Маргарита Сарфатти рассказывает о том, как он награждал «нескольких человек преклонного возраста» Звездой труда. Он начал с того, что, как и положено, обнял старика, стоявшего первым, и, переобнимав всех остальных, непринужденно беседовал с ними с таким заразительным возбуждением, «как будто они нашли в нем давно пропавшего брата». М. Маккартни, работавший в 30-е годы в Риме корреспондентом «Тайме», описывает еще два случая, когда дуче поддался охватившим его эмоциям. Первый раз, когда он услышал о смерти своего брата, о чем сообщил ему адмирал граф Констанцо Чиано, отец министра иностранных дел. Муссолини полностью потерял самообладание и безутешно рыдал на плече старого адмирала. Как сообщает Маккартни, он расчувствовался, когда ему подарили куклу на приеме, который давал президент Ассоциации иностранной прессы для аккредитованных в Риме корреспондентов из других стран. Подарок предназначался для его младшей дочери Анны-Марии, болевшей менингитом, болезнью, которая свела в могилу его мать… «На его глаза навернулись слезы, — писал присутствовавший при этом корреспондент „Дейли миррор“. — Он принял куклу и находился какое-то время в нерешительности, откашливаясь и пытаясь что-то сказать. Затем с трудом прошептал синьору Альфиери, министру по делам прессы: „Я не в состоянии говорить. Скажите что-нибудь Вы“. Дуче отошел в сторону и, повернувшись к нам спиной, выглянул из окна. Еще раз он рыдал от горя при известии о том, что его второй сын убит на фронте; когда вдова сына пришла на церемонию получения предназначавшейся для мужа золотой медали с внучкой Муссолини Мариной на руках, которая протянула к деду свои ручонки, Чиано, разделивший „волнение и боль“ своего тестя, увидел в его глазах „блеск, выдавший эмоции, которые он пытался скрыть, собрав в кулак свою железную волю“.
Дуче горячо любил своих пятерых детей. Любил играть с ними и учить их играм. В прессе регулярно появлялись его фотографии, на которых он был представлен не только как большой спортсмен, замечательный наездник и прекрасный пилот, но и как «домосед» — homo casalingo, что считалось в Италии наилучшим качеством семейного человека.
О его «донжуанских» наклонностях практически не было известно. Временами в иностранных газетах появлялись скандальные истории, но итальянская общественность на редкость мало знала о любовных увлечениях своего дуче, которые сам он старался скрывать. К примеру, одна из его ранних любовниц, неврастеничная Ида Дальзер, родившая от него умственно отсталого с физическими недостатками ребенка, в течение многих лет была для него источником беспокойства. Она устраивала дикие сцены, недовольная тем, что он бросил ее, и ее в конце концов пришлось отправить в сумасшедший дом. Начиная с 1913 года, она утверждала, что Муссолини обещал на ней жениться или уже женился и что ее не удастся купить подачками на содержание. По словам Чезаре Росси, она часто приходила в редакцию «Пополо д'Италия» в Милане. Однажды, когда с сыном на руках она кричала, чтобы Муссолини спустился к ней, если посмеет, он подошел к окну и пригрозил ей пистолетом. В другой раз она была арестована в Тренто за нарушение спокойствия, когда подожгла мебель в номере отеля «Бристоль», истерично выкрикивая, что она жена дуче. Она умерла в психиатрической лечебнице в Венеции в 1935 году, а ее сын Бенито умер в таком же заведении в Милане в 1942 году. Но обо всем этом итальянцы, за редким исключением, ничего не знали.
Однако вскоре после смерти Иды Дальзер Муссолини оказался замешанным в скандале, который невозможно было замолчать. В 1937 году в Рим прибыла французская актриса Магда Корабеф, выступавшая на сцене под именем Фонтанж, чтобы взять у дуче интервью для «Либерте». Она откровенно заявляла, что не собирается возвращаться в Париж, прежде чем не переспит с ним. «Я пробыла в Риме два месяца, — хвасталась она позднее, — и дуче имел меня двадцать раз». Подобного рода откровения, выраженные менее экстравагантно, но не ставшие оттого менее разоблачительными, появились в прессе, и Муссолини уведомил полицию и французское посольство, что присутствие мадемуазель Фонтанж в Риме более нежелательно. Она бурно реагировала на это: попыталась сначала отравиться, а затем стреляла и ранила французского посла графа де Шамбурна, который, по ее словам, «лишил ее любви одного из самых замечательных в мире людей». Когда ее арестовали, у нее в квартире были найдены более трехсот фотографий Муссолини .
