«Все… - я в ужасе отвернулся, чтобы не видеть клубка огня и дыма. - Сколько воевал, и ничего, а тут у себя на аэродроме разбился… Не нужно было его пускать на этой лайбе… Да еще с подвесным баком! А тут Евтеева как заорет: „Летит, летит!“ - Кто летит? Чего она там? - но все же посмотрел в сторону взлета. На земле горел огонь, но выше сквозь дым просматривался ваш самолет без подвесного бака, который шел с набором высоты. Подвесного бака под фюзеляжем не было…»
Тринадцатого июля полк перебазировался на аэродром с солдатским названием Окопы, в районе Шепетовки. Летать с него на старой машине не пришлось - слишком уж он был пыльным. Новая машина пришла через десять дней.
В последних числах июля мы получили задачу на сопровождение «пешек». Почти четыре сотни бомбардировщиков участвовали в этом эшелонированном ударе по скоплению танков и артиллерии в районе Золочева. Когда мы подошли к цели, все небо над нею было закрыто самолетами - бомбардировщиками и истребителями, а внизу все было закрыто дымом пожарищ, озаряемым всполохами взрывов и языками пламени. Я летел с последней группой. Завершая этот мощный бомбардировочный удар, «пешки» замкнули знаменитую «вертушку» и стали бомбить с пикирования. В сплошном дыму они выискивали уцелевшие цели, точно, не торопясь, сбрасывали бомбы. Я пикировал вместе с «Петляковыми» - внизу, на выводе, их могли подстерегать немецкие истребители. Это было маловероятно: слишком много советских самолетов над целью, гитлеровцы не любят вести бой в таких условиях. Но все же нужно быть настороже.
В одном из заходов я обратил внимание на то, что «пешки» не только бомбят, но и обстреливают цель из пулеметов. «А я что, лысый? - и я тоже открыл огонь из пушки и пулеметов. - Все не зря летал. В воздухе немцев нет, так хоть на земле поддать им!..»
На следующий день к вечеру мы перелетели ближе к линии фронта на аэродром Незнанов. Вечером, перед заходом солнца, нас привезли в деревню и разместили по домам. Меня и Яковлева привели в добротный просторный дом, огороженный прочным забором высотой не менее трех метров. В таких хоромах мы ночевали впервые, и они нас скорее насторожили, чем обрадовали. Решили, на всякий случай, спать по очереди. Всю ночь было слышно, как приходили и уходили какие-то люди, что внушало еще большие опасения.
На другой день, вернувшись с аэродрома, познакомились с хозяином. В беседе за ужином он рассказал, что в 1941 году в этих краях видел воздушные бои наших самолетов с немецкими: «Насмотрелся я, как ваш брат погибает. Мы вас, летчиков, уважаем». Эти его слова несколько успокоили нас, и мы решили отменить ночные дежурства.
- Сегодня облетаем район, - объявил Фигичев утром. - На днях должно начаться наступление. Изучайте район пока, после обеда летать будем.
А перед обедом над аэродромом в сторону Брод потянулись бомбардировщики. Группа за группой шли они на запад.
«Опять такой налет, как на Золочев?» - высказывали предположения летчики. Никогда еще им не приходилось с земли видеть таких масс бомбардировщиков. Они закрыли все небо, тяжелый гул авиационных моторов доносился отовсюду. А бомбардировщики все шли и шли… «Откуда столько?!» Летчики не знали пока, что против шестисот немецких самолетов наше командование выставило девять авиационных корпусов общей численностью до трех тысяч истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков.
Войска фронта перешли в наступление. Фронт безудержно катился на запад. Мы не успевали наносить его линию на карту. Да и была ли она, линия фронта? Только что было задание прикрывать наземные войска севернее Брод, а через час группа соседнего полка дерется в районе Подверезье - Печихвосты, другая - над Горохувом.Стоянувом… Кто там? Немцы или наши? Наверное, немцы еще пока. Возле Печихвостов немецкий аэродром. Там четверка из соседней дивизии дралась против восемнадцати «Фоккеров». Сбили четырех, но и сами потеряли одного…
- Смотрите в оба, - в который раз предупреждал Фигичев. - Немцы почти не летают, но если уж приходят, то большими группами. Держитесь вместе…
Фигичев из собственного богатого опыта знал, что вылеты вхолостую расхолаживают летчиков, и потом при встрече с противником могут быть неоправданные потери. А он и как командир и просто по-человечески жалел молодежь, всегда старался посоветовать, как нужно действовать.
Но ни одного фашистского самолета не попадалось в воздухе, хотя у других полков были встречи. Об одном из боев рассказали летчикам как о положительном примере.
Двенадцать наших истребителей под общим командованием Горегляда прикрывали под вечер 15 июля наземные войска в районе Горохув - Стоянув. Ударную четверку вел Горегляд, прикрывающую - Бобров, а группу резерва - Вильямсон.
- Горегляд! С северо-запада ко мне подходит группа бомбардировщиков, - передал с земли генерал Утин.
