Погодите, милорд.
И он запел с бесподобными модуляциями, хорошо поставленным прекрасным голосом тирольскую песню, бурная мелодия которой, казалось, бросала вызов возможностям человеческого горла.
Сэр Джон наблюдал и слушал Ролана с уже нескрываемым изумлением.
И когда последняя нота замерла где-то в горной лощине, англичанин воскликнул:
— Я полагаю, — убей меня Бог! — что вы страдаете сплином!
Ролан вздрогнул и взглянул на него, как бы задавая ему вопрос.
Но видя, что сэр Джон не развивает своей мысли, он спросил:
— Почему вы так думаете?
— Ваша шумная веселость говорит о том, что на душе у вас очень тяжело.
— Да. И что же, вас удивляет это противоречие?
— Меня ничто не удивляет, все на свете имеет свою причину.
— Вы правы. Все дело в том, чтобы быть посвященным в тайну. Так вот, я вам ее открою.
— О! Я никоим образом не настаиваю.
— Для этого вы чересчур учтивы. Но признайтесь, вы хотели бы знать, что со мной?
— Хотел бы из интереса к вам.
— Вот, милорд, и разгадка: я расскажу вам то, чего до сих пор еще никому не говорил. Глядя на меня, можно подумать, что я на редкость здоровый человек, а между тем я страдаю ужасающей, мучительной аневризмой. Непрестанные спазмы, приступы слабости, обмороки, которых постыдилась бы женщина. Всю жизнь мне приходится принимать смешные предосторожности, и все-таки Лар-рей предупредил меня, что я в любой момент могу уйти из жизни, потому что пораженная артерия может разорваться у меня в груди при малейшем напряжении. Посудите сами, как это приятно, особенно для военного! Вы понимаете, что, как только я узнал об этой беде, я решил поскорее умереть, по возможности с блеском. Я стал рваться навстречу опасности. Другой, более удачливый, уже сто раз успел бы умереть. Но увы! Я словно заговорен: меня не берут ни пули, ни ядра, можно подумать, что сабли избегают меня, чтобы не затупиться. А между тем я не упускаю ни одного случая — вы же сами видели, что произошло сегодня за столом. Так вот, мы сейчас будем драться, не так ли? Я пойду на безумный риск, предоставлю все преимущества своему противнику — и все без толку: он будет стрелять в меня с пятнадцати, с десяти, с пяти шагов, чуть ли не в упор, и промахнется, или же его пистолет даст осечку. Нечего сказать, завидная перспектива — неожиданно умереть, натягивая сапоги! Но я замолкаю, вот мой противник.
И действительно, на извилистой дорожке, по которой недавно прошел Ролан и сэр Джон, над выступами скал появились три фигуры; они были видны пока еще только до пояса, но быстро вырастали по мере приближения.
— Трое! — воскликнул Ролан, пересчитав пришедших. — Почему же их трое, когда мы с вами вдвоем?
— Ах, я забыл вам сказать, — проговорил англичанин, — господин де Баржоль, в ваших и своих интересах, пригласил сюда своего приятеля, хирурга.
— А зачем? — нахмурившись, резким тоном спросил Ролан.
— Да на случай, если один из вас будет ранен: при известных обстоятельствах кровопускание может спасти жизнь человеку.
— Сэр Джон, — сказал Ролан, еле сдерживая гнев, — что это еще за нежности во время поединка! Если уж дерутся, то насмерть! До дуэли еще можно рассыпаться в любезностях, как наши с вами предки перед битвой при Фонтенуа; но как только обнажены шпаги или заряжены пистолеты, один из дуэлянтов должен заплатить своей жизнью за труды, потраченные на подготовку, и за пережитые волнения. Дайте мне честное слово, сэр Джон, что, буду ли я ранен или убит, жив или мертв, ко мне не прикоснется хирург господина де Баржоля.
— Однако, господин Ролан…
— О! Тут одно из двух. Дайте мне честное слово, милорд, или — черт побери! — я не стану драться!
