Видно, червяги добрались до
защищенной комнатки и надавали ему по шее."
Но если уровень их организованности скачкообразно растет,
значит, они могут появится в любое время и в любом месте.
Поэтому в этом чертовом коридоре мне ничто не внушало доверия.
Я одурел от полноты чувств, перед глазами опять какое-то
пенообразование, мельтешенье, я словно куда-то провалился и
неожиданно увидел самого себя, проплавающего мимо в
пузырьке. Много их там было, пузырьков.
Откуда я смотрю на самого себя? Где находится наблюдатель, с
которым я объединился в суперпозиции?
Я поспешил вочеловечился и оценить ситуацию. Ну да, наблюдатель,
то есть червяга, находится в трубе, в стояке отопительной
системы, которая сейчас слева по курсу.
Труба уже задрожала, а вместе с ней и батарея.
Ну, если война, так она спишет все убытки -- я срываю гранату с
жилета, и бросаю под батарею. Затем совершаю тройной прыжок,
вернее как-то пародирую его. Главное не побеждать, а
участвовать.
Когда приземлялся в заключительной третьей
фазе, сзади хрустнула батарея, как кусок сахара, а следом
фукнула взрывчатка. Мне поддало под зад, перевернуло и влепило в
стенку. Без шлема голову потерял бы в самом прямом смысле.
Впрочем, какое-то время я был уверен, что вместо башки сохранился
только шлем. Кстати, рядом упала и стала щелкать
крюками-челюстями голова, по счастью не моя, а
червягина.
Я попытался вспомнить, что мне вообще тут надо. Методом
выбрасывания третьего, четвертого и пятого лишнего, допетриваю,
что я хочу в лабораторию фирмы "Гифтманн". И что мне там
требуется? Узнать рецепт получения самогона из стула? Нет, я
уже его не узнал. Нет, мне надо кому-то позвонить.
Как раз вырубилась электросеть вместе с освещением, червяги
успели перегрызть все провода.
Хорошо, что мой шлем оборудован прибором ночного видения.
Опустил забрало и все предстало в призрачном зеленоватом свете
а-ля преисподняя.
Сколько времени у меня в запасе? Минуту ушло на то, чтобы
прострелить кодовый замок, взломать дверь лаборатории. Завыла
чертова сирена.
Лаборатория большая, на двести квадратных метров, поделена еще
на боксы полупрозрачными ширмами-перегородками.
И как найти этот бесценный комп?.. По счастью в крохотных мозгах
наручного терминала сохранился план здания, включая седьмой этаж
-- файлик мегабайт на триста. Так что сориентироваться я смог,
в смысле отыскал за пару минут заветный компьютер, подключенный
на спутниковую связь. Хотя электросеть вырубилась, в лаборатории
имелся ИПБ <$F источник бесперебойного питания> на случай
аварии. А сейчас авария и еще какая!
ИПБ я запустил, зашипел у компьютера вентилятор, стала
прогреваться системная дека, наполняя и меня жизненным теплом.
Но едва не случился большой облом. Клавиатура заперта на ключ.
Хоть падай и помирай. Но наручный терминал опять выручил, у него
имелся инфракрасный параллельный порт, также как и у компьютера,
так что можно было подсоединиться.
Работая на своей микроклавиатурке с помощью зубочистки, я вошел в
компьютерную систему, и она поинтересовалась, кто я такой. Ума
достало назвать себя администратором, так что без особых
затруднений я запустил коммуникационную программу и заставил
забибикать спутниковый модем.
Итак, коммуникационный канал установлен: через спутник на
наземный ретранслятор, а там и в обычную телефонную сеть.
Остается только набрать номер.
Я слышу длинные гудки. Неужто к дежурному как и на прошлой
смене завалилось трое бабенок из ближайшей заводской общаги?
Наконец звонки проникли в его мозг. Еще минута
прошла, пока его энцефалограмма оживилась, и саундбластеры
компьютера выдали хриплый заплетающийся голос: "Девки...
