) - и - вот она, бетонка! - можно убирать газ…
Самолеты неожиданно вырываются из сплошного месива влажного воздуха, мокрого снега и тумана, выравниваются, проносятся немного над землей и приземляются возле командного пункта, в самом начале бетонки. Один, второй, третий, четвертый. Все… Самолеты целы и через каких-нибудь полчаса будут готовы к новому боевому вылету…
Коротки минуты отдыха у летчиков в дни напряженной боевой работы. Не успели мы пообедать, как в будочку вошел командир полка Фигичев. Он недавно заменил Боброва, переведенного в соседнюю дивизию. При виде Фигичева я всегда вспоминал первый день его командования полком. Сам Фигичев, собственно, был ни при чем. Он только зачитал приказы о награждениях летного и технического состава орденами и медалями, об объявлении благодарности ко Дню Красной Армии. У Виктора к ордену Красной Звезды прибавился орден Красного Знамени, я получил Красную Звезду…
Строй распустили. К летчикам первой эскадрильи подошел с поздравлениями Гулаев.
- Ну, славный, отважный Пупок, нужно по такому поводу салют дать! - Гулаев намекнул на то, что к медали «За отвагу», которой Миша Лусто был награжден раньше, теперь прибавился орден Славы третьей степени. - На, ракетницу! Осторожно, она заряжена, - он протянул Мише трофейную ракетницу с большой неудобной ручкой, оставив себе нашу, отечественную.
Они забрались на крышу командного пункта и по команде «три» выстрелили. Свист падающей бомбы прорезал воздух - это летела трофейная звуковая сигнальная ракета. Свист замер вверху, и тут же раздалось «у-вах!» - разорвалась вторая сигнальная ракета. Эти ракеты не были новинкой для летчиков. Однако эффект на этот раз был неожиданным. Выстрелив, Лусто не удержался на ногах, свалился на глазах у всего полка. Слишком уж велика для маленького Миши оказалась отдача у трофейной ракетницы… А Гулаев потом признался, что нарочно загнул края гильзы и этим еще больше увеличил отдачу…
Я улыбнулся, вспомнив этот эпизод, и снова посмотрел на Фигичева. Что он скажет?
- Ребята, не хотелось мне поднимать вас сегодня после такой посадки, но ничего не поделаешь… Нужно…
У фашистов на этом участке не было достаточного количества наземных войск. Наличные силы не могли ликвидировать плацдарм и сбросить советских солдат в Днестр. А плацдарм - это путь к государственной границе, к Румынии. Его нужно ликвидировать во что бы то ни стало. Ждать подхода подкреплений? Слишком долго. Плацдарм укрепится, расширится. Нужно действовать немедленно. И немецкое командование основную задачу по ликвидации плацдарма возложило на авиацию. По нескольку раз в день над небольшим участком на правом берегу Днестра напротив Ямполя и над переправой появлялись большие группы фашистских самолетов.
Тяжелая задача выпала на долю наших истребителей. «Нужно…» Летчики это знали.
- Эх, остров Любви подвел! Сидели бы сейчас где-нибудь в поле и покуривали, - пошутил кто-то.
- Ладно, хватит, здеся! - перебил Архипенко. - Когда вылетать? - спросил он у Фигичева.
- Через двадцать минут…
И на этот раз истребителям с ходу пришлось вступить в бой. Правда, над плацдармом кружилась только одна «рама».
Вся четверка атаковала фашистского корректировщика. И в этом, пожалуй, была ошибка: гитлеровцы издали увидели атакующих и.используя прекрасные маневренные качества своего самолета, стали уходить на юг. Атаки следовали одна за другой, не принося успеха. А тут и с пункта наведения передали команду возвращаться назад: нельзя оставлять без прикрытия плацдарм и переправу.
Фашисту все же не удалось уйти. Зная, что он значительно углубился на свою территорию и советские истребители не могут его долго преследовать, он решил сразу оторваться пикированием. Вот тут-то и поймал его в прицел Миша Лусто. Еще одна длинная очередь, и «рама» вспыхнула, накренилась, да так и врезалась в землю.
Истребители вернулись к плацдарму.
- Архипенко! С юга подходят двенадцать «костылей». - «Костылями» летчики прозвали легкий немецкий пикирующий бомбардировщик «ХШ-126» - биплан с очень высоким килем.
- Вас понял! - отозвался Архипенко на сообщение Горегляда.
- Разворот влево на девяносто, орелики! - и четверка, по команде Архипенко, резко развернулась на девяносто градусов влево, на плацдарм, чтобы встретить вражеские самолеты на подходе к плацдарму. Тихоходных «костылей» истребители встретили на подходе к плацдарму. То, что произошло дальше, боем назвать было нельзя. «Костылей» атаковали сзади, и с первой атаки два из них загорелись и стали падать. Перкалевая обшивка фюзеляжей и крыльев «костылей» моментально сгорела, и на землю упали только «скелеты» от бывших легких бомбардировщиков. Остальные десять «костылей».бросились врассыпную и, пользуясь своей малой скоростью и отличной маневренностью, уходили от огня истребителей и оказывались в довольно густой легкой кучевой облачности. Оттуда и сбрасывали бомбы в божий свет как в копеечку.
