В Египте Аминта погиб в стычке с местными жителями [Арриан, 2, 13, 2–3; Руф, 4, 1, 27–33].
Вместо того чтобы преследовать Дария, Александр решил отрезать персов от берегов Средиземного моря и от каких-либо контактов с врагами Александра в греческом мире, закрепить свою власть на вновь завоеванной территории и приступить к ее планомерному освоению. Наместником – сатрапом Келесирии – он назначил, по одним сведениям, восходящим к официальным источникам, Менона, сына Кердимма [Арриан, 2, 13, 7], а по другим, враждебным Александру, – Пармениона [Руф, 4, 1, 4]. Информация Арриана, по-видимому, более достоверна: у Руфа снова ощущается настойчивое желание выдвинуть на передний план Пармениона. Новому сатрапу пришлось усмирять волнения в Сирии, но спокойствие было установлено легко и быстро [там же, 4, 1, 5].
Сам Александр направился в Финикийское Приморье. Эта область играла в экономической, политической и культурной жизни Средиземноморья важную роль. Властитель, установивший свое господство в Финикии, получал контроль практически над всей ближневосточной торговлей: обладание финикийским флотом превращало его в хозяина восточной части Средиземноморья. В середине IV в. в Финикии намечается тенденция к сближению с эллинским миром, широко распространяются антиперсидские настроения, происходят восстания, подавленные персами с большим трудом и чудовищной жестокостью. Таким образом, Александр мог рассчитывать на мирное завоевание финикийских городов и на поддержку их правительств.
Походы Александра Македонского.
Вступление Александра в Финикию ознаменовалось сдачей г. Арвада, находившегося на прибрежном островке и владевшего частью приморской полосы на побережье [Арриан, 2, 13, 7; Руф, 4, 1, 6]. Оттуда он двинулся в Марафон и там встретился с послами Дария, доставившими ему письмо персидского царя.
Тексты писем Дария и Александра, которые приводятся в источниках, лишь в общих чертах, вероятно, соответствуют содержанию подлинников. Они, однако, дают нам возможность представить себе и предложения Дария, и реакцию на них Александра. Обстоятельства, вынудившие персидского царя обратиться к победителю, очевидны: беспокойство о матери, жене, детях, опасения за судьбу своего царства и собственную Дарий просил Александра вернуть его семью за выкуп и предлагал заключить союз; судя по некоторым указаниям, он настаивал, чтобы Александр возвратился на родину, очистив территорию Ахеменидского царства. По другим сведениям, Дарий предложил Александру часть Малой Азии до р. Галис [ср.: Арриан, 2, 14, 1–3; Руф, 4, 1, 7–9; Диодор, 17, 3, 1; Юстин, 11, 12, 1]. Такого рода предложения побежденного не могли не показаться Александру, уже видевшему себя царем Ахеменидской державы, оскорбительными и, конечно, совершенно неприемлемыми. Не исключено, что, ставя на обсуждение своих «друзей» вопрос об этом обращении, Александр постарался усилить впечатление; Диодор [17, 39, 2] утверждает, будто он представил не подлинный текст письма, а сфабрикованную им самим фальсификацию. Как бы то ни было, Александр ответил на письмо Дария категорическим отказом. Последнему предлагалось признать верховную власть Александра, явиться к его двору и занять свое место среди приближенных нового владыки; на этих условиях ему будет возвращена семья и вообще он получит все, что пожелает [Арриан, 2, 14, 4–9; Руф, 4, 1, 10–14]. Такая перспектива не устраивала Дария, еще не исчерпавшего всех возможностей бороться, и переговоры зашли в тупик.
Выступив из Марафона, Александр без труда овладел Библом [Арриан, 2, 15, 6; Руф, 4, 1, 15]. Другой важный город Южной Финикии – Сидон, где уже давно были сильны антиперсидские настроения, также раскрыл свои ворота перед Александром [Арриан, 2, 15, 6]. Царь Стратон, ставленник ахеменидской администрации, был низложен и царем поставлен Абдалоним, дальний родственник местной царской династии, до того не интересовавшийся политикой. Занятый своими повседневными делами, он даже «не слыхал звона оружия, который сотрясал всю Азию» [Руф, 4, 1, 16–26]. Не избалованный милостями судьбы человек, внезапно ставший царем, не имевший ни связей в местных аристократических кругах, ни опыта государственной деятельности, оказался наиболее приемлемым в качестве декоративной фигуры и для македонской администрации, и для промакедонски настроенной местной знати. От него можно было не ждать неожиданностей.
В Сидоне Александр устроил весьма важную политическую демонстрацию – охоту на льва. Какое значение придавалось этому в сущности мелкому эпизоду, свидетельствует тот факт, что скульптурное изображение охоты было послано в Дельфы [ср.: Плутарх, Алекс, 40]; она же была показана и на саркофаге Александра. Учитывая, что царь, поражающий копьем льва, изображен на одной из угаритских царских печатей, а также что ассирийские цари устраивали охоту на львов, носившую ритуальный характер, можно думать, что охота, организованная Александром, тоже являлась ритуальной (восходила к древнейшему комплексу испытаний физической мощи царя) и должна была подтвердить в глазах местного населения его положение верховного владыки.
