Семенов рядом, и мы парой идем в лобовую атаку. В прицеле у меня средний самолет тройки противника. Суммарная скорость сближения более тысячи километров в час. Проходят секунды и я открываю огонь. Встречные трассы потянулись и к нам. Чуть не врезавшись в Ме-109, проскакиваю вплотную над ним и энергично перевожу свой самолет в вертикальную горку. В верхней точке сваливаю «мига» на правое крыло и ищу правее себя проскочившую под нами тройку «мессершмиттов». Я был твердо уверен, что она после лобовой атаки пойдет левым боевым разворотом. Так в действительности и получилось.
Вон они, ниже и впереди меня. Привычка к левым боевым разворотам у немецких летчиков подтвердилась. Тут же, не теряя ни секунды, ловлю в прицел ведущего тройки «мессеров». Только успел прицелиться, как правее крыла моего самолета проносится трасса: подоспела верхняя пара Ме-109, она и атаковала меня. Ситуация складывается не в нашу пользу.
Делаю снова рывок вверх. Темно в глазах от перегрузки. В верхней точке горки зрение быстро восстанавливается. Уверенный, что преследовавшая меня пара Ме-109 не могла создать такую перегрузку и находится где-то впереди и ниже, поворачиваю самолет вокруг вертикальной оси и вижу «мессеров» там, где и предполагал. Сейчас надо атаковать. Но в это время поймал взглядом самолет Семенова. Он ниже меня метров на четыреста. Что с ним? Почему белые хлопья дыма за хвостом? Его атакует тройка «мессеров». «Подбили и сейчас зажгут», — мелькнула мысль, и, прекратив преследование пары, перевожу свой самолет в вертикальное пикирование на тройку Ме-109.
Вхожу в атаку. «Надо сбить ведущего», — решаю. Проскакиваю мимо ведомых. Из-за большой скорости и просадки самолета на выводе из пикирования я оказался ниже Ме-109. Делаю горку. Вот он, самолет врага. В упор даю очередь по «животу», потом вторую… Из чрева «мессера» вырвалось пламя.
В эти секунды я забыл обо всем. Первый вражеский самолет падал горящим от моей очереди! Забыв об осторожности, глядел на этот факел в небе. Беспечность тут же была строго наказана. Взрывы снарядов, удары пуль сотрясали мой «миг». Истребитель оказался в перевернутом положении.
С трудом вывернул самолет и продолжал вести бой. Один против четырех. Надо было обеспечить безопасный выход из боя Семенова, самолет которого, бесспорно, поврежден.
Отбиваться от «мессершмиттов» на израненном самолете было нелегко. В правом крыле зияла огромная сквозная дыра. В левом крыле вражеский снаряд разворотил верхнее покрытие. На большой скорости самолет стремился перевернуться на спину. Едва хватало рулей удержать его. Но стремление спасти Семенова, боевого товарища, заставляло вести этот неравный бой. Отражая атаки «мессеров» и сам нападая на них, я не имел даже секунды, чтобы взглянуть на часы. Однако здравый смысл подсказал: «Семенов уже в безопасности, и надо уходить, пока не сбили».
Как только принял это решение, тут же, сделав резкий переворот, вертикальным пикированием вышел из боя. Летел к аэродрому на предельно малой высоте. А сам думал о Семенове. Что с ним? Дотянул ли до наших?
Перед посадкой проверил гидросистему шасси. Она оказалась перебитой. Выпустил их аварийно и благополучно сел. Едва зарулил на стоянку и выключил мотор. А выйти сразу из кабины не смог. Сковала страшная усталость. Техник самолета Иван Вахненко, осмотрев повреждения, стоял у кабины и в недоумении глядел на меня. У меня же в сознании восстанавливалась вся картина этого тяжелого боя: мои действия, взрывы вражеских снарядов в самолете.
