«антисемитизм в годы войны вошёл в быт и в глубоком советском тылу».
В эвакуации «так называемый бытовой антисемитизм, впавший в летаргию со времени установления в начале 30-х годов сталинской диктатуры, теперь вновь ожил на фоне общей неустроенности, разрухи, других тягот и лишений, порождённых войной». Это относится главным образом к Средней Азии, Узбекистану, Казахстану, «особенно когда сюда хлынули с фронта массы раненых и военных инвалидов», а там-то жила и масса эвакуированных евреев, в том числе польских, депортацией «вырванных из традиционной обстановки», вовсе не советско-колхозной. Вот собранные сразу после войны свидетельства евреев, бывших в среднеазиатской эвакуации: «Низкий уровень производительности труда депортированных евреев… служил в глазах местного населения доказательством нежелания евреев заниматься физическим трудом, что будто бы составляет характерную черту евреев». – «Росту [антисемитских] настроений много содействовала активность, которую беженцы из Польши вскоре начали проявлять на товарном рынке»: «вскоре они убедились, что регулярный заработок, который им обеспечивает [труд] в качестве рабочих в промышленных предприятиях, колхозах, кооперативах… не спасает их от угрозы голодной смерти. Чтобы выжить, был только один путь – рынок, торговля, „спекуляция“, и так советская реальность „заставляла польских евреев прибегать к рыночным операциям, хотели ли они этого или нет“. – «He-еврейское население Ташкента встретило евреев, эвакуированных с Украины, недружелюбно. Раздавались голоса: „Посмотрите-ка на этих евреев. У них у всех много денег“. – «В это время наблюдались также случаи оскорблений евреев, угроз, выбрасывания евреев из хлебных очередей». – «Другая группа русских евреев, принадлежавшая главным образом к бюрократии и располагавшая значительными денежными средствами, вызывала враждебность местного населения за вздувание цен на вольном рынке, которые и без того были очень высоки».
И приводя такие свидетельства – автор в соседних строках с уверенностью объясняет эти явления так: «И сюда доходили отголоски гитлеровской пропаганды», – и не он же один так определяет.
Да заголовокружиться надо! да какая ж гитлеровская пропаганда могла так широко и победительно достигнуть Средней Азии, если она и фронта касалась редкими листовками с самолётов, которые опасно было в руки брать, а радиоприёмники у всех в СССР были отобраны?
Да нет, автор понимает: была «и ещё одна причина роста антисемитских настроений в районах, куда направлялся эмиграционный поток. Здесь в скрытой форме проявился антагонизм между основной массой населения в провинции и привилегированной частью бюрократии в центрах страны. Эвакуация учреждений из этих центров в глубокий тыл дала возможность местному населению очень осязательно ощутить этот социальный контраст».
А ещё своё – в населении, которое испытало немецкое нашествие, как Украина. Вот свидетельство марта 1945 в бюллетене при Еврейском Агентстве для Палестины: «Украинцы встречают враждебно возвращающихся евреев. В Харькове через несколько недель после освобождения никто из евреев не решался показываться один на улице ночью… Было много случаев избиения евреев на базарах… Евреи, возвращающиеся в свои дома, находили там только часть своего имущества, но, когда они обращались в суд украинцы часто лжесвидетельствовали, показывали против них». (Картина повсеместная, в суд-то пусто было и обращаться: многие эвакуированные, не только евреи, при возврате на старое место заставали его разграбленным.) – «О враждебных евреям настроениях на Украине после её освобождения от немецкой оккупации сохранилось ещё немало свидетельских показаний». – «В результате немецкой оккупации антисемитизм в разных формах значительно усилился среди всех слоев населения Украины, Молдавии, Литвы».
Вот здесь-то , на этих территориях, гитлеровская противоеврейская пропаганда за годы оккупации действительно поработала, главное всё в том же: что при советской власти евреи сливались с правящим слоем, – и вот в секретном немецком отчёте с оккупированных территорий рапортуется в октябре 1941: «ожесточение украинского населения против евреев чрезвычайно велико… на них смотрят… как на осведомителей и агентов НКВД, организовавшего террор против украинского народа».
Вообще, в начале войны «в план гитлеровцев входило создать впечатление, что не немцы, а само местное население начало истреблять евреев»; С. Шварц полагает, что, в отличие от сообщений немецкой пропагандной печати, – «напротив, заслуживают доверия немецкие доклады с мест, не предназначавшиеся для опубликования». Он обильно цитирует доклад штандартенфюрера СС Ф. Штолекера в Берлин о деятельности подчинённых ему команд СС (оперировавших в Прибалтике, части Белоруссии и части РСФСР) за период от начала войны на Востоке до 15 октября 1941: «Хотя это и встретило значительные трудности, уже в первые часы после вступления [германских войск] удалось направить местные антисемитские силы на устройство погромов против евреев… Нужно было показать, что… это была естественная реакция на многолетний гнёт со стороны евреев и на пережитый террор со стороны коммунистов… Не менее важно было установить на будущее время в качестве бесспорного и доказуемого факта, что… население по собственной инициативе прибегло к самым суровым мерам против большевиков и евреев, без того, чтобы можно было обнаружить наличность указаний со стороны немецких органов».
