"Для демократических стран обращаться к людям, которые погубили свободу Франции и хотят учредить в ней режим по фашистскому образцу или его карикатуру, равнозначно привнесению в их политику духа злополучного Грибуйя173, который бросился в воду, чтобы спастись от дождя..." Я добавил торжественно и грозно: "Во всем этом проявляется серьезное непонимание того доминирующего факта, который налагает отпечаток на весь французский вопрос, и который носит название - революция. Ибо Франция, преданная привилегированными группами и правящей верхушкой, свершает величайшую в своей истории революцию". И я восклицал: "Нельзя допустить, чтобы так называемый реализм в политике, который, идя от одного Мюнхена к другому, привел свободу на самый край пропасти, продолжал бы сводить на нет усилия и жертвы народов..."
Отныне наша точка зрения была установлена. "Свободной Франции" удалось внушить общественному мнению и правительствам, что она является не только бойцом за Францию, но и непреклонным защитником ее интересов. Это было достигнуто нами как раз вовремя. Ибо в начале лета 1942 создались условия для решающего перелома в ходе войны. Россия, устоявшая при первом ударе, перешла в наступление. Англия, несмотря на отправку многочисленных подкреплений на Восток, сосредоточила на своей территории значительные силы. Соединенные Штаты были готовы перебросить на Западный фронт спои свежие армии и грандиозные материальные запасы. И наконец Франция, хотя она и была разгромлена и порабощена в метрополии, а большая часть ее заморских владений пребывала в пассивности, все же была в состоянии ввести в решительный бой значительные воинские силы, ресурсы своей империи и силы движения Сопротивления. Подобно тому как при выходе на поле битвы широко развертывают боевое знамя, я весной 1942 дал имя Сражающейся Франции тому, что до тех пор звалось "Свободной Францией", и официально известил союзников об этом переименовании.
В грядущей битве решалась судьба Франции. Полем сражений должна была стать ее территория - Северная Африка или метрополия. От ее вклада в общую борьбу будет зависеть, что она получит после победы. Но ее положение в мире, ее национальное единство, целостность ее владений зависели от политики союзников. У меня не могло быть сомнений, что некоторые лица, причем довольно-таки влиятельные, хотели бы, чтобы в этот решающий час орган, руководивший борьбой Франции, находился как можно в более зависимом положении и был бы несостоятельным и чтобы Сражающаяся Франция была лишена возможности проявить самостоятельность в происходящих событиях, если ее нельзя было совсем отстранить. Но положение, завоеванное ею в мире, было теперь уже достаточно прочным, чтобы его можно было подозвать извне. Однако при этом было необходимо, чтобы наше движение было прочно изнутри, чтобы оно пользовалось поддержкой нации по мере ее пробуждения. И ведя нашу борьбу, я думал только о том, проявит ли в грядущих испытаниях Сражающаяся Франция достаточно энергии, достоинства и твердости, чтобы сохранить свою внутреннюю силу. Послушает ли меня, пойдет ли за мной обессиленный, сбитый с толку, истерзанный французский народ? Смогу ли я сплотить всю Францию?
Глава восьмая.
Сражающаяся Франция
В течение года, с лета 1941 по лето 1942, одновременно с развертыванием своей дипломатической деятельности сама Сражающаяся Франция не переставала расширяться. Если я здесь излагаю эти два направления нашей работы раздельно, то на деле оба они шли одновременно и совместно. Но с тех пор, как наше поле деятельности стало расширяться, передо мной возникла необходимость поставить во главе движения орган, соответствующий новым задачам. Один де Голль уже не мог управиться. Умножались и усложнялись стоявшие перед нами проблемы, разрешение которых требовало сопоставления различных мнений знающих и опытных людей. Потребовалась некоторая децентрализация при осуществлении решений. Наконец, поскольку в органах государственного управления всех государств обычно применяются коллегиальные методы, нам легче было бы добиться признания, если бы мы сами приняли эти методы. Декретом от 24 сентября 1941 я учредил Национальный комитет.
По правде говоря, я с самого начала не переставал думать об учреждении подобного органа. Однако я вынужден был отложить осуществление этого плана отчасти из-за того, что за последний год мне пришлось провести восемь месяцев в Африке и на Востоке, но прежде всего из-за нехватки так называемых "представительных" лиц. По возвращении в Лондон после событий в Сирии я смог уже приступить к длительной организационной работе.
