— Но получил я письмо из собственных рук его величества.
— Если он сам дал тебе письмо, значит, его никто не видел?
— Могу поклясться, государь.
— И оно все время было при тебе?
— Оно лежало у меня в кармане, когда я потерял сознание, там же оно было, когда я очнулся.
— Ты терял сознание?
— Не по моей вине, ваше величество; удар был очень сильный.
— А что с тобою сделали, когда ты лишился чувств?
— Меня отнесли в аптеку.
— Кто именно?
— Господин Ричард.
— Что за господин Ричард? Я такого не знаю.
— Это секретарь господина Актона.
— Кто наложил тебе повязку?
— Врач из Санта Марии.
— И никто другой?
— Я видел одного только господина Ричарда, ваше величество.
Руффо подошел к королю.
— Ваше величество изволили прочесть?
— Разумеется, — ответил король. — А вы?
— Я тоже.
— И что вы скажете?
— Скажу, ваше величество, что смысл его вполне ясен. Вести, полученные императором из Рима, по-видимому, совпадают с тем, что стало известно нам. Он предлагает вашему величеству взять на себя армию генерала Шампионне, а сам займется армией Жубера.
— Верно, — подтвердил король, — и заметьте притом: он добавляет, что, как только я окажусь в Риме, он перейдет границу во главе ста сорока тысяч воинов.
— Да, это сказано вполне определенно.
— Но основная часть текста письма, — продолжал недоверчивый Фердинанд, — написана не рукою императора.
— Однако заключительное приветствие и подпись несомненно собственноручные. Быть может, император настолько убежден в преданности своего секретаря, что доверил ему и эту тайну.
Король взял письмо из рук кардинала и повертел его, разглядывая.
— Соблаговолите показать мне печать, ваше величество.
— Ну, что касается печати, тут не к чему придраться. На ней голова императора Марка Антония, я узнал ее.
— Марка Аврелия, хотели вы сказать, ваше величество.
— Марка Аврелия так Марка Аврелия, — буркнул король, — не все ли равно.
— Не совсем, ваше величество, — заметил Руффо, улыбнувшись. — Но не в этом дело. Адрес написан рукою императора, подпись — рукою императора. Следовательно, тут все, что требуется. Угодно ли вашему величеству еще кое о чем расспросить курьера?
— Нет, пусть себе отправляется на перевязку. И король повернулся к нему спиною.
«Вот они — люди, ради которых идут на смерть!» — прошептал Руффо, протягивая руку к звонку.
На звонок явился дежурный ливрейный лакей.
— Позовите двух слуг, которые привели Феррари, — велел кардинал.
— Благодарю вас, ваше преосвященство, мне уже лучше, я дойду до своей комнаты сам.
И правда, Феррари встал, поклонился королю и направился к двери; Юпитер побрел было за ним.
— Юпитер, ко мне! — крикнул король.
Пес сразу же остановился, исполняя приказание лишь наполовину, взглядом проводил Феррари до самой передней и, ворча, улегся под столом короля.
— Ну, что тебе, болван? — бросил король слуге, стоявшему у двери.
— Ваше величество, — отвечал тот, трепеща, — его превосходительство сэр Уильям Гамильтон, английский посол, просит узнать, угодно ли будет вашему величеству принять его.
— Конечно! Сам знаешь, что его я всегда принимаю. Лакей вышел.
— Мне уйти, ваше величество? — спросил кардинал.
— Нет, нет. Напротив, оставайтесь, преосвященнейший. Об аудиенции просят так торжественно, что, по-видимому, собираются сообщить нечто официальное, и мне, наверное, захочется узнать ваше мнение.
Дверь опять отворилась.
— Его превосходительство посол Англии, — доложил лакей, сам оставшись за дверью.
— Zitto! — прошептал король, указывая кардиналу на письмо и пряча его в карман.
Кардинал сделал жест, означавший: «Излишнее предупреждение, ваше величество!» Появился сэр Уильям Гамильтон. Он поклонился королю, потом кардиналу.
