Вот, что значит, сытость.
Или стала разрывать, но ей помешали. А может... может она меня
пропорола, но другие заштопали... Короче, случилось странное.
Откуда-то вроде поддувал ветерок и я понял, что единственное
разумное решение -- это ползти по каналу. Если есть сквозняк,
то, значит, имеется выход. Шагать я, конечно, не мог -- нога
если не в пяти местах, но сломана была наверняка. Я тянулся
вперед, используя вместо костыля штурмовую винтовку "Урал". И не
забыл вколоть себе три кубика анальгетика.
Я, естественно ожидал, что вот-вот напорюсь на скопище червяг,
где мне и настанет бесславный конец. Но встречал только
слизневые потеки, затвердевшую слюну, пару раз сброшенные
панцирные кольца. И кое-где следы шаровых плазмоидов, весьма
впечатляющие. Но самих паразитов нигде не было видно. Пока.
И что удивительно, мой взгляд летел впереди меня, он забирался
за один угол, другой, третий. Все, что должно было
еще встретиться, вертясь, выплывало какой-то пеной из глубины и,
поровнявшись со мной, разлеталось на отдельные
пузырьки. Осуществилась, наконец, вековая мечта ночного
прохожего: знать, что тебя ожидает за следующим поворотом.
Поскольку канал разделился на несколько рукавов, а потом еще
снова, то это знание пригодилось, чтобы не сбиться с курса.
У меня, наверное, была суперпозиция, но очень органичная -- я в
себе самом воспринимал два потока ощущений.
Мне даже удалось увильнуть от червяги, который поджидал меня за
поворотом, разогревая свою молнию и щелкая челюстями.
Я вовремя свернул, оставив его бессильно ронять слюну.
Потом свернул еще раз и вышел на магистральную линию.
И вот канал, проделанный червягами, соединился с дренажной
канавой индустриального происхождения.
Она вывела меня под канализационный люк. Лесенка, ведущая
вверх, была сорвана каким-то умельцем. Вообще моя родина
отличается обилием умельцев, которые могут испортить все что
угодно... Как подняться сейчас -- непонятно.
Но ощущение меня обуревает, что мне многое под силу. Ощущение не
ложным оказалось. Я поймал пульс стены! Я почувствовал всю
стену вплоть до мелких выщербин. Вставляя пальцы и носки в
почему-то знакомые щербины, поднимаюсь наверх, и отодвигаю
головой крышку люка. Выбираюсь наружу.
Я на какой-то улице, даже сразу не узнать. За время моего
отсутствия город сильно изменился в худшую сторону. Небо затянуто
сизым смогом, дымом пожарищ, видно полыхает какая-то химическая
фабрика. Или пищевая -- между ними сейчас не слишком большая
разница. Витрины магазинов на первых этажах разбиты, мостовая
усеяна битым стеклом, ветер несет драную бумагу. Торговые
заведения, похоже, что раскурочены людскими безумными толпами.
Берусь подумать, что в городе началась паника, дурдом, и
дегенераты бросились тащить, что ни попадя. Ситуевина вышла
из-под контроля и неизвестно, когда под него вернется.
Метрах в двадцати из подворотни вырулило трое мужиков и, конечно,
направились ко мне. Я потрогал винтовку. В запасе всего
один бронебойный заряд. Черт, если промахнусь, эта тройка
покромсает меня на кусочки. Уже отсюда видны на их физиономиях
следы инкубационной энцефалопатии.
Неожиданно рядом со мной причалил мощный джип "Чероки". Те трое
энцефалопатов притормозили и принюхались. Из машины выскочили...
Нина, еще какой-то седой мужик, и быстро забросили меня в салон.
Я оказался в лежачем положении между сидений, в щеку мне
упиралась обУвка Нины, вполне элегантная "Саламандер", но выше
нее виднелась пятнистая армейская штанина.
Седой мужик, держа одной рукой руль, полуобернулся и глянул на
меня.