ну, девки, не мешайте..."
Когда девки наконец унялись, я смог в трех
словах ввести нашего дежурного в курс дела. На четвертое слово
времени уже не хватило.
Харон уже подгребал к моему берегу, считая, что
поздновато для всякой суеты. "А кто будет расслабляться и думать
о вечности, Пушкин что ли?" -- подпускал ушлый паромщик.
Я чувствовал червяг, карабкающихся по шахтам, ползущих по
трубам и бегущих по коридорам с электрическими песнями. Все
распластанные, низколобые, завистливые, зато с яркими
хватательными способностями. Они были вместе и заодно, что не
исключало подчинения и жертвования одних ради других. Они
гордились своей свирепостью, как генералы жирными звездами на
погонах. Все они внимали Великой Выси, требующую не поклонения,
а только внимания и четкости на пути к сияющему кристаллу
владычества.
Червяги были особенно чутки к глубинным пульсам
"двуногих-теплых-влажных", к этим трепетаниям, говорящим о
слабости, страхе, разладе...
В револьвере два последних патрона, вот и весь боезапас.
Одна гранате по счастью завалялась в кармане. Плазменный резак я
еще в коридоре обронил, когда кувыркался.
Настроение стало кислым, ни одна ведь сволочь не успеет придти
на помощь. А после того, как мне каюк, другим "теплым-влажным"
тоже недолго радоваться, недолго пьянствовать и курить дурь,
недолго валяться с бабами и баловаться на компьютерах. Нам
нечего противопоставить этой силище, явившейся из выгребных ям.
Никак не пригодятся нам революции, индустриализации и
электрофикации. На хрен все эти танки, истребители, компьютерные
системы наведения, рентгеновские лазеры. Чем все это лучше пушки
из говна? Цивилизация цивилизацией, а Файнберг, Веселкин,
Воеводов, Ромишевский, я, и все прочие -- мы остаемся наедине с
новым венцом природы, который желает стать венцом на наших
могилках. А может, цивилизация вовсе не для нас. Мы только
лепим кувшин, а хлебать из него будут другие.
Я чувствую червяг совсем рядом, я марширую вместе с ними --
я подползаю по коридору, пробираюсь по вентиляционным ходам,
просачиваюсь по щелям в перекрытиях и стенах.
Сейчас на НАШЕМ пути стоит один "теплый-влажный". Пульс его
тверд и груб, как комья земли, чуть уйдет вбок -- и неотличим от
шума тьмы. Но скоро-скоро кто был плохой, тот станет совсем
хороший. Нет ничего вкуснее сильного врага!
Нет ничего вкуснее меня. Тьфу, зараза. Еще не хватало перед
смертью стать шизофреником.
И я вижу, как бегут уже трещины в потолке, сыплется штукатурка.
У меня взмокли даже брови. Я как-то уже
отрешенно стал разглядывать окрестности и вовремя заметил два
довольно пузатых баллона, в застекленном шкафу стоят: с хлором
первый, а второй с неизвестной дрянью.
Две последние пули не себе приберег, пробил ими обе емкости.
Зашипел, поступая ко всем желающим и нежелающим бесплатный газ.
То, что текло из одного баллона было невидимым, из другого
выходил дух желтовато-серого оттенка.
Резкий запах резанул где-то во внутренностях носа.
Я использовал Стечкина-Авраамова в качестве простой болванки,
чтобы раскурочить оконное стекло. Сдернул пластиковую
занавеску, одним узлом привязал ее к батарее, другим присобачил
к себе. И шагнул за борт, если точнее вышел в окно.
Вот я уже сушусь на занавеске, на метр ниже подоконника --
неподалеку птицы летают -- я вижу их тепловые силуэты -- и я
могу стать одним из них, правда ненадолго.
Расстояния до земли разучился я бояться еще в армии, отсидев
на деревьях в общей сложности не меньше месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
защищенной комнатки и надавали ему по шее."