Покорение Финикии шло без серьезных затруднений, однако внезапно для Александра он столкнулся с сопротивлением Тира [Арриан, 2, 15, 6 – 24, 6; Руф, 4, 2–4; Диодор, 17, 40, 2 – 46, 6; Плутарх, Алекс, 24–25; Юстин, И, 10, 10–14; Полиен, 4, 3, 3–4]. Выслав Александру необходимые дары и продовольствие, тиряне отказались допустить его в островной район города для принесения жертвы богу Мелькарту (по греческим представлениям, это был Геракл, считавшийся одним из предков Александра). В ответ на свое требование он услышал, что в материковой части города, так называемом Старом Тире, есть более древний храм Мелькарта-Геракла и македонский царь может совершить свою жертву там. К этому, по-видимому, было добавлено, что в островной Тир ни персы, ни македоняне допущены не будут.
Отказ привел Александра и неистовство. Поступок тирян означал, что они желают сохранить нейтралитет и, пользуясь удобным случаем, обеспечить себе политическую самостоятельность. Такой нейтралитет, конечно, был выгоден Дарию, однако главное заключалось в том, что Тир отказывался признать верховную власть македонского завоевателя. Не желая тратить время на длительную и трудную осаду неприступного города, Александр предпринял было еще одну попытку решить дело миром. Тиряне убили его послов, а их тела бросили в море, лишив, таким образом, погребения (для древности – неслыханное кощунство). Александр решил брать город штурмом.
Принимая решение защищаться, тирское правительство рассчитывало на островное положение города, делавшее его неприступным для сухопутных войск, на господство на море тирского флота и на отсутствие флота у Александра, на мощь оборонительных сооружении Тира, наконец, на поддержку своей североафриканской колонии – Карфагена. Ежегодно из Карфагена в Тир приезжали священные послы для принесения жертвы в местном храме Мелькарта. Такие послы находились в Тире и тогда; они уверяли власти, что Карфаген окажет Тиру возможную помощь.
В Тире началась интенсивная подготовка к обороне; в многочисленных мастерских ремесленники изготовляли оружие, в особенности приспособления для разрушения осадных механизмов (гарпагоны) и крючья, которыми, выбрасывая их из метательных орудий, захватывали корабли (вороны).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Вместо того чтобы преследовать Дария, Александр решил отрезать персов от берегов Средиземного моря и от каких-либо контактов с врагами Александра в греческом мире, закрепить свою власть на вновь завоеванной территории и приступить к ее планомерному освоению. Наместником – сатрапом Келесирии – он назначил, по одним сведениям, восходящим к официальным источникам, Менона, сына Кердимма [Арриан, 2, 13, 7], а по другим, враждебным Александру, – Пармениона [Руф, 4, 1, 4]. Информация Арриана, по-видимому, более достоверна: у Руфа снова ощущается настойчивое желание выдвинуть на передний план Пармениона. Новому сатрапу пришлось усмирять волнения в Сирии, но спокойствие было установлено легко и быстро [там же, 4, 1, 5].
Сам Александр направился в Финикийское Приморье. Эта область играла в экономической, политической и культурной жизни Средиземноморья важную роль. Властитель, установивший свое господство в Финикии, получал контроль практически над всей ближневосточной торговлей: обладание финикийским флотом превращало его в хозяина восточной части Средиземноморья. В середине IV в. в Финикии намечается тенденция к сближению с эллинским миром, широко распространяются антиперсидские настроения, происходят восстания, подавленные персами с большим трудом и чудовищной жестокостью. Таким образом, Александр мог рассчитывать на мирное завоевание финикийских городов и на поддержку их правительств.
Походы Александра Македонского.
Вступление Александра в Финикию ознаменовалось сдачей г. Арвада, находившегося на прибрежном островке и владевшего частью приморской полосы на побережье [Арриан, 2, 13, 7; Руф, 4, 1, 6]. Оттуда он двинулся в Марафон и там встретился с послами Дария, доставившими ему письмо персидского царя.
