курьер отбудет завтра утром… Достопочтенные господа, на этом заседание суда объявляю закрытым!
Стена начала медленно опускаться, мало-помалу скрывая от взора узников решетку и находившихся за нею членов военного совета.
В зале послышалось оживленное перешептывание в связи с уступкой, сделанной французам председателем суда.
— Как, ваше превосходительство, — произнес ошеломленный этим неожиданным поворотом дела начальник полиции, — вы действительно пошлете курьера?
— Конечно!
— И он поедет в Лиму?
— Да. Необходимо, чтобы посол Франции и адмирал получили письмо от арестантов: в этом наше спасение.
— Я отказываюсь понимать… Если они невиновны, то в каком ужасном положении окажемся мы!.. Что подумают о нас другие?
— Они не невиновны!.. Впрочем, сие уже не имеет значения.
— Почему?
— Слышите вой толпы? Народ жаждет крови, и он ее получит!
— Да, но… что вы хотите этим сказать?
— До Лимы сто пятьдесят лье, так что курьер доберется туда не ранее чем через десять дней. А за это время узники, виновны они или нет, отойдут в мир иной.
— Вы уверены в том?
— Абсолютно! — заявил председатель, обнажив в жестокой ухмылке белые зубы.
ГЛАВА 14
Освобождение Эстебана. — Письмо послу Франции и адмиралу. — Потомок дяди Тома. — Желе из цедры , варенье из кокосового молока, пастила из гуайявы и ананасовый компот. — Безумная жажда. — Изощренное истязание. — Пять дней ужасных страданий. — Упадок сил. — Беспамятство Жака. — Самоотверженный поступок Жюльена. — Пушечный выстрел. — Военный совет в составе одного человека. — Приступ безрассудной ярости. — Приказ начальника полиции. — Захват в плен перуанских солдат.
После окончания судебного заседания уже знакомый нам негр — он же тюремный надзиратель — принес чернила, перья и бумагу и сообщил французам о решении военного совета, которым ему предписывалось выпустить на свободу в тот же вечер метиса Эстебана: согласно непререкаемым правилам, узники этого мрачного заведения не могли пользоваться услугами близких им лиц.
— Очень хорошо, — спокойно произнес Жюльен, ничем не выдавая охвативших его чувств.
Когда страж исчез, верный спутник наших друзей разразился стенаниями и плачем: его разлучали с людьми, ради которых он готов был пойти на все! Но добрая улыбка, осветившая лицо Жюльена, осушила слезы славного молодого человека.
— Глупцы! — тихо сказал Жюльен Жаку. — Они, конечно, хотят превратить наше затворничество в сущий ад, лишить нас всяческой возможности общаться с внешним миром…
— Не исключено также и то, что наши «опекуны» просто решили удалить нежелательного свидетеля на случай, если им вздумается совершить над нами акт насилия, — вполне резонно заметил тот.
— Пожалуй, ты прав…
— Ну что ж, воспользуемся постановлением военного совета в своих целях. Хотя в любом случае местным властям придется связаться с послом, а уж он найдет, к кому обратиться с требованием освободить нас.
— Так что не все потеряно!
— Надо сделать так, чтобы Эстебан тоже отправился в Лиму, но один, а не с курьером, посланным нашими врагами: у нас есть все основания не доверять гонцу, хотя люди, снарядившие его, заинтересованы в том, чтобы мои письма попали в руки представителей нашей страны.
Спустя два часа, во время которых Жюльен написал письма послу Франции в Перу и адмиралу, чья флотилия располагалась в Кальяо, самым тщательным образом проинструктировал метиса и вручил ему конверт, с тем чтобы слуга доставил его во французское посольство, вернулся негр с двумя закрытыми салфеткой блюдами, — вероятно, с едой для узников.
— Возьмите корреспонденцию, — проговорил холодно Жюльен, протягивая послания черному стражу, и затем обратился к молодому человеку: — Ну, иди!.. Тебе посчастливилось — ты на свободе! Прощай же!