На разных оккупированных территориях готовность местного населения к подобным инициативам существенно разнилась. – «В напряжённой атмосфере Прибалтики ненависть к евреям дошла до точки кипения как раз в тот момент, когда 22 июня 1941 г. началось наступление Гитлера на Советскую Россию», – ибо их обвиняли в сотрудничестве с НКВД по высылке прибалтов. Израильская энциклопедия приводит дневниковую запись литовского врача Е. Будвидайте-Куторгене: «Все литовцы, за малым исключением, единодушны в чувстве ненависти к евреям». – Тем не менее, докладывает штандартенфюрер, «к нашему изумлению, вызвать там еврейский погром… оказалось не простой задачей». Это удалось с помощью литовских партизан, которые в ночь с 25 на 26 июня уничтожили в Каунасе 1500 евреев, а в последующие дни ещё 2300; сожгли еврейский квартал и несколько синагог; «массовые расстрелы евреев были проведены 29 октября и 25 ноября 1941 эсэсовцами и литовскими полицейскими. В Девятом форте расстреляно около 19 тысяч» из 36 тысяч Каунасских евреев. Осенью 1941 «во многих литовских городах и местечках всё еврейское население было истреблено местными литовскими полицейскими под руководством немцев». – «Значительно труднее было вызвать аналогичные самоочистительные операции и погромы в Латвии», докладывает эсэсовец, ибо там «весь национальный руководящий слой, особенно в Риге, был уничтожен или вывезен большевиками». Однако уже 4 июля 1941 латышские активисты «подожгли несколько синагог в Риге с согнанными туда евреями… Погибло около 2 тысяч человек»; в первые дни оккупации они участвовали в немецких расстрелах нескольких тысяч евреев в Бикерниекском лесу под Ригой; в конце октября и начале ноября – в расстрелах близ железнодорожной станции Румбуле около 27 тысяч евреев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
В эвакуации «так называемый бытовой антисемитизм, впавший в летаргию со времени установления в начале 30-х годов сталинской диктатуры, теперь вновь ожил на фоне общей неустроенности, разрухи, других тягот и лишений, порождённых войной». Это относится главным образом к Средней Азии, Узбекистану, Казахстану, «особенно когда сюда хлынули с фронта массы раненых и военных инвалидов», а там-то жила и масса эвакуированных евреев, в том числе польских, депортацией «вырванных из традиционной обстановки», вовсе не советско-колхозной. Вот собранные сразу после войны свидетельства евреев, бывших в среднеазиатской эвакуации: «Низкий уровень производительности труда депортированных евреев… служил в глазах местного населения доказательством нежелания евреев заниматься физическим трудом, что будто бы составляет характерную черту евреев». – «Росту [антисемитских] настроений много содействовала активность, которую беженцы из Польши вскоре начали проявлять на товарном рынке»: «вскоре они убедились, что регулярный заработок, который им обеспечивает [труд] в качестве рабочих в промышленных предприятиях, колхозах, кооперативах… не спасает их от угрозы голодной смерти. Чтобы выжить, был только один путь – рынок, торговля, „спекуляция“, и так советская реальность „заставляла польских евреев прибегать к рыночным операциям, хотели ли они этого или нет“. – «He-еврейское население Ташкента встретило евреев, эвакуированных с Украины, недружелюбно. Раздавались голоса: „Посмотрите-ка на этих евреев. У них у всех много денег“. – «В это время наблюдались также случаи оскорблений евреев, угроз, выбрасывания евреев из хлебных очередей». – «Другая группа русских евреев, принадлежавшая главным образом к бюрократии и располагавшая значительными денежными средствами, вызывала враждебность местного населения за вздувание цен на вольном рынке, которые и без того были очень высоки».
И приводя такие свидетельства – автор в соседних строках с уверенностью объясняет эти явления так: «И сюда доходили отголоски гитлеровской пропаганды», – и не он же один так определяет.
Да заголовокружиться надо! да какая ж гитлеровская пропаганда могла так широко и победительно достигнуть Средней Азии, если она и фронта касалась редкими листовками с самолётов, которые опасно было в руки брать, а радиоприёмники у всех в СССР были отобраны?
