Все решения принять уже на вокзале, не ошибиться в направлении, куда ехать сначала. Зашёл, вызывает.
– Могу я Александра Иваныча?… А сегодня позже?… И завтра не будет?… Но вообще-то он здесь?… Спасибо…
Озаботился.
– Нет, Веренька, домой я сейчас не пойду, – сузил светлые твёрдые глаза, соображая. – Мне поручений навешали, Главный штаб. Да ведь и тебе, небось, на службу?
Когда ей не надо? Она и сейчас еле ушла.
– Приду к обеду. Когда?
– А вечером? Ты всё по своей программе? Или немножко и по моей?
– А что бы ты?…
Наглядываясь на брата, сама с обычной скромной тихостью:
– Ты ведь хотел с кем-нибудь знакомиться? Я о твоём приезде сказала Андрею Ивановичу Шингарёву. И он захотел тебя повидать. Просил посетить.
– Шингарёв? – удивился и задумался Георгий. – Тот известный кадет? Член Думы?
Не погоняя речь нетерпеливой мыслью, как брат, но с повторённой той же неуклонностью:
– Сказать о Шингарёве “кадет” – ничего не сказать. Он – единственный в России. Наше чудо. И любимец Петербурга.
Руку в тёмной лайковой перчатке положила на шинельный отворот, как и не коснулась:
– Ты увидишь, это совсем даже не политик, нет! Это – человек, вот нарочно сделанный по всем образцам русской литературы.
– Шингарёв? – вспоминал брат. – Это который перед войной выступал против военного бюджета?
– Ну, сейчас совсем другое! Теперь он – даже председатель думской военной комиссии. И – в Особом Совещании по обороне. Он очень старается следить, что на фронте.
– Это хорошо. Ну, зайдём кофейку выпить, что ли?
Зашли в буфет, сели.
– Знаешь, этот горящий идеал? С ранней юности уже виновен перед народом. Блестяще кончил естественный факультет, оставляли на кафедре ботаники – ушёл искать правду жизни . Потом кончил и медицинский: считал, что именно врач лучше всего может сближать народ и интеллигенцию. Знаешь эту интеллигентскую крайность: ничего не стоят ни наука, ни искусство, ни политика, если не служат народу?
Да какая же крайность? – выражало лицо брата, с напористым наклоном. И военное дело – тоже ведь?…
– Пошёл врачом, без земского жалованья даже. От дифтеритного ребёнка едва не умер. Собрал статистику “Вымирающая деревня” – жуткая книга. Два издания, 901-го года, – и до сих пор её спрашивают. Он просто знаешь кто? Народный радетель. Такой партии в России нет, но во всех партиях такие люди попадаются.
– Да? – подсмеялся Георгий. – А я-то подумал, не хочешь ли ты меня в кадетскую партию обратить?
Засмеялась с повинной головой, нигде не выбитые притянутые гладкие волосы:
– А вот – даже националисты так одобрили его, что сняли своего кандидата, и председательство в военной комиссии уступили Шингарёву. А просто, понимаешь, он любит Россию и любит людей, и все это чувствуют, даже в Думе. Враги кадетов ненавидят Милюкова, Родичева, кого хочешь, только не его. В кадетской фракции в шутку зовут Милюкова “папой”, а Шингарёва “мамой”: у того логика, а у этого – чувство, искренность, убедит скорей, где и Милюков не сможет. Так он умеет… улыбка такая… Он, знаешь, до того отзывчивый, даже от книги, вот от Диккенса… Говорит: понимаю, что глупо садниться от книжного горя, а почему-то…
– Ах, Ди-иккенс! – кивал брат. – Ты ведь и сама над Диккенсом полдетства проплакала. – Смотрел на неё – сиял.
Соображал, и кажется благоприятно:
– А зачем ему я? Меня он – зачем?… А сколько ему лет?
– Скажу точно… Сорок семь.
– Ну, раз старше меня, то иду.