-- Ну, что, молодой человек, сегодня был тяжелый денек?--
спросил он с неподражаемыми одесскими интонациями.
Узнав ЗНАКОМЫЙ голос и увидев ЗНАКОМОЕ лицо, я сильно
побледнел. Даже, наверное, посерел.
-- Дорогой Самуил Моисеевич, я не сделал вам ничего плохого.
Нинка все сама начала. Не надо меня в преисподнюю увозить.--
заблеял я, чувствуя неотвратимость наказания.
Смотрящий на меня был доктором Файнбергом! В чистом виде.
-- Саша, не надо иметь столько ужаса на лице. Я не погиб тогда,
хотя должен был. В тот день в здании находилась одна неучтенная
персона, мой старый друг Гриша, хороший системный программист.
Он должен был наладить мне extra-communication grid, как это...
супервычислительную сеть. И я должен был скрыть его присутствие
от начальства. Наверное, понимаете, почему -- расходы за
использование спутниковых и оптоволоконных каналов, это не
шутка. И червяги убили Гришу, убили надо полагать по ошибке --
тогда у них системы обнаружения еще давали сбои.
-- И вы?...
-- А я решил обменяться с ним одеждой, чтобы уйти в подполье
вплоть до той поры, когда я смогу им врезать. Короче, я сбежал,
а Нина на опознании, так сказать, тела, сказала, что это я.
Меня, конечно, можно осуждать за это. Но я действовал в
интересах не только своих, но возможно и всего человечества.
Объяснившись Файнберг перестал оборачиваться и смотрел только на
дорогу.
-- А Нина?-- еще сомневался я.
-- Нина мне подыграла. У нее вообще-то железные нервы.
Туфелька молодой дамы весьма внушительно придавила меня.
Ну что, страшненькая история. И надо с этой историей смириться.
Тем более, что другие варианты были бы ничем не лучше. Я решил
больше не думать ни о бедном Грише, ни о железобетонном
характере Нины, ни о революционной решительности доктора
Файнберга.
-- Какие там городские новости?-- спросил я для разрядки
напряженности.-- Я маленько приотстал от жизни.
-- В городе бардак в лучшем смысле этого слова. Разбой, насилие.
Все предприятия, на которых производится съестное, превратились в
феодальные замки. Властей не видно. По-крайней мере, нигде ни
одного человека в форме.-- сообщила Нина.-- От Москвы никакой
помощи. Похоже, там творится тоже самое. Президент творит указ
за указом, но почти никто не знает, что в них написано --
телевидение-то не работает, останкинская телебашня упала,
червяги съели всю газетную бумагу. Говорят, что создан какой-то
комитет национального спасения, во главе с Уркановым и
Феноменским, но кто ему подчиняется, тоже неизвестно. Вчера
пресс-секретарь комитета был сожран на глазах у иностранных
журналистов. Короче, это катастрофа.
Вот тебе и на. Мы это ожидали после ядерной войны. А катастрофа
пришла с какими-то скребнями, которые всех заскребли насмерть.
Позорище.
На фоне эпохальных событий было неудобно выяснять персональные
моменты.
-- А как вы меня нашли?
-- По сигналам твоего прибора спутниковой навигации. Федянин
сообщил нам твои позывные. Но ему сейчас не до тебя, он
охраняет какой-то ядерный реактор.
Нина включила приемник и его тюнер прошелся по диапазонам. На
средних и длинных волнах вообще ничего, только в FM словилась
передача с европейского спутника насчет мировых потрясений.
В новостях было про панику на биржах, про погром Ливерморской
Национальной Лаборатории с уничтожением всех ускорителей и
токамаков, про выход из строя многих коммуникационных систем,
включая спутниковые ретрансляторы и компьютерно-сетевые
маршрутизаторы, отчего выпали в осадок большие сегменты
Интернета, говорилось о пожаре в космическом центре имени
Кеннеди, об опустении Кремниевой Долины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Или стала разрывать, но ей помешали. А может... может она меня
пропорола, но другие заштопали... Короче, случилось странное.