Встреча произошла в районе Завидува. Первая девятка «Юнкерсов» уже пикировала на цель, а за ней подходили еще три девятки. Выше их на пятьсот-тысячу метров ходили двадцать «ФВ-190».
- Атакуем! - Горегляд с ходу повел в атаку свою четверку на первую девятку «Ю-87».
«Лаптежник» успел сбросить бомбы и выходил из пикирования. Длинною очередью он все же достал его. Леонид Иванович проводил взглядом пылающий самолет и боевым разворотом пошел на сближение с другим бомбардировщиком, который только входил в пикирование. «Этот-то еще с бомбой», - подумал Горегляд, открывая огонь. Хоть и с бомбой, «лаптежник» загорелся так же хорошо, как и первый.
Горегляд проводил взглядом падающий «Юнкерс», посмотрел вправо вверх - там атаковала «лаптежников» вторая пара его четверки. Капитан Румм подходил к «Юнкерсу», видно, уже прицеливался и готовился открыть огонь. Но сверху свалилась пара «ФВ-190» и зашла ему в хвост. «Фоккеры» не сумели помешать первым атакам советских истребителей и только сейчас вступили в бой.
- Румм, «Фоккеры» в хвосте! - закричал Горегляд и бросился вверх наперерез фашистам.
Румм, предупрежденный командиром, сманеврировал, и «Фоккер» не смог открыть огонь. Теперь поздно. Он в прицеле у Горегляда. Струя огня протянулась от носа истребителя к брюху «Фоккера», который качнулся с крыла на крыло, опустил нос и глубокой спиралью врезался в землю. Правда, конца его пути Леонид Иванович не видел, его отвлек голос ведомого, лейтенанта Веретенникова:
- Горегляд! «Лапоть» в хвосте!
Он оглянулся. «Ю-87» разворачивался ему в хвост, брал упреждение. Вот-вот он откроет огонь. Но и Веретенников не дремал. Резко развернувшись, он открыл заградительный огонь. «Юнкерс» сам напоролся на очередь, окутался дымом, провалился вниз…
Одновременно с четверкой Горегляда вступила в бой и группа прикрытия. Она атаковала вторую девятку, заставила «лаптежников» сбросить бомбы неприцельно, а два бомбардировщика тут и окончили свой путь.
Но возле бомбардировщиков осталась четверка «ФВ-190». Остальных «Фоккеров» и подошедшую шестерку «худых» связала боем и увлекла на высоту группа Вильямсона. Пара «ястребков» из прикрывающей четверки вступила в бой с четырьмя «Фоккерами» возле бомбардировщиков, и Иван Михалин сбил одного из них.
Всего группа Горегляда сбила шесть «Юнкерсов», два «Фоккера» и без потерь вернулась на свой аэродром…
Такие же бои приходилось вести и другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Тринадцатого июля полк перебазировался на аэродром с солдатским названием Окопы, в районе Шепетовки. Летать с него на старой машине не пришлось - слишком уж он был пыльным. Новая машина пришла через десять дней.
В последних числах июля мы получили задачу на сопровождение «пешек». Почти четыре сотни бомбардировщиков участвовали в этом эшелонированном ударе по скоплению танков и артиллерии в районе Золочева. Когда мы подошли к цели, все небо над нею было закрыто самолетами - бомбардировщиками и истребителями, а внизу все было закрыто дымом пожарищ, озаряемым всполохами взрывов и языками пламени. Я летел с последней группой. Завершая этот мощный бомбардировочный удар, «пешки» замкнули знаменитую «вертушку» и стали бомбить с пикирования. В сплошном дыму они выискивали уцелевшие цели, точно, не торопясь, сбрасывали бомбы. Я пикировал вместе с «Петляковыми» - внизу, на выводе, их могли подстерегать немецкие истребители. Это было маловероятно: слишком много советских самолетов над целью, гитлеровцы не любят вести бой в таких условиях. Но все же нужно быть настороже.
В одном из заходов я обратил внимание на то, что «пешки» не только бомбят, но и обстреливают цель из пулеметов. «А я что, лысый? - и я тоже открыл огонь из пушки и пулеметов. - Все не зря летал. В воздухе немцев нет, так хоть на земле поддать им!..»
На следующий день к вечеру мы перелетели ближе к линии фронта на аэродром Незнанов. Вечером, перед заходом солнца, нас привезли в деревню и разместили по домам. Меня и Яковлева привели в добротный просторный дом, огороженный прочным забором высотой не менее трех метров. В таких хоромах мы ночевали впервые, и они нас скорее насторожили, чем обрадовали. Решили, на всякий случай, спать по очереди. Всю ночь было слышно, как приходили и уходили какие-то люди, что внушало еще большие опасения.
На другой день, вернувшись с аэродрома, познакомились с хозяином. В беседе за ужином он рассказал, что в 1941 году в этих краях видел воздушные бои наших самолетов с немецкими: «Насмотрелся я, как ваш брат погибает. Мы вас, летчиков, уважаем». Эти его слова несколько успокоили нас, и мы решили отменить ночные дежурства.
