Отец Маклина, сэр Дональд Маклин, был пресвитерианским адвокатом и либеральным политиком, шотландцем по происхождению, родившимся в Англии. Ко времени своей внезапной смерти в 1932 году он был президентом Совета по образованию в национальном правительстве Рамсея Макдональда. Высокие моральные принципы, что для сэра Дональда было главным в жизни, привели его к мысли направить сына в школу Грешема в Холте, что в Норфолке, чей директор Дж. И. Экклз каждому вновь прибывшему мальчику внушал значимость «правды, откровенности и чести, чистоты помыслов, слов и дел, ценности и значимости упорного и честного труда». Чтобы сохранить непорочность и ограничить сексуальное экспериментирование подростков в дневное время, карманы брюк каждого мальчика зашивались. Один из самых известных учеников школы Грешема эры правления Экклза, поэт У.Х. Оден писал в 1934 году: «Самая веская причина того, что я выступаю против фашизма, это те фашистские порядки, которые царили у нас в школе».
Реакция Маклина на эти порядки была менее выразительной. Нет убедительных оснований утверждать, что он ненавидел (или не очень сильно любил) своего отца или ту публичную школу, в которой пришлось учиться. Он выступал за школу Грешема на турнирах но регби, победил на конкурсе, который давал право поступления в кембриджский Тринити Холл-колледж, что было чуть менее престижно, чем заполучить стипендию для учебы в нем, и вышел из стен школы с абсолютно незапятнанной моральной репутацией. Однако в отличие от Филби и Берджесса он впервые серьезно познакомился с коммунистическими идеями еще в школе. Норман Джон («Джеймс») Клагман, его школьный друг, который впоследствии стал членом политического комитета Коммунистической партии Великобритании и партийным историком, утверждал, что он стал коммунистом в школе Грешема с целью досадить ее руководству. Маклин еще в школе начал вести двойной образ жизни, скрыв от отца одновременно то, что он потерял веру в Бога, и то, что его политические взгляды становились все левее и левее. Если он и не был коммунистом к 1931 году, то есть к тому времени, когда стал студентом Тринити Холла, то уж наверняка стал оным на первом курсе. С Берджессом, возможно, его познакомил его друг «Клюггерс», специалист по иностранным языкам из соседнего Тринити-колледжа. А «хищник» Берджесс, не исключено, стал, первым любовником бисексуального Маклина. Принеся освобождение Маклину от его сексуальных проблем, Берджесс стремительно продвигался вперед к своим другим завоеваниям. Позже он смеялся над тем, что «большое, рыхлое, белое, китообразное тело Маклина» могло вызывать в нем какие-то чувства. На самом деле Маклин был высок, смугл, атлетически сложен и достаточно красив для того, чтобы быть привлекательным, как и Берджесс, для обоих полов.
Берджесс также избавил Маклина и от некоторых его политических комплексов. Возможно, именно в течение того осеннего триместра 1933 года, незадолго до поездки в Рим для встречи с Блантом, Берджессу и удалось завербовать его в свою тайную группу, которой предстояло присоединиться к тайной войне Коминтерна против международного фашизма. В ноябре 1933 года Маклин дал интервью основному студенческому журналу Кембриджа «Гранта», в котором были весьма любопытные намеки на его двойной образ жизни, как в сексуальном, так и политическом плане. Маклин начал интервью с того, что заявил, что личность его тройственна. После чего по очереди выступил в каждой из этих трех ролей. Сначала в роли показного эстетствующего гомосексуалиста по имени Сесилы «Как раз влезал в свои вельветовые штаны, когда ты позвонил… Ты обязательно должен быть у меня на нашей следующей вечеринке. Будет море чудесных цветов, и все будут одеты, как в сказке…» . Затем в роли здоровяка Джека, мужика спортивного вида: «Как раз приступил к бифштексу в „Поросенке и свистке“, когда услышал твой вопль. Собралась отличная компашка, и вдобавок здесь чертовски красивые официанточки (подмигивает)». И, наконец, самое сокровенное в Маклине, ужасно серьезный студент, увлекающийся марксизмом, по имени Фред: «Чрезвычайно занят сейчас. Пытаюсь выяснить, был ли Мидлтон Мюррей (!) материалистом или всего лишь диалектиком… Дело вот в чем. Каждый должен работать. Именно поэтому я здесь.»
«Пятерка» Берджесса, как и некоторые немецкие «фюнфергруппен», которые стали для нее прообразом, не имела постоянного членского состава, и не всегда получалось так, что в ее составе было именно пять человек. Одними из первых ее членов были, возможно, Алистер Уотсон и Джеймс Клагман. Однако ни того и ни другого КГБ не приравнивало к классу таких, как Филби, Берджесс, Блант, Маклин и тот «Пятый», который был завербован в 1935 году.
