В темноте Шан, сопровождаемый двумя телохранителями — они же носильщики и проводники, — сел в вертолет. Они долетели почти до границы Таиланда, здесь высота гор достигала семи-восьми тысяч футов. Место, не подходящее ни для пехоты, ни для моторизованной кавалерии, — вот почему слабосильной бирманской армии удавалось удержать за собой героиновые тропы. Моральный дух игрушечного войска поддерживало то соображение, что без героиновых доходов во всей восточной части Бирмы наступил бы голод.
В темноте не видно было ни малейших признаков Монг-Кьят, обманчиво крошечной деревеньки, около которой устроил себе штаб-квартиру генерал Хун Ква. Десять лет назад, когда ЦРУ наступало доблестному воину на пятки, Хун Ква выпросил у Шана так называемую «ссуду». Урожденный китаец, как и Шан Лао, теперь он во всеуслышание объявил себя выходцем какого-то племени в Восточной Бирме. В армии Чан Кайши, правого крыла гоминьдана, Хун Ква был сначала лейтенантом, потом капитаном. После поражения в 1949 году все переменилось, оказалось, что у ЦРУ наготове и деньги, и оружие, и транспорт, и никто, за исключением отдельных слишком жадных агентов, не собирается требовать много от опиумной торговли. Гоминьдан остепенился, а вместе с ним и Хун Ква. Теперь он вместе с лаосским генералом Ванг Пао контролировал большую часть прибыли от продажи опиума американским «джи-ай» в Сайгоне.
Под рокот вертолета, в ночной темноте, Шан Лао вспоминал, каким Хун Ква был десять лет назад, когда впервые получил у него деньги. Худой остроглазый ловкач, тонкие губы плотно сжаты, идеальный подчиненный, на вкус Шана. Было и еще кое-что в выражении его лица, слегка маниакальное, говорившее миру: «Я посланец высшей воли, моя миссия такова, что мир рухнет в случае моего поражения, ну, а если я добьюсь успеха, этого никто не заметит, никто не узнает о моей победе. Почему я взвалил это на себя? Кто-нибудь ведь должен...»
Вспомнив его вид, Шан усмехнулся. Из таких убежденных людей выходили образцовые исполнители.
Когда-то эта инвестиция стоила Шану меньше, чем, к примеру, строительство автомобильного завода в Йокогаме. Но" через пять лет посеянные им в Бирме деньги вернулись урожаем в десять процентов. Наверняка Хун Ква обсчитывал его, но даже с учетом воровских десяти процентов — это приносило Шану миллионы долларов в год. Наличными.
Шан Лао переоделся в походный комбинезон вроде армейского, со множеством карманчиков, «молний» и кнопок. Усаживаясь за руль потрепанного, древнего джипа, он кивнул телохранителям, остающимся около вертолета.
Оставшийся путь он должен проделать один — ни проводников, ни телохранителей. Настоящий мастер «ручного управления», движущийся к самому сердцу потока наличных. Переключив фары на маскировочный ночной свет, Шан направил автомобиль вдоль темного следа, почти незаметного на траве. Он вдохнул влажный ночной воздух. Какой-то зверь сдох неподалеку, и падаль сообщала о своем присутствии отвратительным запахом. Неважное знамение для начала путешествия.
Звуки примитивной рок-музыки донеслись до него еще до того, как он добрался до штаб-квартиры батальона. Хун Ква говорил, что командует армией в сорок тысяч человек. На самом деле в его распоряжении было тысяч восемь, причем большая половина — мальчишки чуть старше двенадцати лет, с восторгом учившиеся управляться с автоматами, винтовками, гранатами, минометами и другим оружием.
Мальчишка-часовой шагнул в тусклый свет фар, нацелив в голову Шана «АК-47». Шан назвался. У мальчишки расширились от восторга глаза. Все знали, что в лагерь должен приехать «Великий Банкир», и встреча с ним была большим событием для игрушечного солдатика. Стараясь изо всех сил быть полезным, он вскарабкался на капот джипа, закинув за спину автомат, и завопил:
— Дорогу! Прибыл Шан Лао! Дорогу!