Да нет, автор понимает: была «и ещё одна причина роста антисемитских настроений в районах, куда направлялся эмиграционный поток. Здесь в скрытой форме проявился антагонизм между основной массой населения в провинции и привилегированной частью бюрократии в центрах страны. Эвакуация учреждений из этих центров в глубокий тыл дала возможность местному населению очень осязательно ощутить этот социальный контраст».
А ещё своё – в населении, которое испытало немецкое нашествие, как Украина. Вот свидетельство марта 1945 в бюллетене при Еврейском Агентстве для Палестины: «Украинцы встречают враждебно возвращающихся евреев. В Харькове через несколько недель после освобождения никто из евреев не решался показываться один на улице ночью… Было много случаев избиения евреев на базарах… Евреи, возвращающиеся в свои дома, находили там только часть своего имущества, но, когда они обращались в суд украинцы часто лжесвидетельствовали, показывали против них». (Картина повсеместная, в суд-то пусто было и обращаться: многие эвакуированные, не только евреи, при возврате на старое место заставали его разграбленным.) – «О враждебных евреям настроениях на Украине после её освобождения от немецкой оккупации сохранилось ещё немало свидетельских показаний». – «В результате немецкой оккупации антисемитизм в разных формах значительно усилился среди всех слоев населения Украины, Молдавии, Литвы».
Вот здесь-то , на этих территориях, гитлеровская противоеврейская пропаганда за годы оккупации действительно поработала, главное всё в том же: что при советской власти евреи сливались с правящим слоем, – и вот в секретном немецком отчёте с оккупированных территорий рапортуется в октябре 1941: «ожесточение украинского населения против евреев чрезвычайно велико… на них смотрят… как на осведомителей и агентов НКВД, организовавшего террор против украинского народа».
Вообще, в начале войны «в план гитлеровцев входило создать впечатление, что не немцы, а само местное население начало истреблять евреев»; С. Шварц полагает, что, в отличие от сообщений немецкой пропагандной печати, – «напротив, заслуживают доверия немецкие доклады с мест, не предназначавшиеся для опубликования». Он обильно цитирует доклад штандартенфюрера СС Ф. Штолекера в Берлин о деятельности подчинённых ему команд СС (оперировавших в Прибалтике, части Белоруссии и части РСФСР) за период от начала войны на Востоке до 15 октября 1941: «Хотя это и встретило значительные трудности, уже в первые часы после вступления [германских войск] удалось направить местные антисемитские силы на устройство погромов против евреев… Нужно было показать, что… это была естественная реакция на многолетний гнёт со стороны евреев и на пережитый террор со стороны коммунистов… Не менее важно было установить на будущее время в качестве бесспорного и доказуемого факта, что… население по собственной инициативе прибегло к самым суровым мерам против большевиков и евреев, без того, чтобы можно было обнаружить наличность указаний со стороны немецких органов».
На разных оккупированных территориях готовность местного населения к подобным инициативам существенно разнилась. – «В напряжённой атмосфере Прибалтики ненависть к евреям дошла до точки кипения как раз в тот момент, когда 22 июня 1941 г. началось наступление Гитлера на Советскую Россию», – ибо их обвиняли в сотрудничестве с НКВД по высылке прибалтов. Израильская энциклопедия приводит дневниковую запись литовского врача Е. Будвидайте-Куторгене: «Все литовцы, за малым исключением, единодушны в чувстве ненависти к евреям». – Тем не менее, докладывает штандартенфюрер, «к нашему изумлению, вызвать там еврейский погром… оказалось не простой задачей». Это удалось с помощью литовских партизан, которые в ночь с 25 на 26 июня уничтожили в Каунасе 1500 евреев, а в последующие дни ещё 2300; сожгли еврейский квартал и несколько синагог; «массовые расстрелы евреев были проведены 29 октября и 25 ноября 1941 эсэсовцами и литовскими полицейскими. В Девятом форте расстреляно около 19 тысяч» из 36 тысяч Каунасских евреев. Осенью 1941 «во многих литовских городах и местечках всё еврейское население было истреблено местными литовскими полицейскими под руководством немцев». – «Значительно труднее было вызвать аналогичные самоочистительные операции и погромы в Латвии», докладывает эсэсовец, ибо там «весь национальный руководящий слой, особенно в Риге, был уничтожен или вывезен большевиками». Однако уже 4 июля 1941 латышские активисты «подожгли несколько синагог в Риге с согнанными туда евреями… Погибло около 2 тысяч человек»; в первые дни оккупации они участвовали в немецких расстрелах нескольких тысяч евреев в Бикерниекском лесу под Ригой; в конце октября и начале ноября – в расстрелах близ железнодорожной станции Румбуле около 27 тысяч евреев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130