Откуда-то вроде поддувал ветерок и я понял, что единственное
разумное решение -- это ползти по каналу. Если есть сквозняк,
то, значит, имеется выход. Шагать я, конечно, не мог -- нога
если не в пяти местах, но сломана была наверняка. Я тянулся
вперед, используя вместо костыля штурмовую винтовку "Урал". И не
забыл вколоть себе три кубика анальгетика.
Я, естественно ожидал, что вот-вот напорюсь на скопище червяг,
где мне и настанет бесславный конец. Но встречал только
слизневые потеки, затвердевшую слюну, пару раз сброшенные
панцирные кольца. И кое-где следы шаровых плазмоидов, весьма
впечатляющие. Но самих паразитов нигде не было видно. Пока.
И что удивительно, мой взгляд летел впереди меня, он забирался
за один угол, другой, третий. Все, что должно было
еще встретиться, вертясь, выплывало какой-то пеной из глубины и,
поровнявшись со мной, разлеталось на отдельные
пузырьки. Осуществилась, наконец, вековая мечта ночного
прохожего: знать, что тебя ожидает за следующим поворотом.
Поскольку канал разделился на несколько рукавов, а потом еще
снова, то это знание пригодилось, чтобы не сбиться с курса.
У меня, наверное, была суперпозиция, но очень органичная -- я в
себе самом воспринимал два потока ощущений.
Мне даже удалось увильнуть от червяги, который поджидал меня за
поворотом, разогревая свою молнию и щелкая челюстями.
Я вовремя свернул, оставив его бессильно ронять слюну.
Потом свернул еще раз и вышел на магистральную линию.
И вот канал, проделанный червягами, соединился с дренажной
канавой индустриального происхождения.
Она вывела меня под канализационный люк. Лесенка, ведущая
вверх, была сорвана каким-то умельцем. Вообще моя родина
отличается обилием умельцев, которые могут испортить все что
угодно... Как подняться сейчас -- непонятно.
Но ощущение меня обуревает, что мне многое под силу. Ощущение не
ложным оказалось. Я поймал пульс стены! Я почувствовал всю
стену вплоть до мелких выщербин. Вставляя пальцы и носки в
почему-то знакомые щербины, поднимаюсь наверх, и отодвигаю
головой крышку люка. Выбираюсь наружу.
Я на какой-то улице, даже сразу не узнать. За время моего
отсутствия город сильно изменился в худшую сторону. Небо затянуто
сизым смогом, дымом пожарищ, видно полыхает какая-то химическая
фабрика. Или пищевая -- между ними сейчас не слишком большая
разница. Витрины магазинов на первых этажах разбиты, мостовая
усеяна битым стеклом, ветер несет драную бумагу. Торговые
заведения, похоже, что раскурочены людскими безумными толпами.
Берусь подумать, что в городе началась паника, дурдом, и
дегенераты бросились тащить, что ни попадя. Ситуевина вышла
из-под контроля и неизвестно, когда под него вернется.
Метрах в двадцати из подворотни вырулило трое мужиков и, конечно,
направились ко мне. Я потрогал винтовку. В запасе всего
один бронебойный заряд. Черт, если промахнусь, эта тройка
покромсает меня на кусочки. Уже отсюда видны на их физиономиях
следы инкубационной энцефалопатии.
Неожиданно рядом со мной причалил мощный джип "Чероки". Те трое
энцефалопатов притормозили и принюхались. Из машины выскочили...
Нина, еще какой-то седой мужик, и быстро забросили меня в салон.
Я оказался в лежачем положении между сидений, в щеку мне
упиралась обУвка Нины, вполне элегантная "Саламандер", но выше
нее виднелась пятнистая армейская штанина.
Седой мужик, держа одной рукой руль, полуобернулся и глянул на
меня.