Англичанин удивленно посмотрел на молодого человека: его лицо стало мертвенно-бледным, он дрожал всем телом, словно охваченный ужасом.
Не понимая, в чем дело, сэр Джон дал честное слово.
— Наконец-то! — воскликнул Ролан. — Вот один из симптомов этой прелестной болезни! Стоит мне подумать о наборе хирургических инструментов и увидеть скальпель или ланцет, как мне становится дурно. Должно быть, я сильно побледнел?
— На минуту мне показалось, что вы сейчас потеряете сознание.
Ролан расхохотался.
— Нечего сказать, славный бы приключился казус, если бы наши противники подошли и увидели, что вы даете мне нюхать соль, точно даме, подверженной обморокам. Знаете, что они подумали бы и что решили бы вы сами? Все подумали бы, что я струсил.
Между тем противники приблизились и уже могли слышать их разговор, так что сэр Джон не успел ответить Ролану.
Подойдя, все трое поклонились. Ролан с улыбкой, обнажившей превосходные зубы, ответил на поклон.
Сэр Джон наклонился к его уху.
— Вы еще немного бледны, — шепнул он, — пройдитесь-ка до источника; я приду за вами, когда будет нужно.
— Какая прекрасная мысль! — отозвался Ролан. — Мне давно хотелось полюбоваться знаменитым Воклюзским источником, Иппокреной Петрарки. Вы знаете его сонет?
Chiare, fresche e dolci aque
Ove le belle membra
Pose colei, che sola a me perdona.note 8
Возможно, что мне больше не представится случай его повидать. С какой стороны находится источник?
— Он в тридцати шагах отсюда. Идите по этой тропинке, и вы увидите его за поворотом дороги, у подножия огромной скалы, — ее вершина видна отсюда.
— Милорд, — сказал Ролан, — вы превзошли всех чичероне, с которыми я имел дело. Благодарю вас.
И, приветливо махнув рукой своему секунданту, он направился в сторону источника, напевая вполголоса прелестную вилланеллу Филиппа Депорта:
Я уехал на время, и вскоре Вы,
Розетта, пленились другим.
Но не стал предаваться я горю, —
И теперь я другою любим.
Я изменницы знать не желаю, —
Мнится, пыл в моем сердце угас…
Ну, посмотрим, пастушка младая,
Кто раскается первым из нас!note 9
Сэр Джон невольно обернулся, восхищенный переливами его голоса, столь свежего и нежного, на высоких нотах напоминавшего женский; своим методическим холодным рассудком он не мог понять эту порывистую, нервную натуру; ему было ясно лишь одно: перед ним человек совершенно необычного душевного склада.
Двое молодых людей уже поджидали его; хирург держался несколько в стороне.
В руках у сэра Джона был ящик с пистолетами; он поставил его на камень, имевший форму стола, вынул из кармана маленький ключик, который, казалось, был сработан скорее ювелиром, чем слесарем, и открыл ящик.
Пистолеты были великолепные, хотя и весьма простого устройства; они вышли из мастерских Ментона, деда того оружейника, который и в наши дни считается одним из лучших в Лондоне. Сэр Джон передал пистолеты секунданту г-на де Баржоля, чтобы он рассмотрел их. Тот стал проверять пружины, двигать гашетку взад и вперед, чтобы определить, имеется ли там двойной спуск: он оказался простым.
Господин де Баржоль мельком взглянул на пистолеты, но даже не дотронулся до них.
— Наш противник не знаком с вашими пистолетами? — спросил г-н де Валансоль.
— Он даже не видел их, — ответил англичанин, — даю вам честное слово.
— О! — воскликнул г-н де Валансоль. — Достаточно было бы простого отрицания.
Еще раз, во избежание недоразумений, проверили установленные правила поединка, потом, чтобы не тратить времени на приготовления, зарядили пистолеты, положили их в ящик и вручили хирургу. Сэр Джон спрятал ключик в карман и отправился за Роланом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
И он запел с бесподобными модуляциями, хорошо поставленным прекрасным голосом тирольскую песню, бурная мелодия которой, казалось, бросала вызов возможностям человеческого горла.
