Приступы лихорадки, падение в ямы, столкновения с ядовитыми змеями, несколько встреч тет-а-тет с кайманами, отвесные скалы, непролазные болота, лесные чащобы, бурные реки и, наконец, постоянные муки от бесконечных укусов насекомых, самым назойливым из которых был клещ, — это то, что определяло специфику жизни наших друзей на протяжении трех месяцев, последовавших за их отъездом из Мехико.
Думается, читатель не станет возражать, если мы познакомим его вкратце с маршрутом, проделанным за это время Жаком и Жюльеном и представляющим, помимо всего прочего, и чисто географический интерес.
Проехав по еще не достроенной железной дороге двести километров, отделявших Мехико от Теуакана, они верхом на лошадях отправились в Теуантепек. Значительная часть пути, пролегавшего через Оахаку, приходилась на гористую местность, что обусловливало медленные темпы передвижения при огромных нагрузках, которые приходилось переносить и всадникам и животным.
Обогнув залив Теуантепек, друзья очутились в деревушке Метапа, у мексиканско-гватемальской границы, в семистах километрах от Оахаки, и затем не останавливаясь одолели череду холмов между южными склонами гватемальских гор и песчаным побережьем Тихого океана. И пусть местность вокруг уже не была теперь столь чарующе красивой, зато наши путешественники выиграли в скорости, что позволило им довольно быстро проехать по ровной прибрежной дороге триста километров по гватемальской территории, отделяющей Мексику от Республики Сальвадор. Придерживаясь и далее легкого для передвижения приморского тракта и восхищаясь в пути великолепными лесами, неутомимые французы за сравнительно короткое время пересекли только что упомянутое маленькое государство и, пройдя принадлежавшим Гондурасу живописным прибрежьем бухты Фонсека, вступили на территорию Никарагуа.
Проведя два дня в столице Никарагуа Леоне, поразившей их сравнительно большой численностью ее населения, составлявшей сорок тысяч человек, и, кроме того, примечательной удивительными памятниками старины и университетом, Жан с Жюльеном двинулись в дальнейший путь по достаточно хорошей дороге, ведущей в Республику Коста-Рика, что позволило им лицезреть озера Манагуа и Никарагуа, величаемые здесь морями. Называться так, конечно, довольно лестно, но чему обязаны они подобными определениями — своему ли происхождению или просто почитанию их наподобие «господина моря Байкал», — мы не знаем.
Оставив позади Гванакасту, друзья прибыли в маленький коста-риканский городок Эспарза, а затем — и в Тарколес, где, увы, им пришлось распрощаться с прекрасным, утоптанным мулами трактом и ступить на узкую тропинку, посещаемую лишь скотоводами. Совершив незабываемый переход по лесистым горным кручам Доты, они, смертельно усталые, добрались до федеративного государства Панама. А далее — ни дорог, ни тропок, ни даже смутного намека на то, что здесь существуют какие бы то ни было пути сообщения, что, однако, не помешало нашим французам оказаться вскоре на территории Панамского перешейка — узкой, вытянувшейся, как язык, полоске суши между Атлантическим и Тихим океанами, соединяющей два материка — Северную и Южную Америку — и имеющей протяженность, если принять за нее расстояние между Колоном и Панамой, не более семидесяти двух километров. Продвигаясь по этому краю, который, как замечает месье Арман Реклю, не предлагает вашему взору ни равнин, ни плато и где путник видит повсюду лишь хаотическое нагромождение покрытых изумрудно-зеленой тропической растительностью холмов — островерхих или куполообразных, друзья доехали на мулах до города Панама и, отдохнув там как следует несколько дней и пополнив продуктовые запасы, вновь пустились в дорогу. Обогнув Панамский залив с востока, наши землепроходцы повернули сперва на юго-восток, а потом — прямо на юг и через какое-то время ступили наконец на территорию Южной Америки.
За три месяца, прошедшие после того, как они покинули Мехико, ими было пройдено более шестисот лье по путям-дорогам, потребовавшим от них немалого мужества и стойкости.
Далее они переправились через многочисленные колумбийские реки, впадающие в Тихий океан, перевалили через небольшую горную цепь, не входящую в Кордильеры, или, как называют их здесь, Анды, проехали, не задерживаясь, Порто-Пинас, Порто-Квемадо и Порто-Купика, оставили позади мыс Коррьентес, вновь пересекли огромное количество водных потоков, среди которых были и такие довольно большие реки, как, например, Бодо и особенно Сен-Жуан, передохнули пару деньков в маленьком портовом городке Санта-Буэнавентура, миновали безо всяких происшествий побережье залива Чоко, насыщающего воздух ядовитыми испарениями, вызывающими ужасную лихорадку у европейцев, и одним прекрасным вечером расположились на возвышенности неподалеку от приморской деревушки Бурро, где и приключилась с ними уже известная читателю драма.
