— Аминь! — заключила Фаншета.
— Так, дочь моя. Но простите, графиня, время летит, и мне пора уходить. Позвольте только еще одно слово. Когда я понадоблюсь вам, я всегда буду проходить через подземелье и три раза постучу кинжалом в железную дверь; иначе ведь сейчас возбудишь подозрение, а парижане страшно любопытны и любят сплетничать. В случае особенной крайности я никогда не буду приходить раньше девяти часов вечера. Если же вам нужно будет говорить со мной, так дайте мне знать через Фаншету; это никому не покажется подозрительным. Но приходить я буду всегда подземельем. Впрочем, сегодня Фаншета, как видно, не собирается уходить?
— Да, капитан, я думаю переночевать у графини.
— Так, так, милое дитя! В этом сейчас видна доверчивость мэтра Грипнара. Честь имею кланяться, графиня, если вам ничего не угодно поручить мне.
Он встал и почтительно поклонился.
— Капитан, — с чувством сказала Жанна, — вы говорите, что любите меня, как отец, дайте мне вам сказать, что и я постараюсь любить вас, как дочь, а если верить сердцу, так это будет мне совсем не трудно.
— Ах, графиня, этими словами вы положительно осуждаете меня на смерть, заставляя не щадить жизни для вас! Больше я ничего не могу сказать.
Он отвернулся, чтобы скрыть невольно выступившую слезу.
Графиня свистнула в серебряный свисток. Почти вслед за тем портьера поднялась и явился невозмутимый, важный мэтр Ресту.
— До свидания, капитан, — промолвила Жанна, с милой улыбкой протянув ему руку.
— До свидания, графиня, — сдавленным голосом отвечал авантюрист, почтительно целуя ей руку.
— Проводите господина, — распорядилась Жанна. Капитан еще раз поклонился и вышел.
— Все равно! — прошептал он, выйдя на улицу.—Фаншета, кажется, права, я так лучше сближусь со своей дочерью. Бедное, милое, кроткое создание! Она будет счастлива, даю себе в этом клятву!
Он торопливо пошел по улице, опустив глаза и глубоко задумавшись. Сворачивая за угол, он вдруг наткнулся на двух прохожих, шедших ему навстречу.
— Да тише, болван! Что вы, ослепли что ли! — сердито вскричал один из них.
— Болван! — повторил авантюрист. — Это еще что такое, sang Dieu! Вы не знаете, с кем говорите!
— Полноте, мэтр Персеваль, — удерживал товарища другой прохожий. — Ну что за ссоры с человеком, которого вы совсем не знаете, и в такую минуту! Кончим же прежде дело, ведь вот и дом!
— Убирайтесь к черту! — грубо отрезал тот. — Да я и раздумал, меньше чем за сто тысяч ливров я вам ничего не скажу.
— О, это уж слишком! Ведь мы условились!
— Никаких условий нет, когда ничего еще не сделано. Кроме того, у меня еще остается несколько пистолей, я отыграюсь, да и я ведь дал клятву, а клятва священна, черт подери!
При имени Персеваля капитан навострил уши.
— Ого! — тихо проговорил он. — Неужели в самом деле сам Бог за нас! Ну, посмотрим, parbleu! Ничего нельзя знать наперед.
Он стал прислушиваться к разговору, который вскоре сильно заинтересовал его.
— Morbleu! — заключил авантюрист. — Нет, тут действительно сам черт вмешался!
И, Подойдя с этими словами к двум прохожим, уже собиравшимся идти дальше, он загородил им дорогу.
— Э, господа! — воскликнул он. — Это что же значит? Вы уходите, не извинившись за грубость?
— Чего еще нужно этому пьянице? — вне себя крикнул архитектор.
— Сам ты пьяница, скотина! Вынимай шпагу, или я тебе съезжу по физиономии!
С этими словами капитан выхватил шпагу и приготовился драться.
Мэтр Персеваль любил дуэли и был бурлив после выпивки, особенно когда у него в кармане свистело, а в настоящую минуту именно так и было. Он не заставил себя долго ждать. Но другой буржуа принял дело не так горячо. Бросившись между ними с распростертыми руками, он жалобным голосом запричитал:
— Полноте, господа! Ради Бога, перестаньте! Неужели из-за одного слова вы станете резаться посреди улицы!