Сэр Джон наблюдал и слушал Ролана с уже нескрываемым изумлением.
И когда последняя нота замерла где-то в горной лощине, англичанин воскликнул:
— Я полагаю, — убей меня Бог! — что вы страдаете сплином!
Ролан вздрогнул и взглянул на него, как бы задавая ему вопрос.
Но видя, что сэр Джон не развивает своей мысли, он спросил:
— Почему вы так думаете?
— Ваша шумная веселость говорит о том, что на душе у вас очень тяжело.
— Да. И что же, вас удивляет это противоречие?
— Меня ничто не удивляет, все на свете имеет свою причину.
— Вы правы. Все дело в том, чтобы быть посвященным в тайну. Так вот, я вам ее открою.
— О! Я никоим образом не настаиваю.
— Для этого вы чересчур учтивы. Но признайтесь, вы хотели бы знать, что со мной?
— Хотел бы из интереса к вам.
— Вот, милорд, и разгадка: я расскажу вам то, чего до сих пор еще никому не говорил. Глядя на меня, можно подумать, что я на редкость здоровый человек, а между тем я страдаю ужасающей, мучительной аневризмой. Непрестанные спазмы, приступы слабости, обмороки, которых постыдилась бы женщина. Всю жизнь мне приходится принимать смешные предосторожности, и все-таки Лар-рей предупредил меня, что я в любой момент могу уйти из жизни, потому что пораженная артерия может разорваться у меня в груди при малейшем напряжении. Посудите сами, как это приятно, особенно для военного! Вы понимаете, что, как только я узнал об этой беде, я решил поскорее умереть, по возможности с блеском. Я стал рваться навстречу опасности. Другой, более удачливый, уже сто раз успел бы умереть. Но увы! Я словно заговорен: меня не берут ни пули, ни ядра, можно подумать, что сабли избегают меня, чтобы не затупиться. А между тем я не упускаю ни одного случая — вы же сами видели, что произошло сегодня за столом. Так вот, мы сейчас будем драться, не так ли? Я пойду на безумный риск, предоставлю все преимущества своему противнику — и все без толку: он будет стрелять в меня с пятнадцати, с десяти, с пяти шагов, чуть ли не в упор, и промахнется, или же его пистолет даст осечку. Нечего сказать, завидная перспектива — неожиданно умереть, натягивая сапоги! Но я замолкаю, вот мой противник.
И действительно, на извилистой дорожке, по которой недавно прошел Ролан и сэр Джон, над выступами скал появились три фигуры; они были видны пока еще только до пояса, но быстро вырастали по мере приближения.
— Трое! — воскликнул Ролан, пересчитав пришедших. — Почему же их трое, когда мы с вами вдвоем?
— Ах, я забыл вам сказать, — проговорил англичанин, — господин де Баржоль, в ваших и своих интересах, пригласил сюда своего приятеля, хирурга.
— А зачем? — нахмурившись, резким тоном спросил Ролан.
— Да на случай, если один из вас будет ранен: при известных обстоятельствах кровопускание может спасти жизнь человеку.
— Сэр Джон, — сказал Ролан, еле сдерживая гнев, — что это еще за нежности во время поединка! Если уж дерутся, то насмерть! До дуэли еще можно рассыпаться в любезностях, как наши с вами предки перед битвой при Фонтенуа; но как только обнажены шпаги или заряжены пистолеты, один из дуэлянтов должен заплатить своей жизнью за труды, потраченные на подготовку, и за пережитые волнения. Дайте мне честное слово, сэр Джон, что, буду ли я ранен или убит, жив или мертв, ко мне не прикоснется хирург господина де Баржоля.
— Однако, господин Ролан…
— О! Тут одно из двух. Дайте мне честное слово, милорд, или — черт побери! — я не стану драться!
