскольку в том месте, где он должен был бы касаться жестяной трубы, на него надеты кольца из пробкового дерева, наложенные друг на друга и образующие изоляционную муфту.
— А как будет гореть твоя лампа, если у тебя нет ни единого приспособления для создания тяги воздуха, необходимой для поддержания огня?
— Почему нет? Ты просто не заметил его… Приглядись повнимательнее и увидишь четыре ряда дырок, проделанных в жести с помощью гвоздя. Так что моя лампа сможет гореть и подогревать воздух, а это значит, что шар поднимется в атмосферу, и я поплыву — слышишь, свободно поплыву! — в поднебесной выси, не страшась морской болезни, в то время как вы далеко внизу, у меня под ногами, будете плескаться в грязной воде в лодках из оленьих шкур.
— Твоя взяла! Хочешь услышать правду?
— Конечно.
— Так вот, хотя ты и утаил от нас свой замысел, ты победил! Изобретение превосходно!.. Аплодирую и от всего сердца поздравляю тебя!
— Браво, мой дорогой! Браво! — следом за Жюльеном воскликнул восторженно и Алексей.
— Я счастлив, достойные друзья мои, что заслужил от вас похвалу, но вернемся к делу. Самое большое удовольствие я испытываю при мысли о том, что мне наконец удалось преодолеть непреодолимое на первый взгляд препятствие.
Внезапно голос Жака был заглушён поистине громовым возгласом, вырвавшимся из глотки хозяина:
— Гип!.. Гип!.. Гип… Ур-ра!.. Великолепно!.. Превосходно!.. Джентльмен, вы достойны называться американцем!.. Посмотрите, вы только посмотрите, шар наполняется!
Мы забыли сообщить читателю о том, что, демонстрируя свое изобретение, Жак соединил все части нагревательного устройства и зажег лампу, — сохраним же вслед за нашим изобретателем это название, — и горячий воздух начал заполнять огромный шар, расправляя постепенно его складки.
Для облегчения запуска аэростат пришвартовали к мачте с развевавшимся вымпелом форта. Фал, закрепленный на верхушке и перекинутый через блок, присоединили к пустой оболочке, чтобы, по мере наполнения ее воздухом, удерживать шар в вертикальном положении. Размеры летательного аппарата были таковы, что всего лишь через полчаса он обладал уже столь большой тяговой силой, что когда Жак забрался в корзину, то та даже не коснулась земли.
В предвкушении счастливого мига отлета наш герой с поистине детской радостью расхаживал важно в своей птичьей клетке и, страстно желая поскорее перебраться через Юкон, мечтал о том, как уже завтра отправится в задуманное им путешествие, которое, казалось ему, будет непродолжительным и совершенно безопасным. Он уже ясно представлял себе, как возьмет на буксир своих друзей, привязав к корзине лодку, в которой они поплывут: ведь для этого нужна лишь веревка длиной метров двадцать, и все! Поскольку же ему неизбежно придется расстаться с шаром, слишком громоздким для того, чтобы брать его с собой в Южную Америку, то лучше всего, считал он, заранее договориться с лодочниками, которых Жюльен с Алексеем захватят с собой, и те без особого труда доставят аэростат назад.
Восторг хозяина возрастал с каждой минутой. Он притопывал ногами, издавая звучные «ура», и приглашал всех обитателей фактории на грандиозный праздник по поводу крещения шара:
— Мы назовем его «Аляска», а его крестной матерью станет миссис Андерсон… Гип!.. Гип!.. Ура «Аляске»!.. Прошу вас, господин Арно, возьмите меня с собой!..
— Охотно, дорогой капитан, — ответил Жак. — Места и подъемной силы вполне хватит на нескольких пассажиров. Впрочем, в этом легко убедиться.
Начальник фактории, чей вес неуклонно стремился к ста килограммам, степенно поднялся в корзину, и та под его тяжестью осела на землю.
Прошло несколько минут. Лампа горела, все сильнее нагревая воздух, и корзина, в подтверждение слов Жака, постепенно оторвалась от земли. Сомнений больше не было, шар вполне смог бы поднять нескольких человек.
— Что ж, джентльмены, не кажется ли вам, что на сегодня спектакль окончен? Идемте по домам, а вечером соберемся на наш праздник! — И с этими словами хозяин вылез из корзины.
Жак собирался последовать за ним, но не тут-то было. На глазах у публики, невольно издавшей вопль изумления, аэростат, освободившись от тяжелого груза, взвился вертикально вверх, привязанный к нему фал выскользнул из рук державшего его человека и с пронзительным свистом заскользил по блоку, и через каких-то несколько секунд Жак оказался на высоте не менее тысячи метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156