Но если уровень их организованности скачкообразно растет,
значит, они могут появится в любое время и в любом месте.
Поэтому в этом чертовом коридоре мне ничто не внушало доверия.
Я одурел от полноты чувств, перед глазами опять какое-то
пенообразование, мельтешенье, я словно куда-то провалился и
неожиданно увидел самого себя, проплавающего мимо в
пузырьке. Много их там было, пузырьков.
Откуда я смотрю на самого себя? Где находится наблюдатель, с
которым я объединился в суперпозиции?
Я поспешил вочеловечился и оценить ситуацию. Ну да, наблюдатель,
то есть червяга, находится в трубе, в стояке отопительной
системы, которая сейчас слева по курсу.
Труба уже задрожала, а вместе с ней и батарея.
Ну, если война, так она спишет все убытки -- я срываю гранату с
жилета, и бросаю под батарею. Затем совершаю тройной прыжок,
вернее как-то пародирую его. Главное не побеждать, а
участвовать.
Когда приземлялся в заключительной третьей
фазе, сзади хрустнула батарея, как кусок сахара, а следом
фукнула взрывчатка. Мне поддало под зад, перевернуло и влепило в
стенку. Без шлема голову потерял бы в самом прямом смысле.
Впрочем, какое-то время я был уверен, что вместо башки сохранился
только шлем. Кстати, рядом упала и стала щелкать
крюками-челюстями голова, по счастью не моя, а
червягина.
Я попытался вспомнить, что мне вообще тут надо. Методом
выбрасывания третьего, четвертого и пятого лишнего, допетриваю,
что я хочу в лабораторию фирмы "Гифтманн". И что мне там
требуется? Узнать рецепт получения самогона из стула? Нет, я
уже его не узнал. Нет, мне надо кому-то позвонить.
Как раз вырубилась электросеть вместе с освещением, червяги
успели перегрызть все провода.
Хорошо, что мой шлем оборудован прибором ночного видения.
Опустил забрало и все предстало в призрачном зеленоватом свете
а-ля преисподняя.
Сколько времени у меня в запасе? Минуту ушло на то, чтобы
прострелить кодовый замок, взломать дверь лаборатории. Завыла
чертова сирена.
Лаборатория большая, на двести квадратных метров, поделена еще
на боксы полупрозрачными ширмами-перегородками.
И как найти этот бесценный комп?.. По счастью в крохотных мозгах
наручного терминала сохранился план здания, включая седьмой этаж
-- файлик мегабайт на триста. Так что сориентироваться я смог,
в смысле отыскал за пару минут заветный компьютер, подключенный
на спутниковую связь. Хотя электросеть вырубилась, в лаборатории
имелся ИПБ <$F источник бесперебойного питания> на случай
аварии. А сейчас авария и еще какая!
ИПБ я запустил, зашипел у компьютера вентилятор, стала
прогреваться системная дека, наполняя и меня жизненным теплом.
Но едва не случился большой облом. Клавиатура заперта на ключ.
Хоть падай и помирай. Но наручный терминал опять выручил, у него
имелся инфракрасный параллельный порт, также как и у компьютера,
так что можно было подсоединиться.
Работая на своей микроклавиатурке с помощью зубочистки, я вошел в
компьютерную систему, и она поинтересовалась, кто я такой. Ума
достало назвать себя администратором, так что без особых
затруднений я запустил коммуникационную программу и заставил
забибикать спутниковый модем.
Итак, коммуникационный канал установлен: через спутник на
наземный ретранслятор, а там и в обычную телефонную сеть.
Остается только набрать номер.
Я слышу длинные гудки. Неужто к дежурному как и на прошлой
смене завалилось трое бабенок из ближайшей заводской общаги?
Наконец звонки проникли в его мозг. Еще минута
прошла, пока его энцефалограмма оживилась, и саундбластеры
компьютера выдали хриплый заплетающийся голос: "Девки...