Англичанин удивленно посмотрел на молодого человека: его лицо стало мертвенно-бледным, он дрожал всем телом, словно охваченный ужасом.
Не понимая, в чем дело, сэр Джон дал честное слово.
— Наконец-то! — воскликнул Ролан. — Вот один из симптомов этой прелестной болезни! Стоит мне подумать о наборе хирургических инструментов и увидеть скальпель или ланцет, как мне становится дурно. Должно быть, я сильно побледнел?
— На минуту мне показалось, что вы сейчас потеряете сознание.
Ролан расхохотался.
— Нечего сказать, славный бы приключился казус, если бы наши противники подошли и увидели, что вы даете мне нюхать соль, точно даме, подверженной обморокам. Знаете, что они подумали бы и что решили бы вы сами? Все подумали бы, что я струсил.
Между тем противники приблизились и уже могли слышать их разговор, так что сэр Джон не успел ответить Ролану.
Подойдя, все трое поклонились. Ролан с улыбкой, обнажившей превосходные зубы, ответил на поклон.
Сэр Джон наклонился к его уху.
— Вы еще немного бледны, — шепнул он, — пройдитесь-ка до источника; я приду за вами, когда будет нужно.
— Какая прекрасная мысль! — отозвался Ролан. — Мне давно хотелось полюбоваться знаменитым Воклюзским источником, Иппокреной Петрарки. Вы знаете его сонет?
Chiare, fresche e dolci aque
Ove le belle membra
Pose colei, che sola a me perdona.note 8
Возможно, что мне больше не представится случай его повидать. С какой стороны находится источник?
— Он в тридцати шагах отсюда. Идите по этой тропинке, и вы увидите его за поворотом дороги, у подножия огромной скалы, — ее вершина видна отсюда.
— Милорд, — сказал Ролан, — вы превзошли всех чичероне, с которыми я имел дело. Благодарю вас.
И, приветливо махнув рукой своему секунданту, он направился в сторону источника, напевая вполголоса прелестную вилланеллу Филиппа Депорта:
Я уехал на время, и вскоре Вы,
Розетта, пленились другим.
Но не стал предаваться я горю, —
И теперь я другою любим.
Я изменницы знать не желаю, —
Мнится, пыл в моем сердце угас…
Ну, посмотрим, пастушка младая,
Кто раскается первым из нас!note 9
Сэр Джон невольно обернулся, восхищенный переливами его голоса, столь свежего и нежного, на высоких нотах напоминавшего женский; своим методическим холодным рассудком он не мог понять эту порывистую, нервную натуру; ему было ясно лишь одно: перед ним человек совершенно необычного душевного склада.
Двое молодых людей уже поджидали его; хирург держался несколько в стороне.
В руках у сэра Джона был ящик с пистолетами; он поставил его на камень, имевший форму стола, вынул из кармана маленький ключик, который, казалось, был сработан скорее ювелиром, чем слесарем, и открыл ящик.
Пистолеты были великолепные, хотя и весьма простого устройства; они вышли из мастерских Ментона, деда того оружейника, который и в наши дни считается одним из лучших в Лондоне. Сэр Джон передал пистолеты секунданту г-на де Баржоля, чтобы он рассмотрел их. Тот стал проверять пружины, двигать гашетку взад и вперед, чтобы определить, имеется ли там двойной спуск: он оказался простым.
Господин де Баржоль мельком взглянул на пистолеты, но даже не дотронулся до них.
— Наш противник не знаком с вашими пистолетами? — спросил г-н де Валансоль.
— Он даже не видел их, — ответил англичанин, — даю вам честное слово.
— О! — воскликнул г-н де Валансоль. — Достаточно было бы простого отрицания.
Еще раз, во избежание недоразумений, проверили установленные правила поединка, потом, чтобы не тратить времени на приготовления, зарядили пистолеты, положили их в ящик и вручили хирургу. Сэр Джон спрятал ключик в карман и отправился за Роланом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181