ГЛАВА 4
Тревожная ночь. — Ужасная действительность. — Элефантиаз . — Человеческие останки. — Шапетоны , или люди с голубой кровью. — Клятва мести. — Попытка выломать дверь. — Двор чудес. — Страж порядка. — Оружие в руках Жюльена. — Усмирение толпы. — Грозный мушкетон. — Отчаяние Жака. — Проем в стене. — Разгадка чуда. — Снаряды, не попадающие в цель.
Несмотря на все их мужество, Жак и Жюльен похолодели от страха, когда услышали зловещие слова, которые прорычал полковник после того, как за ними захлопнулась дверь таинственного заведения: «Вы погребены здесь заживо, ибо отсюда не выносят даже трупы: это — лепрозорий!» Им не раз случалось, особенно в субтропиках, видеть больных проказой, и вид этих несчастных вызывал у них в равной степени и ужас, и чувство жалости.
Этот недуг, до сих пор считающийся неизлечимым, — явление довольно частое в местах низменных и сырых, где он ищет свои жертвы в основном среди тех групп населения, которые живут в крайне тяжелых условиях. Немало таких больных можно встретить, например, в некоторых районах вдоль западного, тихоокеанского, побережья Колумбии.
Если проказа, или лепра, поражает одинокого человека, поселившегося по тем или иным причинам вдали от других людей, то он, изолированный ото всех, молча тянет тяжелую лямку своего жалкого существования, пока из-за постоянно прогрессирующей болезни не лишается способности трудиться, вслед за чем наступает смерть. Тех же, кого эта страшная хворь настигла в городах или деревнях, направляют вне зависимости от их желания в учреждения, только называющиеся лечебными, поскольку в действительности больные там лишены самого элементарного ухода. Да что я говорю! Лепрозории, за редким исключением, — это жалкое скопище грязных развалюх, возведенных кое-как на топкой земле и окруженных стеной, через которую никому никогда не перелезть — ни снаружи, ни изнутри. Чтобы больные не умерли с голоду, один-два раза в неделю им бросают через окошечко еду. У них нет больше ни семьи, ни родных, ни друзей… Никто из внешнего мира никогда с ними не общается, и ужас, который они внушают отсталому населению Колумбии, таков, что их положение еще более незавидно, чем даже у прокаженных в средневековой Франции.
Капитан Боб знал все это и, как вы помните, чтобы принудить Жака и Жюльена повиноваться, решил поместить их вместе с отвратительной компанией прокаженных Бурро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Думается, читатель не станет возражать, если мы познакомим его вкратце с маршрутом, проделанным за это время Жаком и Жюльеном и представляющим, помимо всего прочего, и чисто географический интерес.
Проехав по еще не достроенной железной дороге двести километров, отделявших Мехико от Теуакана, они верхом на лошадях отправились в Теуантепек. Значительная часть пути, пролегавшего через Оахаку, приходилась на гористую местность, что обусловливало медленные темпы передвижения при огромных нагрузках, которые приходилось переносить и всадникам и животным.
Обогнув залив Теуантепек, друзья очутились в деревушке Метапа, у мексиканско-гватемальской границы, в семистах километрах от Оахаки, и затем не останавливаясь одолели череду холмов между южными склонами гватемальских гор и песчаным побережьем Тихого океана. И пусть местность вокруг уже не была теперь столь чарующе красивой, зато наши путешественники выиграли в скорости, что позволило им довольно быстро проехать по ровной прибрежной дороге триста километров по гватемальской территории, отделяющей Мексику от Республики Сальвадор. Придерживаясь и далее легкого для передвижения приморского тракта и восхищаясь в пути великолепными лесами, неутомимые французы за сравнительно короткое время пересекли только что упомянутое маленькое государство и, пройдя принадлежавшим Гондурасу живописным прибрежьем бухты Фонсека, вступили на территорию Никарагуа.
Проведя два дня в столице Никарагуа Леоне, поразившей их сравнительно большой численностью ее населения, составлявшей сорок тысяч человек, и, кроме того, примечательной удивительными памятниками старины и университетом, Жан с Жюльеном двинулись в дальнейший путь по достаточно хорошей дороге, ведущей в Республику Коста-Рика, что позволило им лицезреть озера Манагуа и Никарагуа, величаемые здесь морями. Называться так, конечно, довольно лестно, но чему обязаны они подобными определениями — своему ли происхождению или просто почитанию их наподобие «господина моря Байкал», — мы не знаем.