— Добро пожаловать, сэр Уильям, — сказал король, — я тем более рад вас видеть, что полагал, будто вы в Казерте.
— Я действительно был там, ваше величество, но королева оказала леди Гамильтон и мне честь и привезла нас в своей карете.
— Вот как? Королева вернулась?
— Да, ваше величество.
— А давно вы приехали?
— Только что. Я должен кое-что сообщить вашему величеству.
Король подмигнул Руффо.
— Секретное? — спросил он.
— Как сказать, ваше величество, — отвечал сэр Уильям.
— Касающееся войны, полагаю?
— Вот именно, ваше величество, касающееся войны.
— В таком случае можете говорить в присутствии его преосвященства; мы как раз беседовали на эту тему, когда доложили о вас.
Кардинал и сэр Уильям обменялись поклонами, чего никогда не делали, если было возможно этого избежать.
— Итак, — продолжал сэр Уильям, — его милость лорд Нельсон приехал вчера в Казерту и провел там вечер, а уезжая, оставил нам — леди Гамильтон и мне — письмо, содержание которого считаю своим долгом довести до сведения вашего величества.
— Письмо по-английски?
— Лорд Нельсон владеет только английским, но, если вашему величеству угодно, я буду иметь честь перевести его на итальянский.
— Читайте, сэр Уильям, — сказал король, — мы слушаем. И действительно, как бы подтверждая употребленное им множественное число, король сделал Руффо знак, чтобы и он слушал.
Вот текст письма, которое сэр Уильям перевел с английского на итальянский для короля, а мы переводим с английского на французский для наших читателей :
«Леди Гамильтон. Неаполь, 3 октября 1798 года.
Дорогая леди,
приверженность, которую Вы и сэр Уильям всегда проявляли по отношению к Их Сицилийским Величествам, запала мне в сердце шесть лет назад, и с тех пор, могу заявить со всей прямотой, я не упускал поводов — а они представлялись мне не единожды — выразить мою искреннюю симпатию к Королевству обеих Сицилии.
В силу этой сердечной привязанности я не могу оставаться безучастным зрителем того, что происходило и происходит в Королевстве обеих Сицилии, а также приближения бедствий, которое я, даже не будучи дипломатом, явственно ощущаю. Королевство готово рухнуть в бездну невзгод, и все по причине своей выжидательной политики — самого пагубного из всех возможных образов действия.
Едва лишь прибыв в здешние воды, то есть с мая месяца, я не замедлил убедиться, что сицилийцы, как народ верный своим властителям, питают величайшее отвращение к французам и их идеям. С тех пор как я обретаюсь в Неаполе, всё доказывает, что неаполитанский народ, от первого до последнего человека, жаждет вступить в войну с Францией, которая, как всем известно, набрала армию негодяев, чтобы разорить это королевство и уничтожить монархию.
Разве политика Франции не заключалась в том, чтобы убедить другие правительства, что они в безопасности, а затем их уничтожить? И, как я у же сказал, всем известно, что именно Неаполь они хотят подвергнуть разграблению. При таких обстоятельствах, когда к тому же Его Величество король Сицилии располагает мощной армией, которая, согласно всеобщим утверждениям, готова пройти маршем по стране, поддерживающей ее, было бы важным преимуществом не ждать, когда Вам навяжут войну на Вашей земле, а начать первыми, перенеся ее тем самым в отдаленные пределы. Исходя из всего сказанного я не могу не изумляться, почему неаполитанская армия не выступила еще месяц назад.
Я полагаю, что прибытие генерала Макка прибавит правительству решимости не терять ни минуты самого благоприятного времени, какое Провидение когда-либо ему даровало, ибо, если дожидаться, когда будет совершено нападение, вместо того чтобы самим атаковать и перенести войну за пределы страны, не надобно быть пророком, чтобы предсказать, что держава подвергнется разорению, а монархия падет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269
— Если он сам дал тебе письмо, значит, его никто не видел?
