О том, что в Западной
Африке многие деревни превратились в сплошные инкубаторы.
Беспрерывная инкубация личинок типа А приводит к быстрому
летальному истощению людей. Летучие личинки типа С,
питающиеся кровью, вызвали массовый падеж скота.
-- Ну, молодой человек, а какие подвиги вы сегодня совершили?--
спросил Файнберг, как ни в чем не бывало.
Я рассказывал, удивляясь одновременно тому, что произошло со мной
в подземелье и с миром вообще.
И тело мое как будто расплывалось, растягивалось,
превращалось в пучок переливающих нитей, и нити эти
разлетались в разные стороны, на многие-многие километры.
А доктор Файнберг, слушая меня, принимал какие-то решения.
В итоге машина остановилась возле распластанного современного
здания. Я кое-как выбрался наружу и сразу понял, что это
медицинское учреждение. Около входа, прямо на въездном пандусе
расположились раненные, травмированные, обоженные, в кровавых
потеках, заблеванные, искалеченные, плохоперевязанные. Они ждали
очереди и ждали долго, лишь изредка стеная. Но вот меня двое
санитаров мигом уложили меня на каталку, провезли мимо
страждущих, затем подняли на лифте, пропустили через рентген и
сноровисто загипсовали. Естественно, что мои вещички, и шлем, и
винтовка были сложены в шкафчик.
В процедурный кабинет вошел какой-то врач вместе с Файнбергом,
они оба внимательно и настороженно посмотрели на мой
татуированный живот. И врач, напустив весьма озабоченный вид,
сказал:
-- Давайте-ка его сначала на томограф.
Меня снова загрузили на каталку, подняли на другой этаж, где
не было ни срача ни пострадавших, закатили в белый зал. И с
легким шипением мое тело было пропущено через нечто,
напоминающее торпедный аппарат. Минут за десять-пятнадцать.
Выползаю я из компьютерного томографа, где меня ввели
в ядерно-магнитный резонанс, и уже не вижу ни врача, ни
медсестры.
Меня поджидало трое людей, мало похожих на медперсонал; по стилю
поведения -- рэкетиры, по форме одежды -- клерки, по некоторым
ухваткам -- менты. В руках у одного из них были мои
томографические снимки.
-- Ребята, вы, кажется, меня с кем то спутали.-- поспешил
заявить я.
Они, не поздоровавшись, сдернули меня с каталки, и подперев с
обоих сторон, быстро потащили, куда им надо. По пустому коридору
в лифт, совсем другой, чем тот, на котором я приехал, узкий и
темный, оттуда в подвал, из подвала во двор.
Во дворе поджидал микроавтобус с тонированными стеклами. Меня
бесцеремонно затолкали внутрь -- наверное, из-за того,
что загипсованная нога все время застревала. Машина резко
тронулись с места. И я понял, что попал в оборот, из которого
вывернутся будет не так-то просто.
9.
Микроавтобус более напоминал автозак -- зарешеченные окна,
мощные двери. И везли меня как мешок, так что я катался из
стороны в сторону и едва не сломал еще пару конечностей.
Судя по тряске, микроавтобус шел по проселочным дорогам. Когда
открылись дверцы, стало окончательно ясно, что я оказался в
сельской местности. Лес повсюду. Но посредине леса густого была
забетонированная площадка и модерновый комплекс зданий.
Ну как не узнать -- те самые корпуса, что выросли на месте
охотничьего заказника и колиной избушки, как грибы после дождя.
Сейчас они полностью законченные были.
Теперь я видел, что весь комплекс напоминает разрезанное на
части насекомое. Напоминание усиливалось из-за того, что все
корпуса стояли на довольно тонких, но наверняка чертовски
надежных столбах из армированного металлопластика.
На разных высотах корпуса соединялись друг с другом трубчатыми
переходами, которые опять-таки напоминали кишки.
А сверху все корпуса прикрывал купол, похожий на
надкрылки.
Купол не только маскировал комплекс сверху, но и выступал в роли
площадки для вертолетов. Также располагались на нем всякие
антенны, обычные и параболические, кое-какие из них тянули по
виду на радиотелескопы.
Я вместе с микроавтобусом находился на эстакаде, обвивающей
первый этаж центрального здания, которое можно было бы назвать
"грудкой насекомого".
Трое рэкетиров сдали меня с рук на руки двум товарищам в белых
комбинезонах. Санитары, что ли, или космонавты?
Эти космонавты кинули на тележку и автоматические
захваты прихватили меня за руки-ноги, чтобы не рыпался. Тележка
двинулась сама -- хотя и вдоль металлической ленты, тянущейся
по покрытию и в холле, и в коридоре.
Можно сказать, космонавты-санитары просто
составляли мне почетный эскорт. Я даже вспомнил сценку из
"Звездных войн", где солдаты империи сопровождают замороженного
Хана Соло, впрочем его тележка была вообще без колесиков.
Ну и моя поездка выглядела достаточно круто. Миновав коридор, я
подкатился к какому-то подобию ворот. Там один из космонавтов,
сделал осмысленное лицо и постукал по клавам компьютерного
терминала, видимо вводя на меня информацию. Ворота пискнули и
распахнулись, пропуская мое зарегистрированное тело.
Санитар еще поклацал кнопочками на маленькой клавиатуре,
пришпандоренной к тележке, и та бодро понесла меня по введенному
маршруту.
Сперва она, довольно точно прицелившись, въехала в лифт. Мы
поднялись этажей на пять-шесть и там я выкатился в очередной
холл. Санитары тоже не забыли выйти, но остались у дверей.
Интерьер здесь был классный -- поверхности из блестящего
металла, золотистого и серебристого, вышитые портьеры. Бюст
Ильича в мечтательной позе. Некоторая излишняя монументальность
скрашивалась чудесными чучелами животных -- явно имеющими
характер охотничьих трофеев.
Мишка, свирепо вставший на задние лапы, но так и застывший.
Парочка как будто играющих волков -- ясно, что доигрались.
Здоровенный вепрь, близкий по размерам к носорогу. Даже с
потолка свисали на лесках чучела орла, ястреба, коршуна и
лебедя.
-- У меня работает отличный таксидермист.
Я машинально поежился, повернул голову и увидел улыбающегося
Гиреева Филиппа Михайловича.
-- Точно, Филипп Михайлович. Все как живые. Надеюсь, я не стану
следующей добычей вашего отличного специалиста.
-- Бросьте, Саша. Мы тут все работаем на жизнь, на ее экспансию.
Вы не слыхали разве, что наше научно-производственное
объединение называется "Жизненная сила"?
-- Слыхал, а то как. Хорошее название для заведения, которое
раньше называлось, наверное, "ГлавЯд". И как вам жизненная сила
червяг? Радует? Не только мне кажется, что они зашли слишком
далеко.
-- Радоваться надо любой силе. Все это так естественно и
прекрасно. Старое отмирает, новое занимает свое место под
солнцем. И мы хотим быть вместе с этим новым.
Смысл этого высказывания дошел до меня чуть позже.
Лежак, на котором было распластано мое тело, переоформился в
сидение. И началось то, что пожалуй, можно было назвать
экскурсией. Только пара санитаров несколько портила
тональность.
Кресло-каталка проследовала из холла в лабораторию. Впрочем,
сейчас в ней вряд ли производились какие-нибудь работы. Осмотрев
оборудование несколько устаревшего, кондово-советского вида, я
понял, что здесь что-то вроде музея. Громоздкие центрифуги,
автоклавы, хроматографы, установки электрофореза, гробоподобные
цифровые вычислительные машины с торчащими проводами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41