Оставив позади Гванакасту, друзья прибыли в маленький коста-риканский городок Эспарза, а затем — и в Тарколес, где, увы, им пришлось распрощаться с прекрасным, утоптанным мулами трактом и ступить на узкую тропинку, посещаемую лишь скотоводами. Совершив незабываемый переход по лесистым горным кручам Доты, они, смертельно усталые, добрались до федеративного государства Панама. А далее — ни дорог, ни тропок, ни даже смутного намека на то, что здесь существуют какие бы то ни было пути сообщения, что, однако, не помешало нашим французам оказаться вскоре на территории Панамского перешейка — узкой, вытянувшейся, как язык, полоске суши между Атлантическим и Тихим океанами, соединяющей два материка — Северную и Южную Америку — и имеющей протяженность, если принять за нее расстояние между Колоном и Панамой, не более семидесяти двух километров. Продвигаясь по этому краю, который, как замечает месье Арман Реклю, не предлагает вашему взору ни равнин, ни плато и где путник видит повсюду лишь хаотическое нагромождение покрытых изумрудно-зеленой тропической растительностью холмов — островерхих или куполообразных, друзья доехали на мулах до города Панама и, отдохнув там как следует несколько дней и пополнив продуктовые запасы, вновь пустились в дорогу. Обогнув Панамский залив с востока, наши землепроходцы повернули сперва на юго-восток, а потом — прямо на юг и через какое-то время ступили наконец на территорию Южной Америки.
За три месяца, прошедшие после того, как они покинули Мехико, ими было пройдено более шестисот лье по путям-дорогам, потребовавшим от них немалого мужества и стойкости.
Далее они переправились через многочисленные колумбийские реки, впадающие в Тихий океан, перевалили через небольшую горную цепь, не входящую в Кордильеры, или, как называют их здесь, Анды, проехали, не задерживаясь, Порто-Пинас, Порто-Квемадо и Порто-Купика, оставили позади мыс Коррьентес, вновь пересекли огромное количество водных потоков, среди которых были и такие довольно большие реки, как, например, Бодо и особенно Сен-Жуан, передохнули пару деньков в маленьком портовом городке Санта-Буэнавентура, миновали безо всяких происшествий побережье залива Чоко, насыщающего воздух ядовитыми испарениями, вызывающими ужасную лихорадку у европейцев, и одним прекрасным вечером расположились на возвышенности неподалеку от приморской деревушки Бурро, где и приключилась с ними уже известная читателю драма.
ГЛАВА 4
Тревожная ночь. — Ужасная действительность. — Элефантиаз . — Человеческие останки. — Шапетоны , или люди с голубой кровью. — Клятва мести. — Попытка выломать дверь. — Двор чудес. — Страж порядка. — Оружие в руках Жюльена. — Усмирение толпы. — Грозный мушкетон. — Отчаяние Жака. — Проем в стене. — Разгадка чуда. — Снаряды, не попадающие в цель.
Несмотря на все их мужество, Жак и Жюльен похолодели от страха, когда услышали зловещие слова, которые прорычал полковник после того, как за ними захлопнулась дверь таинственного заведения: «Вы погребены здесь заживо, ибо отсюда не выносят даже трупы: это — лепрозорий!» Им не раз случалось, особенно в субтропиках, видеть больных проказой, и вид этих несчастных вызывал у них в равной степени и ужас, и чувство жалости.
Этот недуг, до сих пор считающийся неизлечимым, — явление довольно частое в местах низменных и сырых, где он ищет свои жертвы в основном среди тех групп населения, которые живут в крайне тяжелых условиях. Немало таких больных можно встретить, например, в некоторых районах вдоль западного, тихоокеанского, побережья Колумбии.
Если проказа, или лепра, поражает одинокого человека, поселившегося по тем или иным причинам вдали от других людей, то он, изолированный ото всех, молча тянет тяжелую лямку своего жалкого существования, пока из-за постоянно прогрессирующей болезни не лишается способности трудиться, вслед за чем наступает смерть. Тех же, кого эта страшная хворь настигла в городах или деревнях, направляют вне зависимости от их желания в учреждения, только называющиеся лечебными, поскольку в действительности больные там лишены самого элементарного ухода. Да что я говорю! Лепрозории, за редким исключением, — это жалкое скопище грязных развалюх, возведенных кое-как на топкой земле и окруженных стеной, через которую никому никогда не перелезть — ни снаружи, ни изнутри. Чтобы больные не умерли с голоду, один-два раза в неделю им бросают через окошечко еду. У них нет больше ни семьи, ни родных, ни друзей… Никто из внешнего мира никогда с ними не общается, и ужас, который они внушают отсталому населению Колумбии, таков, что их положение еще более незавидно, чем даже у прокаженных в средневековой Франции.
Капитан Боб знал все это и, как вы помните, чтобы принудить Жака и Жюльена повиноваться, решил поместить их вместе с отвратительной компанией прокаженных Бурро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156