К тому же если большинство из присоединившихся ко мне деятелей вначале были мало кому известны, за истекшее время некоторые из них приобрели популярность. Таким образом, у меня появилась возможность создать комитет из авторитетных лиц. Я считал, что по отношению к движению Сражающейся Франции Национальный комитет должен осуществлять руководящую роль и объединяться вокруг меня. На его заседаниях "комиссары" смогут совместно обсуждать все наши дела. Каждому из них будет поручен один из "департаментов", ведающий определенной областью нашей деятельности. Принятые решения обязательны для всех. В целом Комитет должен выполнять функции правительства. У него будут такие же права и такая же структура, как у правительства. Но он не должен называться правительством, ибо это наименование я сохранял до того времени, сколь бы отдаленным оно ни было, когда станет возможным создать правительственный орган, представляющий всю Францию. Именно в расчете на это я в своем декрете предусматривал образование в дальнейшем Консультативной ассамблеи, "которая должна максимально широко представлять общественное мнение Франции при Национальном комитете". Однако прошло много времени, прежде чем этой ассамблее суждено было увидеть свет.
Как и следовало ожидать, мое решение вызнало волнение среди небольших группировок французов, которые, претендуя на политическую роль, проявляли некоторую активность в Англии и Соединенных Штатах. Эти люди готовы были смириться с тем, чтобы де Голль действовал как солдат и обеспечивал союзникам помощь французских вооруженных сил. Но они не могли допустить, чтобы глава свободных французов взял на себя ответственность государственного порядка; отказавшись присоединиться ко мне, они оспаривали мои полномочия, а в отношении будущего Франции предпочитали положиться на иностранцев - Рузвельта, Черчилля или Сталина.
Признаюсь, что между взглядами этих людей и моими существовало непримиримое противоречие. С моей точки зрения в основе политических действий в этой национальной трагедии должна лежать простая и убедительная идея. Они же, отдаваясь во власть своим обычным пустым мечтаниям, полагали, что наша деятельность должна быть не чем иным, как кордебалетом партийных мнений и комбинаций, который разыгрывают профессиональные актеры, и что все дело сходится лишь к статьям, речам, выступлениям ораторов и распределению мест. И хотя этот режим был сметен событиями и привел Францию к катастрофе, от которой, как это могло казаться, она никогда уже не оправится, и хотя эти отъявленные политиканы были лишены своих обычных средств деятельности парламента, съездов, кабинетов министров, редакций, - они продолжали свою игру в Нью-Йорке и Лондоне, стремясь вовлечь в нее, за неимением французов, англосаксонские правительства, депутатов и журналистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Отныне наша точка зрения была установлена. "Свободной Франции" удалось внушить общественному мнению и правительствам, что она является не только бойцом за Францию, но и непреклонным защитником ее интересов. Это было достигнуто нами как раз вовремя. Ибо в начале лета 1942 создались условия для решающего перелома в ходе войны. Россия, устоявшая при первом ударе, перешла в наступление. Англия, несмотря на отправку многочисленных подкреплений на Восток, сосредоточила на своей территории значительные силы. Соединенные Штаты были готовы перебросить на Западный фронт спои свежие армии и грандиозные материальные запасы. И наконец Франция, хотя она и была разгромлена и порабощена в метрополии, а большая часть ее заморских владений пребывала в пассивности, все же была в состоянии ввести в решительный бой значительные воинские силы, ресурсы своей империи и силы движения Сопротивления. Подобно тому как при выходе на поле битвы широко развертывают боевое знамя, я весной 1942 дал имя Сражающейся Франции тому, что до тех пор звалось "Свободной Францией", и официально известил союзников об этом переименовании.
В грядущей битве решалась судьба Франции. Полем сражений должна была стать ее территория - Северная Африка или метрополия. От ее вклада в общую борьбу будет зависеть, что она получит после победы. Но ее положение в мире, ее национальное единство, целостность ее владений зависели от политики союзников. У меня не могло быть сомнений, что некоторые лица, причем довольно-таки влиятельные, хотели бы, чтобы в этот решающий час орган, руководивший борьбой Франции, находился как можно в более зависимом положении и был бы несостоятельным и чтобы Сражающаяся Франция была лишена возможности проявить самостоятельность в происходящих событиях, если ее нельзя было совсем отстранить. Но положение, завоеванное ею в мире, было теперь уже достаточно прочным, чтобы его можно было подозвать извне. Однако при этом было необходимо, чтобы наше движение было прочно изнутри, чтобы оно пользовалось поддержкой нации по мере ее пробуждения. И ведя нашу борьбу, я думал только о том, проявит ли в грядущих испытаниях Сражающаяся Франция достаточно энергии, достоинства и твердости, чтобы сохранить свою внутреннюю силу. Послушает ли меня, пойдет ли за мной обессиленный, сбитый с толку, истерзанный французский народ? Смогу ли я сплотить всю Францию?