Тексты писем Дария и Александра, которые приводятся в источниках, лишь в общих чертах, вероятно, соответствуют содержанию подлинников. Они, однако, дают нам возможность представить себе и предложения Дария, и реакцию на них Александра. Обстоятельства, вынудившие персидского царя обратиться к победителю, очевидны: беспокойство о матери, жене, детях, опасения за судьбу своего царства и собственную Дарий просил Александра вернуть его семью за выкуп и предлагал заключить союз; судя по некоторым указаниям, он настаивал, чтобы Александр возвратился на родину, очистив территорию Ахеменидского царства. По другим сведениям, Дарий предложил Александру часть Малой Азии до р. Галис [ср.: Арриан, 2, 14, 1–3; Руф, 4, 1, 7–9; Диодор, 17, 3, 1; Юстин, 11, 12, 1]. Такого рода предложения побежденного не могли не показаться Александру, уже видевшему себя царем Ахеменидской державы, оскорбительными и, конечно, совершенно неприемлемыми. Не исключено, что, ставя на обсуждение своих «друзей» вопрос об этом обращении, Александр постарался усилить впечатление; Диодор [17, 39, 2] утверждает, будто он представил не подлинный текст письма, а сфабрикованную им самим фальсификацию. Как бы то ни было, Александр ответил на письмо Дария категорическим отказом. Последнему предлагалось признать верховную власть Александра, явиться к его двору и занять свое место среди приближенных нового владыки; на этих условиях ему будет возвращена семья и вообще он получит все, что пожелает [Арриан, 2, 14, 4–9; Руф, 4, 1, 10–14]. Такая перспектива не устраивала Дария, еще не исчерпавшего всех возможностей бороться, и переговоры зашли в тупик.
Выступив из Марафона, Александр без труда овладел Библом [Арриан, 2, 15, 6; Руф, 4, 1, 15]. Другой важный город Южной Финикии – Сидон, где уже давно были сильны антиперсидские настроения, также раскрыл свои ворота перед Александром [Арриан, 2, 15, 6]. Царь Стратон, ставленник ахеменидской администрации, был низложен и царем поставлен Абдалоним, дальний родственник местной царской династии, до того не интересовавшийся политикой. Занятый своими повседневными делами, он даже «не слыхал звона оружия, который сотрясал всю Азию» [Руф, 4, 1, 16–26]. Не избалованный милостями судьбы человек, внезапно ставший царем, не имевший ни связей в местных аристократических кругах, ни опыта государственной деятельности, оказался наиболее приемлемым в качестве декоративной фигуры и для македонской администрации, и для промакедонски настроенной местной знати. От него можно было не ждать неожиданностей.
В Сидоне Александр устроил весьма важную политическую демонстрацию – охоту на льва. Какое значение придавалось этому в сущности мелкому эпизоду, свидетельствует тот факт, что скульптурное изображение охоты было послано в Дельфы [ср.: Плутарх, Алекс, 40]; она же была показана и на саркофаге Александра. Учитывая, что царь, поражающий копьем льва, изображен на одной из угаритских царских печатей, а также что ассирийские цари устраивали охоту на львов, носившую ритуальный характер, можно думать, что охота, организованная Александром, тоже являлась ритуальной (восходила к древнейшему комплексу испытаний физической мощи царя) и должна была подтвердить в глазах местного населения его положение верховного владыки.
Покорение Финикии шло без серьезных затруднений, однако внезапно для Александра он столкнулся с сопротивлением Тира [Арриан, 2, 15, 6 – 24, 6; Руф, 4, 2–4; Диодор, 17, 40, 2 – 46, 6; Плутарх, Алекс, 24–25; Юстин, И, 10, 10–14; Полиен, 4, 3, 3–4]. Выслав Александру необходимые дары и продовольствие, тиряне отказались допустить его в островной район города для принесения жертвы богу Мелькарту (по греческим представлениям, это был Геракл, считавшийся одним из предков Александра). В ответ на свое требование он услышал, что в материковой части города, так называемом Старом Тире, есть более древний храм Мелькарта-Геракла и македонский царь может совершить свою жертву там. К этому, по-видимому, было добавлено, что в островной Тир ни персы, ни македоняне допущены не будут.
Отказ привел Александра и неистовство. Поступок тирян означал, что они желают сохранить нейтралитет и, пользуясь удобным случаем, обеспечить себе политическую самостоятельность. Такой нейтралитет, конечно, был выгоден Дарию, однако главное заключалось в том, что Тир отказывался признать верховную власть македонского завоевателя. Не желая тратить время на длительную и трудную осаду неприступного города, Александр предпринял было еще одну попытку решить дело миром. Тиряне убили его послов, а их тела бросили в море, лишив, таким образом, погребения (для древности – неслыханное кощунство). Александр решил брать город штурмом.
Принимая решение защищаться, тирское правительство рассчитывало на островное положение города, делавшее его неприступным для сухопутных войск, на господство на море тирского флота и на отсутствие флота у Александра, на мощь оборонительных сооружении Тира, наконец, на поддержку своей североафриканской колонии – Карфагена. Ежегодно из Карфагена в Тир приезжали священные послы для принесения жертвы в местном храме Мелькарта. Такие послы находились в Тире и тогда; они уверяли власти, что Карфаген окажет Тиру возможную помощь.
В Тире началась интенсивная подготовка к обороне; в многочисленных мастерских ремесленники изготовляли оружие, в особенности приспособления для разрушения осадных механизмов (гарпагоны) и крючья, которыми, выбрасывая их из метательных орудий, захватывали корабли (вороны).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57