Едва повернул голову, чтобы осмотреть стоянки. И тут я увидел подбегающего к моему самолету Семенова. Радость, что он жив, сразу же сняла всю физическую тяжесть. Выскочил из кабины, сбросил парашют и шагнул навстречу товарищу.
— Жив? Ну, вся тревога с души свалилась! — кричу ему. В этот момент он был для меня роднее брата. — Сильно тебя продырявили?
— Ни одной пробоины. Но как очутился здесь? Когда я уходил, то видел, как ты падал горящим, — с удивлением спросил он. — Я уже на КП доложил, что тебя сбили.
— Изуродовали самолет здорово, но не сбили. А горящим падал тот, кто собирался тебя сбить. А почему ты ушел из боя?
— Мотор начал барахлить. Свечи отказали, как только дал форсаж.
— Дал форсаж… А винт до этого облегчил?
— Забыл. Потом уж сообразил. Хотел идти к тебе на помощь, но, увидев, что ты падаешь горящим, развернулся домой.
— Все ясно! Пойду докладывать на КП. Я шел и думал. Семенов смелый парень, но сказалась недоученность в эксплуатации «мига», неумение пользоваться форсажем мотора.
Выслушав доклад, Иванов с улыбкой сказал:
— Ну, отвел душу! Поздравляю с первым сбитым «мессершмиттом»! Выходит, их можно бить. Только в следующий раз не подставляй хвост самолета под прицел врага. Но разведку надо провести. Бери в эскадрилье другой самолет и вылетай своим звеном. Задание прежнее.
— Есть, товарищ командир! Задачу звено выполнит! — бодро ответил я.
К Пруту подошли на большой высоте, со стороны солнца. Затем круто снизились, «прочесали» участок реки. Переправ не обнаружили. С тем и пошли назад.
Так окончился тот день для меня. Под вечер снова мысленно представил всю динамику боя с пятью «мессершмиттами». Уничтожение Ме-109 радовало и вселяло уверенность в будущее. Однако в сознании все время, как червь, точило сомнение в правильности действий. С одной стороны, победа над «мессершмиттом», с другой — тяжелые повреждения моего самолета. Атака, конечно, была рискованной, но оправданной. Во время нее сзади моего самолета, справа и слева, находились два Ме-109. Но если бы я не сбил ведущего, то он через секунды расстрелял бы Семенова. Ошибка заключалась в том, что я, после того как зажег «мессершмитт», задержался на несколько секунд, наблюдая за падающим вражеским самолетом. Вот они, секунды, которые использовал враг!
Из анализа первого боя напрашивался вывод, который стал незыблемым для меня правилом: не смотри за сбитым самолетом, а энергичным маневром уходи и ищи нового противника. Всю войну я руководствовался таким законом и учил этому своих летчиков. Это правило не раз спасало меня и моих товарищей от гибели.
А утро началось с вызова на командный пункт. Иванов поставил передо мной неожиданную задачу:
— Вылетайте со своим звеном в Пырлицу. Атакуйте там на летном поле немецкий десант. Вылетать немедленно.
В Пырлице мы внимательно осмотрели аэродром сверху. Но обнаружили всего лишь три валявшихся парашюта. Наверное, их оставили приземлившиеся немецкие летчики со сбитого бомбардировщика. Поняли, что это было одно из тех панических сообщений о десанте, которые часто поступали в дивизию от местных жителей.
Но нельзя же уходить домой с неизрасходованными боеприпасами. Решил пойти на аэродром Яссы и проштурмовать его. Взяли новый курс. Севернее города обнаружил идущих ниже нашей группы пару «мессершмиттов». Пропустил их под себя и тут же спикировал. Я нацелился на ведущего Ме-109. Удар наш был молниеносный и точный. С первой же очереди я расстрелял «мессера». Ведомый со снижением развернулся в западном направлении и стал удирать. Я было пошел вдогон, но, посмотрев в сторону напарников, увидел, что они крутили петли. Присмотрелся, вижу гонятся друг за другом с большими перегрузками. Прекратил преследование, бросился на помощь ведомым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129