Только то, что ты прямо из отеля пошла домой и провела там вечер за чтением «Пути паломника». У них есть только показания Шермана, и я не я буду, если присяжные поверят ему больше, чем тебе.
Лиля все еще не понимала и принялась возражать:
- Но я не проводила вечер у себя дома.
- А ты думаешь, я этого не знаю? Я говорю о доказательствах, а не о фактах. Говорю о том, как воспримут твои действия присяжные.
Лиля с ужасом на него посмотрела:
- Вы хотите сказать, что я должна солгать?
- Ну, это слишком сильное слово, - усмехнулся Догерти, - но можешь называть это и так, если тебе хочется.
- Но я не смогу… Не смогу!
- Ты должна.
Лиля посмотрела на него:
- Нет. Я знаю, что не смогу. Если я буду давать свидетельские показания и меня спросят о том вечере, я не смогу сказать ничего, кроме правды.
Даже не сами эти ее слова, а тон, которым они были произнесены, заставил Догерти замолчать и убедил его, что спорить с ней бесполезно.
Это было серьезное препятствие! И довольно неожиданное. Догерти не очень хорошо разбирался в женской психологии и не мог понять, как она могла сделать для Ноултона то, что сделала в тот вечер, а теперь не может об этом солгать.
- Кроме того, это бесполезно, - промолвила Лиля. - Думаю, мистер Шерман меня видел, а может - и еще кто-то. Я вспомнила: меня точно видел человек, который выходил из своей квартиры, когда я пряталась на лестничной площадке. Он может меня и не узнать, но разве можно сказать это наверняка? А если он видел…
- Ладно, - прервал ее Догерти. - Что толку сейчас об этом говорить. Мы здорово вляпались, и надо найти из этого какой-то выход. Дюмэн, позови Дрискола и Бута. Я поищу Дженнингса. Положись на нас, мисс Уильямс. Не думай об этом, - он указал на повестку, - хоть некоторое время. Давай быстрее, Дюмэн!
Через пять минут Странные Рыцари, все пятеро, в своем углу держали военный совет в связи с новым и опасным осложнением ситуации.
Бут был готов сдаться без боя.
- Что толку? - говорил он. - Они могут прижать его к стенке пятьюдесятью разными способами. А теперь ему точно конец. Если мисс Уильямс начнет давать свидетельские показания и расскажет все, что знает, у него не останется ни единого шанса.
- Да что ты несешь! - Голос Догерти был полон иронии. - В чем дело - наложил в штаны со страху?
А зачем мы здесь, по-твоему, собрались? Нам надо катко сделать так, чтобы она не давала свидетельских показаний.
- Я только об одном думаю, - добавил Дрискол. - Почему ее все еще не арестовали?
- Все очень просто, - вступил в разговор Дженнингс. - Потому что если бы они это сделали, то не смогли бы заставить ее давать показания против Ноултона, а Ноултона - против нее. И они сообразили, что лучше у них в запасе останется кто-то один, чем вовсе никого.
- Правильно, парень, дело говоришь. - Догерти толкнул Дженнингса на диван и посмотрел на Бута: - У нас и так хватает проблем, нечего выдумывать новые.
Но они ничего не могли придумать. Никто не мог предложить ничего заслуживающего внимания, если не считать Дрискола, который был уверен, что повестку следует оставить без внимания и Лиле просто не надо никуда не ходить.
- Слушание дела будет продолжаться всего четыре дня, - сказал он. - Спрячем мисс Уильямс на это время в каком-нибудь укромном местечке, и пусть она там немного побудет, а потом и Ноултон к ней присоединится.
- Но тогда ее могут привлечь за неуважение к суду, - возразил Дженнингс.
- Ну, за все надо платить, - философски заметил Дрискол.
Догерти попросил их немного подождать, пересек вестибюль и подошел к столику Лили. Вскоре он вернулся, сокрушенно качая головой.
- Она на это не пойдет, - объявил он.