— Прощайте, хозяин! — рыдая, промолвил метис. — Ваш слуга никогда не забудет, как вы были добры к нему!
— Раб, — проворчал негр, высокомерно пожимая плечами и подталкивая метиса к двери.
— Смотрите-ка, — заметил Жак довольно кстати, когда они с Жюльеном остались одни, — потомок дяди Тома неплохо устроился!.. Но шутки в сторону: у меня в желудке бурчит от голода. Сейчас самый раз, чтобы познакомиться с рационом этого дома.
Открыв одно из блюд, он не смог сдержать недовольной гримасы при виде густого желеобразного месива, с воткнутой в него деревянной ложкой.
— Ба!..
— Что там такое?
— Да это какое-то яство. Именно — сладкое! И, я бы добавил, довольно изысканное!
— И впрямь изысканное, — ответил Жюльен, отведав содержимое второго блюда. — Но этим не насытишься.
— Еще бы! Десерт, заменивший нам и завтрак и обед!
— Однако, поскольку потомок дяди Тома ничего другого не собирается предложить своим подопечным, возблагодарим судьбу и за то, что есть, и вспомним в связи с этим, что сахар в соединении с другими растительными субстанциями может в крайнем случае заменять в течение какого-то времени остальные продукты.
Насытившись студенистой массой, друзья ощутили вдруг дикую жажду и вспомнили, что с тех пор, как их поместили в камеру, у них не было ни капли во рту.
Они забыли о воде! — сказал Жак то ли со смехом, то ли сердито. — Как, тюрьма без классического кувшина!.. Это не видано!
— Они стали звать сторожа, громко стуча в дверь ногой и кулаком. Но бесполезно: мрачная темница была нема как могила. Выбившись из сил, узники бросились на свои кровати и заснули с жгучей сухостью в гортани, закусив простыни в надежде вызвать хоть какое-то отделение слюны, дабы смочить распухший язык и потрескавшиеся губы.
Ночь была нескончаемо длинной, а сон — плохим. На заре вновь появился сторож с такими же, как и накануне, блюдами.
— Воды!.. Воды!.. — в один голос прокричали изнывавшие от жажды заключенные. — Как, опять сладкое месиво?! Еще раз?!
— О! — проговорил черный с любезным видом. — Ваши светлости должны бы заметить, что это вовсе не та еда, что вчера…
— Как же, палач, не такая?.. Ты что, смеешься над нами?!
— Вчера их превосходительствам давали желе из цедры, а сейчас я принес варенье из кокосового молока.
— А где вода?!
— Заключенным ее не положено, — сказал, осклабясь, надзиратель, открыв в жестокой усмешке два ряда зубов, которым позавидовал бы и волк.
— Как это так, негодяй?! Что это значит: не положено воды?.. Вы хотите, чтобы мы сошли здесь с ума от жажды? Хорошо же, ты поплатишься за это!
Негр поспешил ретироваться.
Жак, в бешенстве набросившись на дверь, закрывшуюся за стражем, начал выкрикивать проклятия, — увы, столь же бессмысленные, как и удары, которыми он награждал ни в чем не повинную деревянную преграду.
— Успокойся! — сказал Жюльен, более владевший собой. — Если ты будешь вот так бесцельно расходовать энергию, то лишь еще больше захочешь пить.
— Ты прав… Но что же, в конце концов, они задумали сделать с нами?
— Э, мой бедный друг, я знаю об этом не больше, чем ты!
— Послушай-ка, а сколько дней живут без еды? Шесть дней… восемь… или, может, десять?..
— Что ты хочешь сказать этим?
— А то, что нам лучше перейти на голодную диету, чем поглощать это мерзкое месиво, от которого жжет в животе.
— И впрямь, попробуем отказаться от еды.