Глава восьмая.
Сражающаяся Франция
В течение года, с лета 1941 по лето 1942, одновременно с развертыванием своей дипломатической деятельности сама Сражающаяся Франция не переставала расширяться. Если я здесь излагаю эти два направления нашей работы раздельно, то на деле оба они шли одновременно и совместно. Но с тех пор, как наше поле деятельности стало расширяться, передо мной возникла необходимость поставить во главе движения орган, соответствующий новым задачам. Один де Голль уже не мог управиться. Умножались и усложнялись стоявшие перед нами проблемы, разрешение которых требовало сопоставления различных мнений знающих и опытных людей. Потребовалась некоторая децентрализация при осуществлении решений. Наконец, поскольку в органах государственного управления всех государств обычно применяются коллегиальные методы, нам легче было бы добиться признания, если бы мы сами приняли эти методы. Декретом от 24 сентября 1941 я учредил Национальный комитет.
По правде говоря, я с самого начала не переставал думать об учреждении подобного органа. Однако я вынужден был отложить осуществление этого плана отчасти из-за того, что за последний год мне пришлось провести восемь месяцев в Африке и на Востоке, но прежде всего из-за нехватки так называемых "представительных" лиц. По возвращении в Лондон после событий в Сирии я смог уже приступить к длительной организационной работе.
К тому же если большинство из присоединившихся ко мне деятелей вначале были мало кому известны, за истекшее время некоторые из них приобрели популярность. Таким образом, у меня появилась возможность создать комитет из авторитетных лиц. Я считал, что по отношению к движению Сражающейся Франции Национальный комитет должен осуществлять руководящую роль и объединяться вокруг меня. На его заседаниях "комиссары" смогут совместно обсуждать все наши дела. Каждому из них будет поручен один из "департаментов", ведающий определенной областью нашей деятельности. Принятые решения обязательны для всех. В целом Комитет должен выполнять функции правительства. У него будут такие же права и такая же структура, как у правительства. Но он не должен называться правительством, ибо это наименование я сохранял до того времени, сколь бы отдаленным оно ни было, когда станет возможным создать правительственный орган, представляющий всю Францию. Именно в расчете на это я в своем декрете предусматривал образование в дальнейшем Консультативной ассамблеи, "которая должна максимально широко представлять общественное мнение Франции при Национальном комитете". Однако прошло много времени, прежде чем этой ассамблее суждено было увидеть свет.
Как и следовало ожидать, мое решение вызнало волнение среди небольших группировок французов, которые, претендуя на политическую роль, проявляли некоторую активность в Англии и Соединенных Штатах. Эти люди готовы были смириться с тем, чтобы де Голль действовал как солдат и обеспечивал союзникам помощь французских вооруженных сил. Но они не могли допустить, чтобы глава свободных французов взял на себя ответственность государственного порядка; отказавшись присоединиться ко мне, они оспаривали мои полномочия, а в отношении будущего Франции предпочитали положиться на иностранцев - Рузвельта, Черчилля или Сталина.
Признаюсь, что между взглядами этих людей и моими существовало непримиримое противоречие. С моей точки зрения в основе политических действий в этой национальной трагедии должна лежать простая и убедительная идея. Они же, отдаваясь во власть своим обычным пустым мечтаниям, полагали, что наша деятельность должна быть не чем иным, как кордебалетом партийных мнений и комбинаций, который разыгрывают профессиональные актеры, и что все дело сходится лишь к статьям, речам, выступлениям ораторов и распределению мест. И хотя этот режим был сметен событиями и привел Францию к катастрофе, от которой, как это могло казаться, она никогда уже не оправится, и хотя эти отъявленные политиканы были лишены своих обычных средств деятельности парламента, съездов, кабинетов министров, редакций, - они продолжали свою игру в Нью-Йорке и Лондоне, стремясь вовлечь в нее, за неимением французов, англосаксонские правительства, депутатов и журналистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231