- Она немного ненормальная, - прогудел Бут. - Что она сама собирается делать?
Но бывший боксер вступился за Лилю:
- Нет, не надо ее обвинять. Она смотрит на все это не так, как мы. Надо придумать что-то другое.
Наступила тишина. Дрискол закурил и предложил сигареты остальным. Скоро их уголок был окутан кольцами дыма. Наконец, в первый раз, заговорил Дюмэн:
- А теперь, когда вы коншили этот глупость, я вам кое-что скажу. Мы нишего не знаем. Я спрошу Сигала.
- А что он может сделать? - вскинулся Дрискол. - Он захочет состряпать для нее алиби, а она на это не пойдет, и тогда он попытается ее запугать.
Но остальные одобрили предложение Дюмэна, особенно Догерти, и через несколько минут маленький француз уже ехал в жилую часть города - в адвокатскую контору, а Догерти в очередной раз помчался в городскую тюрьму.
Дрискол подошел к столу Лили и сказал ей, что Дюмэн отправился за консультацией к юристу.
- Но он не может нам помочь, - неуверенно сказала девушка. - Я ведь ничего не могу сделать, правда, мистер Дрискол? Скажите мне.
- Тебе надо сохранять твердость духа, - возразил он. - Как говорит Том, держи хвост пистолетом. А Сигал - тот еще проныра. Он никогда ничего не боится и обязательно что-нибудь придумает. Дюмэн вернется до полудня.
Но Лиля была охвачена ужасом и никак не успокаивалась. Официальный язык повестки сильно ее впечатлил, она почувствовала в нем силу закона, ей почудился запах судов и тюрем, и на нее, как на женщину, больше подействовал сам документ, чем вполне реальная угроза, которую он таил.
Оставшуюся часть утра Лиля провела за своим столиком, неотрывно глядя на вход в вестибюль. В одиннадцать часов вернулся из тюрьмы с запиской от Ноултона Догерти, а через час появился маленький француз. Лиля надела шляпку и пальто и с камнем на сердце отправилась обедать.
Был яркий солнечный день, и с залива дул задиристый свежий ветерок. Лиля наскоро перекусила и вышла прогуляться возле Мэдисон-сквер.
На газонах начинала зеленеть трава, на ветках деревьев набухали коричневые влажные почки, а посередине площади садовник разравнивал только что вскопанную землю. В воздухе чувствовалось приближение весны.
Но Лилю ничто не радовало, и вскоре она вернулась в «Ламартин».
Как только она вошла, к ней бросился Дюмэн:
- Мисс Уильямс! Я так вас жду! Такой план! Этот адвокат - настоящий гений!
Дюмэн чувствовал себя в вестибюле отеля как у себя дома, он кричал и жестикулировал не сдерживаясь, а Лиля, пока шла к своему столику, покраснела от смущения. Ей казалось, что теперь все посвящены в ее тайну, и она немного пожалела, что предоставила Странным Рыцарям свободу действий и всецело на них положилась.
Но это ее смущение было ничем по сравнению с тем, которое ей предстояло испытать. Ее щеки залил густой румянец после того, как маленький француз приглушенным взволнованным голосом рассказал ей о плане адвоката Сигала. И вместе с тем она удивительно нежно улыбнулась, когда Дюмэн усомнился в ее желании действовать согласно этому плану.
Он закончил:
- Понимаете, он не знай, сделаете ли вы это, и я дольжен позвонить ему в шас дня, потому что если он…
- Но я согласна, - сказала Лиля. - Да, я так и сделаю! Но вы уверены, что мне не надо будет давать показания? Вы уверены?
- Полностью.
- Тогда не могли бы мы сделать это сегодня, а не завтра?
- Нет, - улыбнулся Дюмэн. - Нам надо время до завтрашнего утра, чтобы собрать залог для Ноультон.
Догерти сейшас пошель к нему. Это будет сделано завтра днем - запомните. Я дольжен пойти к Сигаль за порушительством.