— Но мне хотелось бы вознаградить себя за наши муки. Пока я еще крепко стою на ногах, покажу-ка проклятому негру — этой дряни, несущей недостойную службу пособника палача, — почем фунт лиха!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Стена начала медленно опускаться, мало-помалу скрывая от взора узников решетку и находившихся за нею членов военного совета.
В зале послышалось оживленное перешептывание в связи с уступкой, сделанной французам председателем суда.
— Как, ваше превосходительство, — произнес ошеломленный этим неожиданным поворотом дела начальник полиции, — вы действительно пошлете курьера?
— Конечно!
— И он поедет в Лиму?
— Да. Необходимо, чтобы посол Франции и адмирал получили письмо от арестантов: в этом наше спасение.
— Я отказываюсь понимать… Если они невиновны, то в каком ужасном положении окажемся мы!.. Что подумают о нас другие?
— Они не невиновны!.. Впрочем, сие уже не имеет значения.
— Почему?
— Слышите вой толпы? Народ жаждет крови, и он ее получит!
— Да, но… что вы хотите этим сказать?
— До Лимы сто пятьдесят лье, так что курьер доберется туда не ранее чем через десять дней. А за это время узники, виновны они или нет, отойдут в мир иной.
— Вы уверены в том?
— Абсолютно! — заявил председатель, обнажив в жестокой ухмылке белые зубы.
ГЛАВА 14
Освобождение Эстебана. — Письмо послу Франции и адмиралу. — Потомок дяди Тома. — Желе из цедры , варенье из кокосового молока, пастила из гуайявы и ананасовый компот. — Безумная жажда. — Изощренное истязание. — Пять дней ужасных страданий. — Упадок сил. — Беспамятство Жака. — Самоотверженный поступок Жюльена. — Пушечный выстрел. — Военный совет в составе одного человека. — Приступ безрассудной ярости. — Приказ начальника полиции. — Захват в плен перуанских солдат.
После окончания судебного заседания уже знакомый нам негр — он же тюремный надзиратель — принес чернила, перья и бумагу и сообщил французам о решении военного совета, которым ему предписывалось выпустить на свободу в тот же вечер метиса Эстебана: согласно непререкаемым правилам, узники этого мрачного заведения не могли пользоваться услугами близких им лиц.
— Очень хорошо, — спокойно произнес Жюльен, ничем не выдавая охвативших его чувств.
Когда страж исчез, верный спутник наших друзей разразился стенаниями и плачем: его разлучали с людьми, ради которых он готов был пойти на все! Но добрая улыбка, осветившая лицо Жюльена, осушила слезы славного молодого человека.
— Глупцы! — тихо сказал Жюльен Жаку. — Они, конечно, хотят превратить наше затворничество в сущий ад, лишить нас всяческой возможности общаться с внешним миром…
— Не исключено также и то, что наши «опекуны» просто решили удалить нежелательного свидетеля на случай, если им вздумается совершить над нами акт насилия, — вполне резонно заметил тот.
— Пожалуй, ты прав…
— Ну что ж, воспользуемся постановлением военного совета в своих целях. Хотя в любом случае местным властям придется связаться с послом, а уж он найдет, к кому обратиться с требованием освободить нас.
— Так что не все потеряно!
— Надо сделать так, чтобы Эстебан тоже отправился в Лиму, но один, а не с курьером, посланным нашими врагами: у нас есть все основания не доверять гонцу, хотя люди, снарядившие его, заинтересованы в том, чтобы мои письма попали в руки представителей нашей страны.
Спустя два часа, во время которых Жюльен написал письма послу Франции в Перу и адмиралу, чья флотилия располагалась в Кальяо, самым тщательным образом проинструктировал метиса и вручил ему конверт, с тем чтобы слуга доставил его во французское посольство, вернулся негр с двумя закрытыми салфеткой блюдами, — вероятно, с едой для узников.
— Возьмите корреспонденцию, — проговорил холодно Жюльен, протягивая послания черному стражу, и затем обратился к молодому человеку: — Ну, иди!.. Тебе посчастливилось — ты на свободе! Прощай же!