Штабные офицеры лениво тряслись и крутили задницами под хриплую диско-музыку. Пахло потом и спиртным. Несколько молодых парней, по большей части — лейтенантов, танцевали с приглашенными из города девушками. Они оставили своих партнерш и с обезьяньими ужимками откозыряли Шану.
В отдалении под стоваттным усилителем и огромным громкоговорителем за высоким столом сидел Хун Ква. Около него стояла бутылка с местным бренди, отвратительным, если не ядовитым пойлом. На этикетке красовались пять зведочек. Хун Ква, которому по средствам было бы купаться в «Хеннеси» или «Реми Мартин», давным-давно во всеуслышание объявил себя поклонником местного зелья, разновидности граппы, успешно используемого для заправки зажигалок.
Хун Ква с глупым видом смотрел на подходящего Шана. Его расслабленная поза говорила: это вовсе не встреча равных, нет, Придворный испрашивает разрешения приблизиться к трону.
Сидевший рядом с генералом молодой адъютант, полковник Туонг, скорчил раздраженную гримаску. Шан умышленно не устанавливал личного контакта с Туонгом, поручив это Бакстеру Чою, учившемуся вместе с ним в школе ирландских иезуитов.
Шан заметил, что за прошедший с последней встречи год Хун Ква сильно раздался в ширину. Его маленькие, близко посаженные глазки утонули в складках плоти, толстые щеки пылали нездоровым алкогольным румянцем. Облик мессии, посланца высшей силы исчез, перед ним сидел, развалившись, кусок сала с тупым взглядом.
Наглый убийца не собирался отрывать от стула свою жирную задницу, куда там! Хуже того, он поманил пальцем мальчишку-часового, стоявшего у двери с болтающимся у пояса «узи».
Перепуганный солдатик шагнул вперед и пискнул:
— Руки вверх!
Он дрожащими руками обшарил карманы Шан Лао — Шан Лао! — в поисках спрятанного оружия, потом шагнул назад.
— Приветствую тебя, Банкир, — вызывающим тоном произнес Хун Ква.
— Приветствую тебя, генерал. — Голос Шана был едва различим в грохоте рок-музыки. Он сел за стол, холодно кивнув полковнику Туонгу, и положил руки ладонями вниз на влажный, липкий стол. На близком расстоянии от Хун Ква пахло, как от жареного с чесноком кабана.
— Поговорим о Карибах, — произнес наконец Шан Лао.
— Сначала выпьем. — Хун Ква плеснул в грязный стакан немного жидкости из бутылки с пятизвездной этикеткой и придвинул его Шану.
— Спасибо, не нужно, — произнес финансист. — Расскажи мне о Карибах. Перевозки сокращены?
— Пей!
— Спасибо, я не хочу, генерал. — Голос Шана был сухим, как толченая известка.
— А я не хочу копаться в этом карибском дерьме! Они делают, что приказано, вот и все. Я не затеваю игры с покупателями, которые платят! Пей, Банкир!
Шан медленно покачал головой из стороны в сторону, подчеркнув этим жестом несоразмерность большой головы и хрупкого торса.
— Полковник?.. — тихо произнес он.
Полковник Туонг слегка шевельнулся. Отрывистый щелчок заставил всех на минуту застыть — выстрел из «смит-и-вессона» был направлен прямо в лицо Хун Ква. Сидевших позади него осыпали сине-фиолетовые брызги мозга, лучшего мозга, какой когда-либо тренировало ЦРУ. Кто-то, справившись с оцепенением, догадался выключить музыку. На реакцию собравшихся сильно повлияло выпитое — а выпито было немало, поскольку Хун Ква запрещал своим людям курить опиум, — и прежде, чем ошеломленные офицеры успели осознать, что главарь мертв, полковник Туонг лающим голосом выкрикнул несколько команд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129