Время прикрытия истекло, и мы получили разрешение идти на аэродром.
Днестр остался позади. Я посматривал на бензиномеры, прикидывая, хватит ли горючего. Результаты получались не вполне удовлетворительные. «А что, если снова заход от острова Любви? - невольно думал каждый. - Тогда наверняка придется садиться на пузо…» Но…
- Десятка! Возвращайтесь ко мне! С юга подходит большая группа бомбардировщиков! - раздался в наушниках голос Горегляда.
- Я Десятка, вас понял. Разворот влево на сто восемьдесят!
Снова под крылом мелькнула блестящая извилистая лента Днестра, впереди раскрывались холмистые дали Бессарабии. А навстречу, как тяжелое облако, приближались бомбардировщики. В одной группе шли сразу восемьдесят «лаптежников». В плотном строю, как связанные, они направлялись прямо к переправе.
Восемьдесят самолетов против четырех!
Соотношение сил весьма неравное. Однако немцы не пошли на пролом. Еще до встречи «Юнкерсы» перестроились в три оборонительных круга, взаимно прикрывая друг друга.
Нелегко подойти и к одной такой оборонительной «карусели». Сзади встречают пулеметы стрелков, спереди - пушки и пулеметы летчиков.
А тут сразу три «карусели». И все они касаются друг друга, вращаются навстречу одна другой…
Истребителей сопровождения не было. Видимо, их командование знало, что мы долго были над линией фронта, израсходовали горючее и боеприпасы, и теперь не рассчитывало на встречу в воздухе. Ведь следующая группа должна подойти еще не скоро.
Отсутствие фашистских истребителей облегчило задачу. Каждый из четырех летчиков мог действовать самостоятельно, не заботясь о прикрытии напарника от истребителей. Это было опасно, но другого выхода не было: гитлеровские «карусели» все время смещались в сторону плацдарма, переправы. Немцы еще надеялись прорваться туда, уничтожить эту тоненькую артерию жизни…
Нужно было рисковать. И Архипенко подал команду:
- Атаковать всем самостоятельно!
«Как же к ним подойти? - подумал я. - Снизу, на большой скорости? Сразу вплотную к „лаптю“, тогда по мне стрелять не смогут!»
Решение принято. Менять его нельзя. Это не на земле. Таков уж закон авиации. Правильный закон. Он спас не одну тысячу жизней летчиков. Основан он на таких положениях: первое решение всегда правильное, так как оно основано на всем предшествующем опыте и принимается мгновенно, почти помимо сознания летчика;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Самолеты неожиданно вырываются из сплошного месива влажного воздуха, мокрого снега и тумана, выравниваются, проносятся немного над землей и приземляются возле командного пункта, в самом начале бетонки. Один, второй, третий, четвертый. Все… Самолеты целы и через каких-нибудь полчаса будут готовы к новому боевому вылету…
Коротки минуты отдыха у летчиков в дни напряженной боевой работы. Не успели мы пообедать, как в будочку вошел командир полка Фигичев. Он недавно заменил Боброва, переведенного в соседнюю дивизию. При виде Фигичева я всегда вспоминал первый день его командования полком. Сам Фигичев, собственно, был ни при чем. Он только зачитал приказы о награждениях летного и технического состава орденами и медалями, об объявлении благодарности ко Дню Красной Армии. У Виктора к ордену Красной Звезды прибавился орден Красного Знамени, я получил Красную Звезду…
Строй распустили. К летчикам первой эскадрильи подошел с поздравлениями Гулаев.
- Ну, славный, отважный Пупок, нужно по такому поводу салют дать! - Гулаев намекнул на то, что к медали «За отвагу», которой Миша Лусто был награжден раньше, теперь прибавился орден Славы третьей степени. - На, ракетницу! Осторожно, она заряжена, - он протянул Мише трофейную ракетницу с большой неудобной ручкой, оставив себе нашу, отечественную.
Они забрались на крышу командного пункта и по команде «три» выстрелили. Свист падающей бомбы прорезал воздух - это летела трофейная звуковая сигнальная ракета. Свист замер вверху, и тут же раздалось «у-вах!» - разорвалась вторая сигнальная ракета. Эти ракеты не были новинкой для летчиков. Однако эффект на этот раз был неожиданным. Выстрелив, Лусто не удержался на ногах, свалился на глазах у всего полка. Слишком уж велика для маленького Миши оказалась отдача у трофейной ракетницы… А Гулаев потом признался, что нарочно загнул края гильзы и этим еще больше увеличил отдачу…
Я улыбнулся, вспомнив этот эпизод, и снова посмотрел на Фигичева. Что он скажет?
- Ребята, не хотелось мне поднимать вас сегодня после такой посадки, но ничего не поделаешь… Нужно…
У фашистов на этом участке не было достаточного количества наземных войск. Наличные силы не могли ликвидировать плацдарм и сбросить советских солдат в Днестр. А плацдарм - это путь к государственной границе, к Румынии. Его нужно ликвидировать во что бы то ни стало. Ждать подхода подкреплений? Слишком долго. Плацдарм укрепится, расширится. Нужно действовать немедленно. И немецкое командование основную задачу по ликвидации плацдарма возложило на авиацию. По нескольку раз в день над небольшим участком на правом берегу Днестра напротив Ямполя и над переправой появлялись большие группы фашистских самолетов.