— Могу поклясться, государь.
— И оно все время было при тебе?
— Оно лежало у меня в кармане, когда я потерял сознание, там же оно было, когда я очнулся.
— Ты терял сознание?
— Не по моей вине, ваше величество; удар был очень сильный.
— А что с тобою сделали, когда ты лишился чувств?
— Меня отнесли в аптеку.
— Кто именно?
— Господин Ричард.
— Что за господин Ричард? Я такого не знаю.
— Это секретарь господина Актона.
— Кто наложил тебе повязку?
— Врач из Санта Марии.
— И никто другой?
— Я видел одного только господина Ричарда, ваше величество.
Руффо подошел к королю.
— Ваше величество изволили прочесть?
— Разумеется, — ответил король. — А вы?
— Я тоже.
— И что вы скажете?
— Скажу, ваше величество, что смысл его вполне ясен. Вести, полученные императором из Рима, по-видимому, совпадают с тем, что стало известно нам. Он предлагает вашему величеству взять на себя армию генерала Шампионне, а сам займется армией Жубера.
— Верно, — подтвердил король, — и заметьте притом: он добавляет, что, как только я окажусь в Риме, он перейдет границу во главе ста сорока тысяч воинов.
— Да, это сказано вполне определенно.
— Но основная часть текста письма, — продолжал недоверчивый Фердинанд, — написана не рукою императора.
— Однако заключительное приветствие и подпись несомненно собственноручные. Быть может, император настолько убежден в преданности своего секретаря, что доверил ему и эту тайну.
Король взял письмо из рук кардинала и повертел его, разглядывая.
— Соблаговолите показать мне печать, ваше величество.
— Ну, что касается печати, тут не к чему придраться. На ней голова императора Марка Антония, я узнал ее.
— Марка Аврелия, хотели вы сказать, ваше величество.
— Марка Аврелия так Марка Аврелия, — буркнул король, — не все ли равно.
— Не совсем, ваше величество, — заметил Руффо, улыбнувшись. — Но не в этом дело. Адрес написан рукою императора, подпись — рукою императора. Следовательно, тут все, что требуется. Угодно ли вашему величеству еще кое о чем расспросить курьера?
— Нет, пусть себе отправляется на перевязку. И король повернулся к нему спиною.
«Вот они — люди, ради которых идут на смерть!» — прошептал Руффо, протягивая руку к звонку.
На звонок явился дежурный ливрейный лакей.
— Позовите двух слуг, которые привели Феррари, — велел кардинал.
— Благодарю вас, ваше преосвященство, мне уже лучше, я дойду до своей комнаты сам.
И правда, Феррари встал, поклонился королю и направился к двери; Юпитер побрел было за ним.
— Юпитер, ко мне! — крикнул король.
Пес сразу же остановился, исполняя приказание лишь наполовину, взглядом проводил Феррари до самой передней и, ворча, улегся под столом короля.
— Ну, что тебе, болван? — бросил король слуге, стоявшему у двери.
— Ваше величество, — отвечал тот, трепеща, — его превосходительство сэр Уильям Гамильтон, английский посол, просит узнать, угодно ли будет вашему величеству принять его.
— Конечно! Сам знаешь, что его я всегда принимаю. Лакей вышел.
— Мне уйти, ваше величество? — спросил кардинал.
— Нет, нет. Напротив, оставайтесь, преосвященнейший. Об аудиенции просят так торжественно, что, по-видимому, собираются сообщить нечто официальное, и мне, наверное, захочется узнать ваше мнение.
Дверь опять отворилась.
— Его превосходительство посол Англии, — доложил лакей, сам оставшись за дверью.
— Zitto! — прошептал король, указывая кардиналу на письмо и пряча его в карман.
Кардинал сделал жест, означавший: «Излишнее предупреждение, ваше величество!» Появился сэр Уильям Гамильтон. Он поклонился королю, потом кардиналу.