Весной 1934 года Берджесс поменял тему своих исследований, и место «Буржуазной революции XVII века» заняло «Восстание сипаев». Но и на эту работу у Берджесса не хватило творческого запала вследствие того, что его все больше и больше поглощала тайная война против фашизма. В мае, вскоре после того, как Филби вернулся в Лондон и приехал в Кембридж, Берджесс из первых рук получил информацию о том, какие приключения пришлось пережить Филби при его контактах с подпольем Коминтерна в Вене. По словам Горонви Риза восхищение Берджесса Филби было «настолько велико, что трудно было понять, на каких объективных данных оно было основано». Возможно, также в мае, в одном из кафе Ист-энда состоялась первая встреча Берджесса с Арнольдом Дейчем, которого, как и Филби, он знал просто как «Отто». Берджесс написал Филби письмо, в котором проинформировал о своих успехах по вербовке. Филби, по его словам, «ответил и поздравил его». Летом 1934 года, с одобрения Дейча Берджесс посетил Германию и Россию в сопровождении оксфордского коммуниста Дерека Блейки (впоследствии погибшего во время Второй мировой войны). Поездка в Германию проходила в драматическое время. Не успели они обсудить с одним молодым немецким коммунистом возможные способы бегства в Россию, как услышали отзвуки ружейной стрельбы. Это было 30 июня 1934 года – «ночь длинных ножей», в течение которой Гитлер сводил счеты со своими соперниками по нацистской партии.
По словам одного из своих доверенных ЛПК, Берджесс за время своего визита в Москву встретился с Пятницким, заведовавшим Отделом международных связей Коминтерна, и Бухариным, бывшим председателем Коминтерна. Эта поездка еще больше убедила его в том, что он работает на Коминтерн, который вел тайную войну против международного фашизма. Но по возвращении Дейч убедил его в том, что для того чтобы вести тайную войну, ему, как Филби, необходимо уйти в подполье и порвать все видимые связи с Коммунистической партией. Берджесс справился с этим, но, на взгляд его друзей, несколько эксцентрично: он поставил Сталина в один рад с фашистскими диктаторами; определив фашизм как «предвестник будущего». Даже на тайных собраниях «Апостолов» он скрывал свои политические убеждения:
«Какую бы идею ни обсуждали, у него всегда были наготове удачная цитата, забавный анекдот, неприличное сравнение или уничижающе находчивый ответ. Если в обществе обсуждался политический вопрос, он предпочитал говорить такими метафорами, смысл которых был мало понятен. Если его прямо призывали высказать свои убеждения, он выкатывал свои яркие голубые глаза и, посмотрев на бросившего вызов своим обезоруживающе улыбающимся взглядом, начинал говорить о чем-то совершенно другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235
Реакция Маклина на эти порядки была менее выразительной. Нет убедительных оснований утверждать, что он ненавидел (или не очень сильно любил) своего отца или ту публичную школу, в которой пришлось учиться. Он выступал за школу Грешема на турнирах но регби, победил на конкурсе, который давал право поступления в кембриджский Тринити Холл-колледж, что было чуть менее престижно, чем заполучить стипендию для учебы в нем, и вышел из стен школы с абсолютно незапятнанной моральной репутацией. Однако в отличие от Филби и Берджесса он впервые серьезно познакомился с коммунистическими идеями еще в школе. Норман Джон («Джеймс») Клагман, его школьный друг, который впоследствии стал членом политического комитета Коммунистической партии Великобритании и партийным историком, утверждал, что он стал коммунистом в школе Грешема с целью досадить ее руководству. Маклин еще в школе начал вести двойной образ жизни, скрыв от отца одновременно то, что он потерял веру в Бога, и то, что его политические взгляды становились все левее и левее. Если он и не был коммунистом к 1931 году, то есть к тому времени, когда стал студентом Тринити Холла, то уж наверняка стал оным на первом курсе. С Берджессом, возможно, его познакомил его друг «Клюггерс», специалист по иностранным языкам из соседнего Тринити-колледжа. А «хищник» Берджесс, не исключено, стал, первым любовником бисексуального Маклина. Принеся освобождение Маклину от его сексуальных проблем, Берджесс стремительно продвигался вперед к своим другим завоеваниям. Позже он смеялся над тем, что «большое, рыхлое, белое, китообразное тело Маклина» могло вызывать в нем какие-то чувства. На самом деле Маклин был высок, смугл, атлетически сложен и достаточно красив для того, чтобы быть привлекательным, как и Берджесс, для обоих полов.