Он ушел, а Лиля сидела с румянцем на лице и сомнением в глазах, но ее губы были полураскрыты в трепещущей тоскующей улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Лиля все еще не понимала и принялась возражать:
- Но я не проводила вечер у себя дома.
- А ты думаешь, я этого не знаю? Я говорю о доказательствах, а не о фактах. Говорю о том, как воспримут твои действия присяжные.
Лиля с ужасом на него посмотрела:
- Вы хотите сказать, что я должна солгать?
- Ну, это слишком сильное слово, - усмехнулся Догерти, - но можешь называть это и так, если тебе хочется.
- Но я не смогу… Не смогу!
- Ты должна.
Лиля посмотрела на него:
- Нет. Я знаю, что не смогу. Если я буду давать свидетельские показания и меня спросят о том вечере, я не смогу сказать ничего, кроме правды.
Даже не сами эти ее слова, а тон, которым они были произнесены, заставил Догерти замолчать и убедил его, что спорить с ней бесполезно.
Это было серьезное препятствие! И довольно неожиданное. Догерти не очень хорошо разбирался в женской психологии и не мог понять, как она могла сделать для Ноултона то, что сделала в тот вечер, а теперь не может об этом солгать.
- Кроме того, это бесполезно, - промолвила Лиля. - Думаю, мистер Шерман меня видел, а может - и еще кто-то. Я вспомнила: меня точно видел человек, который выходил из своей квартиры, когда я пряталась на лестничной площадке. Он может меня и не узнать, но разве можно сказать это наверняка? А если он видел…
- Ладно, - прервал ее Догерти. - Что толку сейчас об этом говорить. Мы здорово вляпались, и надо найти из этого какой-то выход. Дюмэн, позови Дрискола и Бута. Я поищу Дженнингса. Положись на нас, мисс Уильямс. Не думай об этом, - он указал на повестку, - хоть некоторое время. Давай быстрее, Дюмэн!
Через пять минут Странные Рыцари, все пятеро, в своем углу держали военный совет в связи с новым и опасным осложнением ситуации.
Бут был готов сдаться без боя.
- Что толку? - говорил он. - Они могут прижать его к стенке пятьюдесятью разными способами. А теперь ему точно конец. Если мисс Уильямс начнет давать свидетельские показания и расскажет все, что знает, у него не останется ни единого шанса.
- Да что ты несешь! - Голос Догерти был полон иронии. - В чем дело - наложил в штаны со страху?
А зачем мы здесь, по-твоему, собрались? Нам надо катко сделать так, чтобы она не давала свидетельских показаний.
- Я только об одном думаю, - добавил Дрискол. - Почему ее все еще не арестовали?
- Все очень просто, - вступил в разговор Дженнингс. - Потому что если бы они это сделали, то не смогли бы заставить ее давать показания против Ноултона, а Ноултона - против нее. И они сообразили, что лучше у них в запасе останется кто-то один, чем вовсе никого.
- Правильно, парень, дело говоришь. - Догерти толкнул Дженнингса на диван и посмотрел на Бута: - У нас и так хватает проблем, нечего выдумывать новые.
Но они ничего не могли придумать. Никто не мог предложить ничего заслуживающего внимания, если не считать Дрискола, который был уверен, что повестку следует оставить без внимания и Лиле просто не надо никуда не ходить.
- Слушание дела будет продолжаться всего четыре дня, - сказал он. - Спрячем мисс Уильямс на это время в каком-нибудь укромном местечке, и пусть она там немного побудет, а потом и Ноултон к ней присоединится.
- Но тогда ее могут привлечь за неуважение к суду, - возразил Дженнингс.
- Ну, за все надо платить, - философски заметил Дрискол.
Догерти попросил их немного подождать, пересек вестибюль и подошел к столику Лили. Вскоре он вернулся, сокрушенно качая головой.
- Она на это не пойдет, - объявил он.
- Она немного ненормальная, - прогудел Бут. - Что она сама собирается делать?