– Честно говоря, он про тебя знает, что ты – опальный, за правду пострадал.
– Ну вот! Рассказала?
– Да он и раньше знал.
Что ж, пока нет Гучкова – отлично и к Шингарёву. Всё равно начинать Петербург… Разным духом надо подышать, это впрок.
– А как: с глазу на глаз? Или званый вечер?
– Да какой званый вечер в понедельник? Девиз: не жить лучше народа. Никакой никогда прислуги. Бутерброды если будут – то с чёрным хлебом, не с ситником. Да картошка.
– А ты со мной?
– Звали.
– Веренька, да что ж мы сидим? Пошли, нам же по дороге, я тебя провожу. Ещё расскажешь. Про кадетов мне побольше.
Уже на Знаменской площади колотнуло сердце: тоже своё, не откинешь. А повернули на Невский – эта прямь! эта даль! даже в пасмури свинцовой под аспидным небом. И, неясно, шпиль адмиралтейский – как награда в дальнем пути.
Вот так, далеко и прямо, перед Воротынцевым открывалось теперь: действовать!
19
(Общество, правительство и царь – 1915)
С первых дней этой войны кадеты попали в неожиданное и сложное положение. Даже не в днях первых, а в самых первых часах всеобщей мобилизации во всенародном и даже общественном настроении властно проступил тот самый “патриотизм”, которым до сих пор бранились и о котором даже думать забыли как о реальности. И выступить против этой войны, как выступали против японской, – сразу оказалось невозможным. И невозможно стало вообще поносить правительство, как делали всё время, – потому что оно внезапно оказалось популярным. И кадетским лидерам оставалось определить:
Да будут забыты внутренние распри. Да укрепится единение царя с народом.
Не возомнить, что кадеты полюбили царя, но уже формировался у них проницательный дальний расчёт: вступив в войну в союзе с Англией и Францией, русский император сам себя отдал в руки великих западных демократий, и будущая победа будет – уже не царя, но – свободной русской общественности. Довольно быстро кадеты сообразили и нашли даже вкус в патриотизме: не в примитивном дикарском смысле – к России как обиталищу русского духа, но – к государству, крепко сколоченному, твёрдо ставшему, в котором есть где пожить и есть чем поуправлять, войдя в наследство.
Отложим наши споры… Удержать положение России в ряду мировых держав…
Неяркий, но в своих средних решениях упорнолобый, Милюков протолкнёт черезо всю войну:
Константинополь и достаточная часть примыкающих берегов, Hinterland… Ключи от Босфора и Дарданелл, Олегов щит на вратах Царьграда – вот заветные мечты русского народа во все времена его бытия.
Ну и добавочно:
Защита культуры и духовных ценностей от варварского набега германского милитаризма. Эта война – во имя уничтожения всякой войны.
И Милюков с Пуришкевичем в Думе публично обменялись рукопожатием.
Но так безотказно поддержав свою ненавидимую отечественную власть, в какое же кадеты попали положение? – идти в хвосте за правительством? Немыслимо! К такой роли они не привыкли! Значит, у них не было теперь иного выхода, как опередить правительство в патриотизме и даже в самой борьбе с германским милитаризмом. И даже оттеснять правительство от многого, что связано с войной (не от ведения военных действий, конечно), и тем временем захватывать повсюду как можно больше видных мест.
В соревновании перехватывать себе отрасли вокруг войны помогли земский Союз и новосозданный Союз городов (вскоре почти слитные под именем Земгора). В чрезвычайной атмосфере первых дней войны они получили у Государя разрешение на помощь больным и раненым воинам на государственные средства – и при этом оказались не связаны никакими формальностями в расходовании казённых денег, ни отчётами, ни сметами, ни штатами, ни размерами окладов, – ибо не могли допустить государственных контролёров из общественной гордости. Они необузданно платили своим служащим в 3-4 раза больше, чем на таких же должностях у казны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315