Берджесс также избавил Маклина и от некоторых его политических комплексов. Возможно, именно в течение того осеннего триместра 1933 года, незадолго до поездки в Рим для встречи с Блантом, Берджессу и удалось завербовать его в свою тайную группу, которой предстояло присоединиться к тайной войне Коминтерна против международного фашизма. В ноябре 1933 года Маклин дал интервью основному студенческому журналу Кембриджа «Гранта», в котором были весьма любопытные намеки на его двойной образ жизни, как в сексуальном, так и политическом плане. Маклин начал интервью с того, что заявил, что личность его тройственна. После чего по очереди выступил в каждой из этих трех ролей. Сначала в роли показного эстетствующего гомосексуалиста по имени Сесилы «Как раз влезал в свои вельветовые штаны, когда ты позвонил… Ты обязательно должен быть у меня на нашей следующей вечеринке. Будет море чудесных цветов, и все будут одеты, как в сказке…» . Затем в роли здоровяка Джека, мужика спортивного вида: «Как раз приступил к бифштексу в „Поросенке и свистке“, когда услышал твой вопль. Собралась отличная компашка, и вдобавок здесь чертовски красивые официанточки (подмигивает)». И, наконец, самое сокровенное в Маклине, ужасно серьезный студент, увлекающийся марксизмом, по имени Фред: «Чрезвычайно занят сейчас. Пытаюсь выяснить, был ли Мидлтон Мюррей (!) материалистом или всего лишь диалектиком… Дело вот в чем. Каждый должен работать. Именно поэтому я здесь.»
«Пятерка» Берджесса, как и некоторые немецкие «фюнфергруппен», которые стали для нее прообразом, не имела постоянного членского состава, и не всегда получалось так, что в ее составе было именно пять человек. Одними из первых ее членов были, возможно, Алистер Уотсон и Джеймс Клагман. Однако ни того и ни другого КГБ не приравнивало к классу таких, как Филби, Берджесс, Блант, Маклин и тот «Пятый», который был завербован в 1935 году.
Весной 1934 года Берджесс поменял тему своих исследований, и место «Буржуазной революции XVII века» заняло «Восстание сипаев». Но и на эту работу у Берджесса не хватило творческого запала вследствие того, что его все больше и больше поглощала тайная война против фашизма. В мае, вскоре после того, как Филби вернулся в Лондон и приехал в Кембридж, Берджесс из первых рук получил информацию о том, какие приключения пришлось пережить Филби при его контактах с подпольем Коминтерна в Вене. По словам Горонви Риза восхищение Берджесса Филби было «настолько велико, что трудно было понять, на каких объективных данных оно было основано». Возможно, также в мае, в одном из кафе Ист-энда состоялась первая встреча Берджесса с Арнольдом Дейчем, которого, как и Филби, он знал просто как «Отто». Берджесс написал Филби письмо, в котором проинформировал о своих успехах по вербовке. Филби, по его словам, «ответил и поздравил его». Летом 1934 года, с одобрения Дейча Берджесс посетил Германию и Россию в сопровождении оксфордского коммуниста Дерека Блейки (впоследствии погибшего во время Второй мировой войны). Поездка в Германию проходила в драматическое время. Не успели они обсудить с одним молодым немецким коммунистом возможные способы бегства в Россию, как услышали отзвуки ружейной стрельбы. Это было 30 июня 1934 года – «ночь длинных ножей», в течение которой Гитлер сводил счеты со своими соперниками по нацистской партии.
По словам одного из своих доверенных ЛПК, Берджесс за время своего визита в Москву встретился с Пятницким, заведовавшим Отделом международных связей Коминтерна, и Бухариным, бывшим председателем Коминтерна. Эта поездка еще больше убедила его в том, что он работает на Коминтерн, который вел тайную войну против международного фашизма. Но по возвращении Дейч убедил его в том, что для того чтобы вести тайную войну, ему, как Филби, необходимо уйти в подполье и порвать все видимые связи с Коммунистической партией. Берджесс справился с этим, но, на взгляд его друзей, несколько эксцентрично: он поставил Сталина в один рад с фашистскими диктаторами; определив фашизм как «предвестник будущего». Даже на тайных собраниях «Апостолов» он скрывал свои политические убеждения:
«Какую бы идею ни обсуждали, у него всегда были наготове удачная цитата, забавный анекдот, неприличное сравнение или уничижающе находчивый ответ. Если в обществе обсуждался политический вопрос, он предпочитал говорить такими метафорами, смысл которых был мало понятен. Если его прямо призывали высказать свои убеждения, он выкатывал свои яркие голубые глаза и, посмотрев на бросившего вызов своим обезоруживающе улыбающимся взглядом, начинал говорить о чем-то совершенно другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235