Но бывший боксер вступился за Лилю:
- Нет, не надо ее обвинять. Она смотрит на все это не так, как мы. Надо придумать что-то другое.
Наступила тишина. Дрискол закурил и предложил сигареты остальным. Скоро их уголок был окутан кольцами дыма. Наконец, в первый раз, заговорил Дюмэн:
- А теперь, когда вы коншили этот глупость, я вам кое-что скажу. Мы нишего не знаем. Я спрошу Сигала.
- А что он может сделать? - вскинулся Дрискол. - Он захочет состряпать для нее алиби, а она на это не пойдет, и тогда он попытается ее запугать.
Но остальные одобрили предложение Дюмэна, особенно Догерти, и через несколько минут маленький француз уже ехал в жилую часть города - в адвокатскую контору, а Догерти в очередной раз помчался в городскую тюрьму.
Дрискол подошел к столу Лили и сказал ей, что Дюмэн отправился за консультацией к юристу.
- Но он не может нам помочь, - неуверенно сказала девушка. - Я ведь ничего не могу сделать, правда, мистер Дрискол? Скажите мне.
- Тебе надо сохранять твердость духа, - возразил он. - Как говорит Том, держи хвост пистолетом. А Сигал - тот еще проныра. Он никогда ничего не боится и обязательно что-нибудь придумает. Дюмэн вернется до полудня.
Но Лиля была охвачена ужасом и никак не успокаивалась. Официальный язык повестки сильно ее впечатлил, она почувствовала в нем силу закона, ей почудился запах судов и тюрем, и на нее, как на женщину, больше подействовал сам документ, чем вполне реальная угроза, которую он таил.
Оставшуюся часть утра Лиля провела за своим столиком, неотрывно глядя на вход в вестибюль. В одиннадцать часов вернулся из тюрьмы с запиской от Ноултона Догерти, а через час появился маленький француз. Лиля надела шляпку и пальто и с камнем на сердце отправилась обедать.
Был яркий солнечный день, и с залива дул задиристый свежий ветерок. Лиля наскоро перекусила и вышла прогуляться возле Мэдисон-сквер.
На газонах начинала зеленеть трава, на ветках деревьев набухали коричневые влажные почки, а посередине площади садовник разравнивал только что вскопанную землю. В воздухе чувствовалось приближение весны.
Но Лилю ничто не радовало, и вскоре она вернулась в «Ламартин».
Как только она вошла, к ней бросился Дюмэн:
- Мисс Уильямс! Я так вас жду! Такой план! Этот адвокат - настоящий гений!
Дюмэн чувствовал себя в вестибюле отеля как у себя дома, он кричал и жестикулировал не сдерживаясь, а Лиля, пока шла к своему столику, покраснела от смущения. Ей казалось, что теперь все посвящены в ее тайну, и она немного пожалела, что предоставила Странным Рыцарям свободу действий и всецело на них положилась.
Но это ее смущение было ничем по сравнению с тем, которое ей предстояло испытать. Ее щеки залил густой румянец после того, как маленький француз приглушенным взволнованным голосом рассказал ей о плане адвоката Сигала. И вместе с тем она удивительно нежно улыбнулась, когда Дюмэн усомнился в ее желании действовать согласно этому плану.
Он закончил:
- Понимаете, он не знай, сделаете ли вы это, и я дольжен позвонить ему в шас дня, потому что если он…
- Но я согласна, - сказала Лиля. - Да, я так и сделаю! Но вы уверены, что мне не надо будет давать показания? Вы уверены?
- Полностью.
- Тогда не могли бы мы сделать это сегодня, а не завтра?
- Нет, - улыбнулся Дюмэн. - Нам надо время до завтрашнего утра, чтобы собрать залог для Ноультон.
Догерти сейшас пошель к нему. Это будет сделано завтра днем - запомните. Я дольжен пойти к Сигаль за порушительством.
Он ушел, а Лиля сидела с румянцем на лице и сомнением в глазах, но ее губы были полураскрыты в трепещущей тоскующей улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49