Несмотря на свои неполные тридцать лет, его очень красивое когда-то лицо было бледно, как у мертвеца, и имело страшно изможденный вид. Большие черные глаза горели, как уголья, из-под мохнатых черных бровей.
Эти два человека тихо разговаривали между собой.
Капитан вскоре и позабыл о них. В ту минуту, как все головы подались вперед, чтобы лучше расслышать какой-то смешной ответ шута, ему показалось, что один из двоих его соседей несколько раз повторил имя графа дю Люка. Он наклонился тоже, полюбопытствовав узнать, что за отношения могли быть у графа с подобными личностями, но в ту же минуту быстро выпрямился, как уколотый, и, сверкая глазами, схватился левой рукой за карман панталон.
— Morbleu! — вскричал он. — Любезнейший, да вы, кажется, нечаянно попали в мой карман вместо своего!
— Очень может быть, — отвечал, посмеиваясь, вор, — в этой давке руками и ногами прямо-таки переплестись можно.
Говоря так, он старался освободить кисть руки из кулака капитана.
— Ну, уж извините, товарищ, — сказал наш герой, не выпуская его, — мы с вами этого так не кончим!
— Ба-а! Да ведь не съедите же вы меня, высокий господин? — очень спокойно спросил пойманный tire — laine .
— Ладно, бездельник! — воскликнул взбешенный авантюрист. — Я вот тебя проучу! Ну, поворачивайся!
И, схватив вора за шиворот, он потащил его за собой.
— Эй, вы! Давайте дорогу! — крикнул он толпе. Все поспешно повиновались.
Шут и Мондор, привыкшие к подобного рода сценам, невозмутимо продолжали свой разговор.
Капитан и его пленник дошли между тем до бронзовой лошади в сопровождении большой толпы любопытных, чуявших, что дело без драки не обойдется. Многие шли с фонарями, которые повесили на решетку, окружавшую бронзового коня; им не хотелось, чтобы противники выкололи себе глаза в темноте.
Авантюриста это даже тронуло.
— Славные люди! — прошептал он и закричал своему пленнику, чтоб тот вынимал шпагу.
Tire — laine был громадный, худой, как скелет, детина с остроконечным лицом и круглыми хитрыми серыми глазами. Вытащив длиннейшую рапиру, он стал защищаться.
— Ты по-итальянски действуешь! — заметил ему, смеясь, капитан.
— Так точно, капитан, — согласился тот. Они дрались и разговаривали.
— Ты разве знаешь меня? — полюбопытствовал авантюрист.
— Может быть.
— Так сними шляпу, чтобы я мог разглядеть твое лицо.
— Сейчас.
— Нет, сию минуту!
С этими словами капитан ожесточенно бросился вперед. Зрители ликовали. Tire — laine , однако, действовал осторожно, видя, что имеет дело с ловким противником. Ему все-таки не устоять бы, шпага капитана проткнула бы его насквозь, если бы он не поскользнулся в грязи и не упал навзничь; шпага выпала у него из рук. Капитан наступил ему коленом на грудь и кольнул горло рапирой.
— О! — невозмутимо произнес мошенник. — Капитан убивает своего солдата.
— Что? — возопил авантюрист, отдернув рапиру.
— Старый гурдонский знакомый, — спокойно продолжал тот.
Капитан сбросил ему шляпу со лба, схватил за руку и, разом подняв на ноги, внимательно стал всматриваться в него.
— Что за сила руки! Все прежний! — бормотал мошенник и радостно улыбнулся.
— Morbleu! — вскричал наконец капитан. — Да это Клер-де-Люнь или сам черт!
— Ну, ну! — сказал, потирая руки, мошенник. — Я думал, что вы меня не узнаете.
— Как? Ты еще не повешен, бездельник?
— Да нет, капитан, хотя я все сделал для этого.
— Ну, уж конечно! Ах плут! Так ты узнал меня?
— Так точно, благородный капитан.
— Так чего же ты молчал? А вам что тут надо? — прибавил он, обращаясь к окружавшим буржуа. — Проваливайте-ка!
Буржуа испуганно разбежались, и авантюристы остались вдвоем.
— Ну, отвечай же, дурень! — приказал капитан.
— Да, — блаженным голосом проговорил Клер-де-Люнь, — кулак и характер все те же. Он не изменился!