— Добро пожаловать, сэр Уильям, — сказал король, — я тем более рад вас видеть, что полагал, будто вы в Казерте.
— Я действительно был там, ваше величество, но королева оказала леди Гамильтон и мне честь и привезла нас в своей карете.
— Вот как? Королева вернулась?
— Да, ваше величество.
— А давно вы приехали?
— Только что. Я должен кое-что сообщить вашему величеству.
Король подмигнул Руффо.
— Секретное? — спросил он.
— Как сказать, ваше величество, — отвечал сэр Уильям.
— Касающееся войны, полагаю?
— Вот именно, ваше величество, касающееся войны.
— В таком случае можете говорить в присутствии его преосвященства; мы как раз беседовали на эту тему, когда доложили о вас.
Кардинал и сэр Уильям обменялись поклонами, чего никогда не делали, если было возможно этого избежать.
— Итак, — продолжал сэр Уильям, — его милость лорд Нельсон приехал вчера в Казерту и провел там вечер, а уезжая, оставил нам — леди Гамильтон и мне — письмо, содержание которого считаю своим долгом довести до сведения вашего величества.
— Письмо по-английски?
— Лорд Нельсон владеет только английским, но, если вашему величеству угодно, я буду иметь честь перевести его на итальянский.
— Читайте, сэр Уильям, — сказал король, — мы слушаем. И действительно, как бы подтверждая употребленное им множественное число, король сделал Руффо знак, чтобы и он слушал.
Вот текст письма, которое сэр Уильям перевел с английского на итальянский для короля, а мы переводим с английского на французский для наших читателей :
«Леди Гамильтон. Неаполь, 3 октября 1798 года.
Дорогая леди,
приверженность, которую Вы и сэр Уильям всегда проявляли по отношению к Их Сицилийским Величествам, запала мне в сердце шесть лет назад, и с тех пор, могу заявить со всей прямотой, я не упускал поводов — а они представлялись мне не единожды — выразить мою искреннюю симпатию к Королевству обеих Сицилии.
В силу этой сердечной привязанности я не могу оставаться безучастным зрителем того, что происходило и происходит в Королевстве обеих Сицилии, а также приближения бедствий, которое я, даже не будучи дипломатом, явственно ощущаю. Королевство готово рухнуть в бездну невзгод, и все по причине своей выжидательной политики — самого пагубного из всех возможных образов действия.
Едва лишь прибыв в здешние воды, то есть с мая месяца, я не замедлил убедиться, что сицилийцы, как народ верный своим властителям, питают величайшее отвращение к французам и их идеям. С тех пор как я обретаюсь в Неаполе, всё доказывает, что неаполитанский народ, от первого до последнего человека, жаждет вступить в войну с Францией, которая, как всем известно, набрала армию негодяев, чтобы разорить это королевство и уничтожить монархию.
Разве политика Франции не заключалась в том, чтобы убедить другие правительства, что они в безопасности, а затем их уничтожить? И, как я у же сказал, всем известно, что именно Неаполь они хотят подвергнуть разграблению. При таких обстоятельствах, когда к тому же Его Величество король Сицилии располагает мощной армией, которая, согласно всеобщим утверждениям, готова пройти маршем по стране, поддерживающей ее, было бы важным преимуществом не ждать, когда Вам навяжут войну на Вашей земле, а начать первыми, перенеся ее тем самым в отдаленные пределы. Исходя из всего сказанного я не могу не изумляться, почему неаполитанская армия не выступила еще месяц назад.
Я полагаю, что прибытие генерала Макка прибавит правительству решимости не терять ни минуты самого благоприятного времени, какое Провидение когда-либо ему даровало, ибо, если дожидаться, когда будет совершено нападение, вместо того чтобы самим атаковать и перенести войну за пределы страны, не надобно быть пророком, чтобы предсказать, что держава подвергнется разорению, а монархия падет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269