— Прощайте, хозяин! — рыдая, промолвил метис. — Ваш слуга никогда не забудет, как вы были добры к нему!
— Раб, — проворчал негр, высокомерно пожимая плечами и подталкивая метиса к двери.
— Смотрите-ка, — заметил Жак довольно кстати, когда они с Жюльеном остались одни, — потомок дяди Тома неплохо устроился!.. Но шутки в сторону: у меня в желудке бурчит от голода. Сейчас самый раз, чтобы познакомиться с рационом этого дома.
Открыв одно из блюд, он не смог сдержать недовольной гримасы при виде густого желеобразного месива, с воткнутой в него деревянной ложкой.
— Ба!..
— Что там такое?
— Да это какое-то яство. Именно — сладкое! И, я бы добавил, довольно изысканное!
— И впрямь изысканное, — ответил Жюльен, отведав содержимое второго блюда. — Но этим не насытишься.
— Еще бы! Десерт, заменивший нам и завтрак и обед!
— Однако, поскольку потомок дяди Тома ничего другого не собирается предложить своим подопечным, возблагодарим судьбу и за то, что есть, и вспомним в связи с этим, что сахар в соединении с другими растительными субстанциями может в крайнем случае заменять в течение какого-то времени остальные продукты.
Насытившись студенистой массой, друзья ощутили вдруг дикую жажду и вспомнили, что с тех пор, как их поместили в камеру, у них не было ни капли во рту.
Они забыли о воде! — сказал Жак то ли со смехом, то ли сердито. — Как, тюрьма без классического кувшина!.. Это не видано!
— Они стали звать сторожа, громко стуча в дверь ногой и кулаком. Но бесполезно: мрачная темница была нема как могила. Выбившись из сил, узники бросились на свои кровати и заснули с жгучей сухостью в гортани, закусив простыни в надежде вызвать хоть какое-то отделение слюны, дабы смочить распухший язык и потрескавшиеся губы.
Ночь была нескончаемо длинной, а сон — плохим. На заре вновь появился сторож с такими же, как и накануне, блюдами.
— Воды!.. Воды!.. — в один голос прокричали изнывавшие от жажды заключенные. — Как, опять сладкое месиво?! Еще раз?!
— О! — проговорил черный с любезным видом. — Ваши светлости должны бы заметить, что это вовсе не та еда, что вчера…
— Как же, палач, не такая?.. Ты что, смеешься над нами?!
— Вчера их превосходительствам давали желе из цедры, а сейчас я принес варенье из кокосового молока.
— А где вода?!
— Заключенным ее не положено, — сказал, осклабясь, надзиратель, открыв в жестокой усмешке два ряда зубов, которым позавидовал бы и волк.
— Как это так, негодяй?! Что это значит: не положено воды?.. Вы хотите, чтобы мы сошли здесь с ума от жажды? Хорошо же, ты поплатишься за это!
Негр поспешил ретироваться.
Жак, в бешенстве набросившись на дверь, закрывшуюся за стражем, начал выкрикивать проклятия, — увы, столь же бессмысленные, как и удары, которыми он награждал ни в чем не повинную деревянную преграду.
— Успокойся! — сказал Жюльен, более владевший собой. — Если ты будешь вот так бесцельно расходовать энергию, то лишь еще больше захочешь пить.
— Ты прав… Но что же, в конце концов, они задумали сделать с нами?
— Э, мой бедный друг, я знаю об этом не больше, чем ты!
— Послушай-ка, а сколько дней живут без еды? Шесть дней… восемь… или, может, десять?..
— Что ты хочешь сказать этим?
— А то, что нам лучше перейти на голодную диету, чем поглощать это мерзкое месиво, от которого жжет в животе.
— И впрямь, попробуем отказаться от еды.
— Но мне хотелось бы вознаградить себя за наши муки. Пока я еще крепко стою на ногах, покажу-ка проклятому негру — этой дряни, несущей недостойную службу пособника палача, — почем фунт лиха!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156