— Да я ведь жду! — крикнул капитан, сердито топнув.
— Я имел глупость принять вас за полицейского, — отвечал Клер-де-Люнь, — и попробовал вытащить у вас портмоне; но я хотел понести и наказание за свою вину, вы мне дали хороший урок.
— Да ведь я мог убить тебя, негодяй!
— Конечно, рискованно было, капитан, но я хорошо знал, что этого не случится; кроме того, радость встречи с вами совсем сбила меня с толку.
— Сама судьба нас столкнула, — мрачно произнес капитан. — Я искал тебя, ты мне нужен.
— И отлично, капитан, я перед вами! Что прикажете?
— Нет, не здесь, мне много надо сказать. Могу я на тебя положиться? По-прежнему ли ты мне предан?
— Душой и телом, капитан. Все мое горе состояло в том, что я вас потерял из виду, теперь я опять счастлив и могу, вероятно, больше услужить вам, нежели вы думаете.
— Дай Бог! Однако же, Клер-де-Люнь, ты мне сейчас сильно помешал! Я следил за двумя подозрительными молодчиками, которые стояли передо мной, теперь я их не найду, пожалуй.
— Только-то, капитан?
— Ты шутишь, а для меня это очень серьезное дело.
— Я берусь найти вам этих господ.
— Ты? Да разве ты их знаешь?
— Только их и знаю.
— А! Кто же они?
— Не знаю.
— Как их зовут?
— Тоже не знаю.
— Да ты смеешься, что ли, надо мной! Смотри, Клер-де-Люнь! Ты знаешь, я ведь не из терпеливых.
— Parbleu! Знаю, знаю, капитан, и вовсе не шучу, клянусь вам! Мне хорошо известно, где этих господ можно найти каждый вечер, в одиннадцать часов.
— А! Где же, любезный друг?
— В таверне, капитан, недалеко отсюда, на улице Прувель, там всегда собираются утонченные и tire — soie .
— Что такое?
— Tire — soie , капитан, их называют так в отличие от нас, tire — laine .
— А! Понимаю. Ты занят теперь?
— Нет, капитан, вы видели, я шлялся.
— Да, по чужим карманам.
— Что делать, привычка!
— Ну так пойдем, потолкуем.
— А далеко?
— Ко мне.
— Понимаю, да куда к вам?
— На Тиктонскую улицу, в гостиницу «Единорог».
— Знаю, хозяин мне земляк.
— Так идем?
— Нет, капитан, с вашего позволения, пойдемте лучше ко мне, это ближе.
— Куда же?
— А вот сюда, посмотрите!
Зайдя за бронзового коня, он наклонился через перила моста и как-то особенно крикнул. Такой же крик отвечал ему с воды.
— Все в порядке, можем хоть сейчас идти, капитан.
— Как же пройти?
— А вот!
Клер-де-Люнь указал ему лестницу, верхним краем упиравшуюся в перила моста.
— Это наша обычная дорога, капитан, извольте идти вперед!
Авантюрист выразительно посмотрел на него.
— Это что значит, дурень? — спросил он обычным насмешливым тоном. — Что же ты такое теперь?
— Предводитель Тунеядцев Нового моста, к вашим услугам, капитан, — отвечал он, низко поклонившись. — Не угодно ли пройти?
Авантюрист засмеялся и смело перешагнул через перила. Клер-де-Люнь последовал за ним. Оба вскоре исчезли в темноте.
На собрании гугенотов в особняке Делафорса граф дю Люк был выбран членом их депутации для объяснения с королевой-матерью. К сожалению своему, он видел, что ему придется задержаться в Париже дня на два. Однако не так вышло.
Мария Медичи отложила аудиенцию сначала на три дня, а потом прислала сказать, что по важным обстоятельствам не может принять депутатов раньше десятого августа, то есть через две недели.
Протестантам приходилось, скрепя сердце, покориться. Они понимали, что все это дело де Люиня, что им грозит страшная опасность, но предотвратить ее не могли, не зная, откуда и в какой форме ее ждать.
Граф дю Люк, помня, как инстинктивно боялась графиня всего, что сколько-нибудь касалось мрачной политики того времени, не хотел посылать второго нарочного в замок Мо-вер, чтобы не встревожить ее слишком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118