Тяжелая задача выпала на долю наших истребителей. «Нужно…» Летчики это знали.
- Эх, остров Любви подвел! Сидели бы сейчас где-нибудь в поле и покуривали, - пошутил кто-то.
- Ладно, хватит, здеся! - перебил Архипенко. - Когда вылетать? - спросил он у Фигичева.
- Через двадцать минут…
И на этот раз истребителям с ходу пришлось вступить в бой. Правда, над плацдармом кружилась только одна «рама».
Вся четверка атаковала фашистского корректировщика. И в этом, пожалуй, была ошибка: гитлеровцы издали увидели атакующих и.используя прекрасные маневренные качества своего самолета, стали уходить на юг. Атаки следовали одна за другой, не принося успеха. А тут и с пункта наведения передали команду возвращаться назад: нельзя оставлять без прикрытия плацдарм и переправу.
Фашисту все же не удалось уйти. Зная, что он значительно углубился на свою территорию и советские истребители не могут его долго преследовать, он решил сразу оторваться пикированием. Вот тут-то и поймал его в прицел Миша Лусто. Еще одна длинная очередь, и «рама» вспыхнула, накренилась, да так и врезалась в землю.
Истребители вернулись к плацдарму.
- Архипенко! С юга подходят двенадцать «костылей». - «Костылями» летчики прозвали легкий немецкий пикирующий бомбардировщик «ХШ-126» - биплан с очень высоким килем.
- Вас понял! - отозвался Архипенко на сообщение Горегляда.
- Разворот влево на девяносто, орелики! - и четверка, по команде Архипенко, резко развернулась на девяносто градусов влево, на плацдарм, чтобы встретить вражеские самолеты на подходе к плацдарму. Тихоходных «костылей» истребители встретили на подходе к плацдарму. То, что произошло дальше, боем назвать было нельзя. «Костылей» атаковали сзади, и с первой атаки два из них загорелись и стали падать. Перкалевая обшивка фюзеляжей и крыльев «костылей» моментально сгорела, и на землю упали только «скелеты» от бывших легких бомбардировщиков. Остальные десять «костылей».бросились врассыпную и, пользуясь своей малой скоростью и отличной маневренностью, уходили от огня истребителей и оказывались в довольно густой легкой кучевой облачности. Оттуда и сбрасывали бомбы в божий свет как в копеечку.
Время прикрытия истекло, и мы получили разрешение идти на аэродром.
Днестр остался позади. Я посматривал на бензиномеры, прикидывая, хватит ли горючего. Результаты получались не вполне удовлетворительные. «А что, если снова заход от острова Любви? - невольно думал каждый. - Тогда наверняка придется садиться на пузо…» Но…
- Десятка! Возвращайтесь ко мне! С юга подходит большая группа бомбардировщиков! - раздался в наушниках голос Горегляда.
- Я Десятка, вас понял. Разворот влево на сто восемьдесят!
Снова под крылом мелькнула блестящая извилистая лента Днестра, впереди раскрывались холмистые дали Бессарабии. А навстречу, как тяжелое облако, приближались бомбардировщики. В одной группе шли сразу восемьдесят «лаптежников». В плотном строю, как связанные, они направлялись прямо к переправе.
Восемьдесят самолетов против четырех!
Соотношение сил весьма неравное. Однако немцы не пошли на пролом. Еще до встречи «Юнкерсы» перестроились в три оборонительных круга, взаимно прикрывая друг друга.
Нелегко подойти и к одной такой оборонительной «карусели». Сзади встречают пулеметы стрелков, спереди - пушки и пулеметы летчиков.
А тут сразу три «карусели». И все они касаются друг друга, вращаются навстречу одна другой…
Истребителей сопровождения не было. Видимо, их командование знало, что мы долго были над линией фронта, израсходовали горючее и боеприпасы, и теперь не рассчитывало на встречу в воздухе. Ведь следующая группа должна подойти еще не скоро.
Отсутствие фашистских истребителей облегчило задачу. Каждый из четырех летчиков мог действовать самостоятельно, не заботясь о прикрытии напарника от истребителей. Это было опасно, но другого выхода не было: гитлеровские «карусели» все время смещались в сторону плацдарма, переправы. Немцы еще надеялись прорваться туда, уничтожить эту тоненькую артерию жизни…
Нужно было рисковать. И Архипенко подал команду:
- Атаковать всем самостоятельно!
«Как же к ним подойти? - подумал я. - Снизу, на большой скорости? Сразу вплотную к „лаптю“, тогда по мне стрелять не смогут!»
Решение принято. Менять его нельзя. Это не на земле. Таков уж закон авиации. Правильный закон. Он спас не одну тысячу жизней летчиков. Основан он на таких положениях: первое решение всегда правильное, так как оно основано на всем предшествующем опыте и принимается мгновенно, почти помимо сознания летчика;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55