- Сегодня облетаем район, - объявил Фигичев утром. - На днях должно начаться наступление. Изучайте район пока, после обеда летать будем.
А перед обедом над аэродромом в сторону Брод потянулись бомбардировщики. Группа за группой шли они на запад.
«Опять такой налет, как на Золочев?» - высказывали предположения летчики. Никогда еще им не приходилось с земли видеть таких масс бомбардировщиков. Они закрыли все небо, тяжелый гул авиационных моторов доносился отовсюду. А бомбардировщики все шли и шли… «Откуда столько?!» Летчики не знали пока, что против шестисот немецких самолетов наше командование выставило девять авиационных корпусов общей численностью до трех тысяч истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков.
Войска фронта перешли в наступление. Фронт безудержно катился на запад. Мы не успевали наносить его линию на карту. Да и была ли она, линия фронта? Только что было задание прикрывать наземные войска севернее Брод, а через час группа соседнего полка дерется в районе Подверезье - Печихвосты, другая - над Горохувом.Стоянувом… Кто там? Немцы или наши? Наверное, немцы еще пока. Возле Печихвостов немецкий аэродром. Там четверка из соседней дивизии дралась против восемнадцати «Фоккеров». Сбили четырех, но и сами потеряли одного…
- Смотрите в оба, - в который раз предупреждал Фигичев. - Немцы почти не летают, но если уж приходят, то большими группами. Держитесь вместе…
Фигичев из собственного богатого опыта знал, что вылеты вхолостую расхолаживают летчиков, и потом при встрече с противником могут быть неоправданные потери. А он и как командир и просто по-человечески жалел молодежь, всегда старался посоветовать, как нужно действовать.
Но ни одного фашистского самолета не попадалось в воздухе, хотя у других полков были встречи. Об одном из боев рассказали летчикам как о положительном примере.
Двенадцать наших истребителей под общим командованием Горегляда прикрывали под вечер 15 июля наземные войска в районе Горохув - Стоянув. Ударную четверку вел Горегляд, прикрывающую - Бобров, а группу резерва - Вильямсон.
- Горегляд! С северо-запада ко мне подходит группа бомбардировщиков, - передал с земли генерал Утин.
Встреча произошла в районе Завидува. Первая девятка «Юнкерсов» уже пикировала на цель, а за ней подходили еще три девятки. Выше их на пятьсот-тысячу метров ходили двадцать «ФВ-190».
- Атакуем! - Горегляд с ходу повел в атаку свою четверку на первую девятку «Ю-87».
«Лаптежник» успел сбросить бомбы и выходил из пикирования. Длинною очередью он все же достал его. Леонид Иванович проводил взглядом пылающий самолет и боевым разворотом пошел на сближение с другим бомбардировщиком, который только входил в пикирование. «Этот-то еще с бомбой», - подумал Горегляд, открывая огонь. Хоть и с бомбой, «лаптежник» загорелся так же хорошо, как и первый.
Горегляд проводил взглядом падающий «Юнкерс», посмотрел вправо вверх - там атаковала «лаптежников» вторая пара его четверки. Капитан Румм подходил к «Юнкерсу», видно, уже прицеливался и готовился открыть огонь. Но сверху свалилась пара «ФВ-190» и зашла ему в хвост. «Фоккеры» не сумели помешать первым атакам советских истребителей и только сейчас вступили в бой.
- Румм, «Фоккеры» в хвосте! - закричал Горегляд и бросился вверх наперерез фашистам.
Румм, предупрежденный командиром, сманеврировал, и «Фоккер» не смог открыть огонь. Теперь поздно. Он в прицеле у Горегляда. Струя огня протянулась от носа истребителя к брюху «Фоккера», который качнулся с крыла на крыло, опустил нос и глубокой спиралью врезался в землю. Правда, конца его пути Леонид Иванович не видел, его отвлек голос ведомого, лейтенанта Веретенникова:
- Горегляд! «Лапоть» в хвосте!
Он оглянулся. «Ю-87» разворачивался ему в хвост, брал упреждение. Вот-вот он откроет огонь. Но и Веретенников не дремал. Резко развернувшись, он открыл заградительный огонь. «Юнкерс» сам напоролся на очередь, окутался дымом, провалился вниз…
Одновременно с четверкой Горегляда вступила в бой и группа прикрытия. Она атаковала вторую девятку, заставила «лаптежников» сбросить бомбы неприцельно, а два бомбардировщика тут и окончили свой путь.
Но возле бомбардировщиков осталась четверка «ФВ-190». Остальных «Фоккеров» и подошедшую шестерку «худых» связала боем и увлекла на высоту группа Вильямсона. Пара «ястребков» из прикрывающей четверки вступила в бой с четырьмя «Фоккерами» возле бомбардировщиков, и Иван Михалин сбил одного из них.
Всего группа Горегляда сбила шесть «Юнкерсов», два «Фоккера» и без потерь вернулась на свой аэродром…
Такие же бои приходилось вести и другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55