— Оставьте нас в покое, мэтр Барбошон, черт вас возьми! — злобно закричал архитектор.
— Не деритесь, друг мой! Теперь, по крайней мере, не деритесь! Ведь это можно отложить и до завтра, ночью вы рискуете выколоть себе глаза.
— Полноте! — смеясь, заметил капитан. — Луна отлично светит.
— Может быть, — вскричал мэтр Барбошон, продолжая стоять между противниками с распростертыми руками. — Но уверяю вас, вы должны совершать свои великие подвиги только при солнце!
— Ну, ну, мэтр Барбошон, вы меня ведь не надуете! — посмеиваясь, произнес Персеваль. — Я догадываюсь, почему вы вдруг стали так заботиться обо мне. Вам бы очень хотелось, прежде чем меня убьют, узнать…
— Ну что ж! Я и не отпираюсь. Подумайте, ведь секрет стоит сто тысяч ливров, вы ведь сами сказали. Разве не жалко выпустить из рук такую сумму?
— Ладно, ладно! Убирайтесь, — насмешливо проворчал капитан. — А то…
Он слегка кольнул ему руку.
Этого было достаточно. Мэтр Барбошон отскочил, крича, как зарезанный.
— Бог свидетель, — проговорил он торжественным голосом, дрожавшим немного от страха. — Я почти жизнью жертвовал, чтобы спасти вас! Вы остаетесь глухи. Так деритесь же, жестокие люди, и черт вас возьми!
При таком неожиданном обороте фразы противники громко расхохотались, что, однако, не мешало им скрестить шпаги.
— Судьба ваша решена! — трагически продолжал мэтр Барбошон. — Но, по крайней мере, никто не скажет, что я оставался равнодушным зрителем этого братоубийства! Убивайте же друг друга. Прощайте!..
Он повернулся на каблуках и пустился бежать так, что только пятки засверкали.
Между тем дуэль шла своим порядком. К несчастью архитектора, он был сильно пьян, да и противник его очень искусен.
Капитан сразу увидел свое превосходство и воспользовался им.
Дуэль недолго продолжалась. Вскоре Персеваль почувствовал, как шпага противника по самую рукоятку вошла ему в грудь.
— Уф! — вздохнул он, и кровь хлынула у него из горла.
Он тяжело рухнул на землю. Авантюрист наклонился посмотреть. Архитектор умер. Удар ловко пришелся и положил его на месте.
— Morbleu! Вот некстати-то подвернулся бедняга! — сказал капитан, обтирая лезвие шпаги и пряча ее в ножны. — Ну, кто бы мне ни помог — Бог или сатана, а помощь очевидна. Теперь я больше не боюсь измены. Все к лучшему!
И он весело пошел дальше, насвистывая какой-то венгерский марш.
ГЛАВА VI. Читатель наконец вновь встречает графа де Сент-Ирема, который, однако, никуда не пропадал
Капитан Ватан не ошибся: в особняк епископа Люсонского вошла действительно Диана де Сент-Ирем, скрывшая на несколько часов под костюм пажа свою чудесную красоту. Выйдя из особняка, молодая женщина легко вспрыгнула на лошадь, подведенную Магомом, и они уехали скорой рысью.
Дни в ноябре коротки; несмотря на еще не позднее время, на улицах уже никого не было; в это время дурные мостовые и плохое освещение заставляли жителей рано прятаться по домам; поздними вечерами жизнь столицы сосредоточивалась исключительно в домах.
Вероятно, боясь какого-нибудь ночного нападения, Магом ехал почти рядом со своей госпожой. Диана задумалась, но думы ее были не грустного свойства, судя по улыбке беспрестанно скользившей по ее губам.
— Магом! — обратилась она наконец к слуге. — Исполнил ты мои поручения?
— Мне не посчастливилось, госпожа; несмотря на все старания, я ничего не мог узнать.
— Так ты не знаешь, кто эта женщина? — спросила она, слегка сдвинув брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118