-- Ну, что, молодой человек, сегодня был тяжелый денек?--
спросил он с неподражаемыми одесскими интонациями.
Узнав ЗНАКОМЫЙ голос и увидев ЗНАКОМОЕ лицо, я сильно
побледнел. Даже, наверное, посерел.
-- Дорогой Самуил Моисеевич, я не сделал вам ничего плохого.
Нинка все сама начала. Не надо меня в преисподнюю увозить.--
заблеял я, чувствуя неотвратимость наказания.
Смотрящий на меня был доктором Файнбергом! В чистом виде.
-- Саша, не надо иметь столько ужаса на лице. Я не погиб тогда,
хотя должен был. В тот день в здании находилась одна неучтенная
персона, мой старый друг Гриша, хороший системный программист.
Он должен был наладить мне extra-communication grid, как это...
супервычислительную сеть. И я должен был скрыть его присутствие
от начальства. Наверное, понимаете, почему -- расходы за
использование спутниковых и оптоволоконных каналов, это не
шутка. И червяги убили Гришу, убили надо полагать по ошибке --
тогда у них системы обнаружения еще давали сбои.
-- И вы?...
-- А я решил обменяться с ним одеждой, чтобы уйти в подполье
вплоть до той поры, когда я смогу им врезать. Короче, я сбежал,
а Нина на опознании, так сказать, тела, сказала, что это я.
Меня, конечно, можно осуждать за это. Но я действовал в
интересах не только своих, но возможно и всего человечества.
Объяснившись Файнберг перестал оборачиваться и смотрел только на
дорогу.
-- А Нина?-- еще сомневался я.
-- Нина мне подыграла. У нее вообще-то железные нервы.
Туфелька молодой дамы весьма внушительно придавила меня.
Ну что, страшненькая история. И надо с этой историей смириться.
Тем более, что другие варианты были бы ничем не лучше. Я решил
больше не думать ни о бедном Грише, ни о железобетонном
характере Нины, ни о революционной решительности доктора
Файнберга.
-- Какие там городские новости?-- спросил я для разрядки
напряженности.-- Я маленько приотстал от жизни.
-- В городе бардак в лучшем смысле этого слова. Разбой, насилие.
Все предприятия, на которых производится съестное, превратились в
феодальные замки. Властей не видно. По-крайней мере, нигде ни
одного человека в форме.-- сообщила Нина.-- От Москвы никакой
помощи. Похоже, там творится тоже самое. Президент творит указ
за указом, но почти никто не знает, что в них написано --
телевидение-то не работает, останкинская телебашня упала,
червяги съели всю газетную бумагу. Говорят, что создан какой-то
комитет национального спасения, во главе с Уркановым и
Феноменским, но кто ему подчиняется, тоже неизвестно. Вчера
пресс-секретарь комитета был сожран на глазах у иностранных
журналистов. Короче, это катастрофа.
Вот тебе и на. Мы это ожидали после ядерной войны. А катастрофа
пришла с какими-то скребнями, которые всех заскребли насмерть.
Позорище.
На фоне эпохальных событий было неудобно выяснять персональные
моменты.
-- А как вы меня нашли?
-- По сигналам твоего прибора спутниковой навигации. Федянин
сообщил нам твои позывные. Но ему сейчас не до тебя, он
охраняет какой-то ядерный реактор.
Нина включила приемник и его тюнер прошелся по диапазонам. На
средних и длинных волнах вообще ничего, только в FM словилась
передача с европейского спутника насчет мировых потрясений.
В новостях было про панику на биржах, про погром Ливерморской
Национальной Лаборатории с уничтожением всех ускорителей и
токамаков, про выход из строя многих коммуникационных систем,
включая спутниковые ретрансляторы и компьютерно-сетевые
маршрутизаторы, отчего выпали в осадок большие сегменты
Интернета, говорилось о пожаре в космическом центре имени
Кеннеди, об опустении Кремниевой Долины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41