ну, девки, не мешайте..."
Когда девки наконец унялись, я смог в трех
словах ввести нашего дежурного в курс дела. На четвертое слово
времени уже не хватило.
Харон уже подгребал к моему берегу, считая, что
поздновато для всякой суеты. "А кто будет расслабляться и думать
о вечности, Пушкин что ли?" -- подпускал ушлый паромщик.
Я чувствовал червяг, карабкающихся по шахтам, ползущих по
трубам и бегущих по коридорам с электрическими песнями. Все
распластанные, низколобые, завистливые, зато с яркими
хватательными способностями. Они были вместе и заодно, что не
исключало подчинения и жертвования одних ради других. Они
гордились своей свирепостью, как генералы жирными звездами на
погонах. Все они внимали Великой Выси, требующую не поклонения,
а только внимания и четкости на пути к сияющему кристаллу
владычества.
Червяги были особенно чутки к глубинным пульсам
"двуногих-теплых-влажных", к этим трепетаниям, говорящим о
слабости, страхе, разладе...
В револьвере два последних патрона, вот и весь боезапас.
Одна гранате по счастью завалялась в кармане. Плазменный резак я
еще в коридоре обронил, когда кувыркался.
Настроение стало кислым, ни одна ведь сволочь не успеет придти
на помощь. А после того, как мне каюк, другим "теплым-влажным"
тоже недолго радоваться, недолго пьянствовать и курить дурь,
недолго валяться с бабами и баловаться на компьютерах. Нам
нечего противопоставить этой силище, явившейся из выгребных ям.
Никак не пригодятся нам революции, индустриализации и
электрофикации. На хрен все эти танки, истребители, компьютерные
системы наведения, рентгеновские лазеры. Чем все это лучше пушки
из говна? Цивилизация цивилизацией, а Файнберг, Веселкин,
Воеводов, Ромишевский, я, и все прочие -- мы остаемся наедине с
новым венцом природы, который желает стать венцом на наших
могилках. А может, цивилизация вовсе не для нас. Мы только
лепим кувшин, а хлебать из него будут другие.
Я чувствую червяг совсем рядом, я марширую вместе с ними --
я подползаю по коридору, пробираюсь по вентиляционным ходам,
просачиваюсь по щелям в перекрытиях и стенах.
Сейчас на НАШЕМ пути стоит один "теплый-влажный". Пульс его
тверд и груб, как комья земли, чуть уйдет вбок -- и неотличим от
шума тьмы. Но скоро-скоро кто был плохой, тот станет совсем
хороший. Нет ничего вкуснее сильного врага!
Нет ничего вкуснее меня. Тьфу, зараза. Еще не хватало перед
смертью стать шизофреником.
И я вижу, как бегут уже трещины в потолке, сыплется штукатурка.
У меня взмокли даже брови. Я как-то уже
отрешенно стал разглядывать окрестности и вовремя заметил два
довольно пузатых баллона, в застекленном шкафу стоят: с хлором
первый, а второй с неизвестной дрянью.
Две последние пули не себе приберег, пробил ими обе емкости.
Зашипел, поступая ко всем желающим и нежелающим бесплатный газ.
То, что текло из одного баллона было невидимым, из другого
выходил дух желтовато-серого оттенка.
Резкий запах резанул где-то во внутренностях носа.
Я использовал Стечкина-Авраамова в качестве простой болванки,
чтобы раскурочить оконное стекло. Сдернул пластиковую
занавеску, одним узлом привязал ее к батарее, другим присобачил
к себе. И шагнул за борт, если точнее вышел в окно.
Вот я уже сушусь на занавеске, на метр ниже подоконника --
неподалеку птицы летают -- я вижу их тепловые силуэты -- и я
могу стать одним из них, правда ненадолго.
Расстояния до земли разучился я бояться еще в армии, отсидев
на деревьях в общей сложности не меньше месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41