Во время краткой связи с ней Муссолини успел также завести более глубокий эмоциональный роман с другой молодой женщиной, которая и много позднее возбуждала в нем неутолимое желание.
Это была Кларетта Петаччи, дочь врача и жена лейтенанта итальянских военно-воздушных сил, у которого позднее в Венгрии она получила развод. Муссолини встретил ее в 1932 году по дороге в Остию. Он сидел сзади в своем «альфа-ромео» и, проезжая мимо, оглянулся на Кларетту. Она махала ему рукой, возбужденно кричала: «Дуче! Дуче!» и была так хороша, что он велел шоферу остановиться. Он вылез из машины и пошел назад навстречу ей; позднее она рассказывала, что дрожала от возбуждения, когда он разговаривал с ней.
Она была хорошенькой девушкой с зелеными глазами, длинными стройными ногами, большими и тяжелыми грудями, которые так нравились ему в женщинах, а ее голос был обворожительным — с хрипотцой. Одета она была без вкуса, но броско, ее темные волосы туго закручены в таком же вычурном стиле. У нее была короткая верхняя губа и мелкие зубы, поэтому, когда она смеялась, то обнажала десны, пока не научилась улыбаться, лишь немного раздвигая губы. Она была щедрой, истеричной, тщеславной, крайне сентиментальной и на редкость глупой. Ее преданность Муссолини была безраздельной и трогательной. Она часто болела реальными и вымышленными болезнями. Однажды, когда у нее произошел выкидыш, она едва не умерла от перитонита, и Муссолини регулярно навещал ее, производя впечатление на родителей своей искренней озабоченностью, и даже настаивал на своем присутствии во время ее операции. Обычно она приходила к нему в Палаццо Венеция, входила через боковую дверь и поднималась на лифте в квартиру на верхнем этаже, где ее и навещал дуче, уделяя ей иногда всего несколько минут в перерыве между различными интервью.
Как все истинные «донжуаны», Муссолини был одинок. У него было немного друзей, а близких не было вовсе, и, казалось, он гордился этим. «Если бы Всевышний сказал мне: „Я твой друг“, — часто говаривал он, — я бы пошел на него с кулаками» или: «Если бы мой родной отец вернулся в этот мир, я бы ему не доверял». «Я не познал тепла истинной дружбы, — говорил он в моменты откровенности в конце жизни, — хотя и любил многих женщин. Но я имею в виду другое. Я говорю о сильных и неразрывных узах близкой дружбы между двумя мужчинами. С тех пор как умер Арнальдо, я не испытывал такого чувства».
Арнальдо умер в декабре 1931 года, и, чтобы выразить любовь к нему, он написал книгу, в которой искренне и трогательно выразил свои чувства не только по отношению к брату, но и к родителям. В отличие от своей автобиографии и эмоциональных до неловкости пассажей книги «Мой разговор с Бруно», которую он написал во время войны после гибели второго сына в авиационной катастрофе, «Жизнь Сандро и Арнальдо» содержит много исключительно красивых страниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Дуче горячо любил своих пятерых детей. Любил играть с ними и учить их играм. В прессе регулярно появлялись его фотографии, на которых он был представлен не только как большой спортсмен, замечательный наездник и прекрасный пилот, но и как «домосед» — homo casalingo, что считалось в Италии наилучшим качеством семейного человека.
О его «донжуанских» наклонностях практически не было известно. Временами в иностранных газетах появлялись скандальные истории, но итальянская общественность на редкость мало знала о любовных увлечениях своего дуче, которые сам он старался скрывать. К примеру, одна из его ранних любовниц, неврастеничная Ида Дальзер, родившая от него умственно отсталого с физическими недостатками ребенка, в течение многих лет была для него источником беспокойства. Она устраивала дикие сцены, недовольная тем, что он бросил ее, и ее в конце концов пришлось отправить в сумасшедший дом. Начиная с 1913 года, она утверждала, что Муссолини обещал на ней жениться или уже женился и что ее не удастся купить подачками на содержание. По словам Чезаре Росси, она часто приходила в редакцию «Пополо д'Италия» в Милане. Однажды, когда с сыном на руках она кричала, чтобы Муссолини спустился к ней, если посмеет, он подошел к окну и пригрозил ей пистолетом. В другой раз она была арестована в Тренто за нарушение спокойствия, когда подожгла мебель в номере отеля «Бристоль», истерично выкрикивая, что она жена дуче. Она умерла в психиатрической лечебнице в Венеции в 1935 году, а ее сын Бенито умер в таком же заведении в Милане в 1942 году. Но обо всем этом итальянцы, за редким исключением, ничего не знали.
Однако вскоре после смерти Иды Дальзер Муссолини оказался замешанным в скандале, который невозможно было замолчать. В 1937 году в Рим прибыла французская актриса Магда Корабеф, выступавшая на сцене под именем Фонтанж, чтобы взять у дуче интервью для «Либерте». Она откровенно заявляла, что не собирается возвращаться в Париж, прежде чем не переспит с ним. «Я пробыла в Риме два месяца, — хвасталась она позднее, — и дуче имел меня двадцать раз». Подобного рода откровения, выраженные менее экстравагантно, но не ставшие оттого менее разоблачительными, появились в прессе, и Муссолини уведомил полицию и французское посольство, что присутствие мадемуазель Фонтанж в Риме более нежелательно. Она бурно реагировала на это: попыталась сначала отравиться, а затем стреляла и ранила французского посла графа де Шамбурна, который, по ее словам, «лишил ее любви одного из самых замечательных в мире людей». Когда ее арестовали, у нее в квартире были найдены более трехсот фотографий Муссолини .
Во время краткой связи с ней Муссолини успел также завести более глубокий эмоциональный роман с другой молодой женщиной, которая и много позднее возбуждала в нем неутолимое желание.
Это была Кларетта Петаччи, дочь врача и жена лейтенанта итальянских военно-воздушных сил, у которого позднее в Венгрии она получила развод. Муссолини встретил ее в 1932 году по дороге в Остию. Он сидел сзади в своем «альфа-ромео» и, проезжая мимо, оглянулся на Кларетту. Она махала ему рукой, возбужденно кричала: «Дуче! Дуче!» и была так хороша, что он велел шоферу остановиться. Он вылез из машины и пошел назад навстречу ей; позднее она рассказывала, что дрожала от возбуждения, когда он разговаривал с ней.
Она была хорошенькой девушкой с зелеными глазами, длинными стройными ногами, большими и тяжелыми грудями, которые так нравились ему в женщинах, а ее голос был обворожительным — с хрипотцой. Одета она была без вкуса, но броско, ее темные волосы туго закручены в таком же вычурном стиле. У нее была короткая верхняя губа и мелкие зубы, поэтому, когда она смеялась, то обнажала десны, пока не научилась улыбаться, лишь немного раздвигая губы. Она была щедрой, истеричной, тщеславной, крайне сентиментальной и на редкость глупой. Ее преданность Муссолини была безраздельной и трогательной. Она часто болела реальными и вымышленными болезнями. Однажды, когда у нее произошел выкидыш, она едва не умерла от перитонита, и Муссолини регулярно навещал ее, производя впечатление на родителей своей искренней озабоченностью, и даже настаивал на своем присутствии во время ее операции. Обычно она приходила к нему в Палаццо Венеция, входила через боковую дверь и поднималась на лифте в квартиру на верхнем этаже, где ее и навещал дуче, уделяя ей иногда всего несколько минут в перерыве между различными интервью.
Как все истинные «донжуаны», Муссолини был одинок. У него было немного друзей, а близких не было вовсе, и, казалось, он гордился этим. «Если бы Всевышний сказал мне: „Я твой друг“, — часто говаривал он, — я бы пошел на него с кулаками» или: «Если бы мой родной отец вернулся в этот мир, я бы ему не доверял». «Я не познал тепла истинной дружбы, — говорил он в моменты откровенности в конце жизни, — хотя и любил многих женщин. Но я имею в виду другое. Я говорю о сильных и неразрывных узах близкой дружбы между двумя мужчинами. С тех пор как умер Арнальдо, я не испытывал такого чувства».
Арнальдо умер в декабре 1931 года, и, чтобы выразить любовь к нему, он написал книгу, в которой искренне и трогательно выразил свои чувства не только по отношению к брату, но и к родителям. В отличие от своей автобиографии и эмоциональных до неловкости пассажей книги «Мой разговор с Бруно», которую он написал во время войны после гибели второго сына в авиационной катастрофе, «Жизнь Сандро и Арнальдо» содержит много исключительно красивых страниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115