По радио и телевидению звучали заявления ГКЧП:
"Горбачев болен, временно исполнение его обязанностей возложено на
вице-президента Янаева".
Ельцин издал свои Указы, обратился к гражданам России, назвал
действия ГКЧП переворотом.
Что ж, для России заговоры и перевороты не внове. За тысячелетнюю
историю их было достаточно. Только за последние триста лет насчитывается
десятка полтора. Тут и заговоры бояр Милославских против юного Петра 1, и
гвардейцев, возведших на престол Елизавету Петровну, восстание декабристов
и убийство Александра II народовольцами, мятежи Корнилова против
Временного правительства, левых эсеров против большевиков и, наконец,
заговор группы Маленкова, Молотова, Кагановича, а потом и Брежнева с целью
свержения Хрущева.
Дождалось "своего" заговора и нынешнее поколение. Путч продлился три
дня и открыл, как писали газеты, новую эпоху. Пожалуй, это действительно
так - редкий заговор в истории Отечества имел столь громкие последствия.
Рухнул Союз, запретили коммунистическую партию, сократили и реорганизовали
армию и КГБ...
Именно армия и КГБ - главные действующие лица переворота. Его станут
называть по-разному - и государственным, и кремлевским, и опереточным. И
все-таки окончательно он утвердился, как военный.
Отчего, например, не вице-президентский? Ведь во главе стоял законный
вице-президент. Или не министерский? В ГКЧП входили сплошь министры, во
главе со своим премьером.
Причин тут много. Все, кто оказался 19-21 августа в Москве, видели
танки, боевые машины пехоты, солдат и офицеров с автоматами на улицах
столицы.
Три человека попали под гусеницы армейских боевых машин. По существу,
то было единственное за три дня и три ночи столкновение защитников Белого
дома и армии. Столкновение нелепое и оттого еще более трагическое. Но оно
состоялось. Таким образом, армия вновь оказалась у всех на виду. Была
другая сила, которой постоянно пугали защитников Белого дома -
спецподразделение "Альфа". Это имя за три дня произносили много раз -
громко по радиотрансляционной сети и шепотом между собой, на баррикадах.
"Альфу" ждали. "Альфу" боялись. В этих чувствах напряженного ожидания
и страха было все - слухи о крючковских "головорезах", неизвестность,
досужие вымыслы и сплетни.
Но в "Альфе" понедельник 19 августа и последующая ночь прошли
спокойно.
Утром следующего дня командира группы вызвал к себе Расщепов и они
вместе прибыли к зампреду КГБ генералу Агееву. На совещании присутствовали
начальники всех управлений комитета. Здесь впервые и прозвучал приказ:
вместе с частями Советской Армии и МВД осуществить штурм здания
российского парламента, интернировать российское правительство, Президента
в специально оборудованные точки под Москвой.
Командиру "Альфы" дополнительно придавались другие спецподразделения
КГБ и МВД: московский ОМОН, дивизия ОМЗДОНа. Приказы, как и прежде,
отдавались устно. Карпухину вспомнился Вильнюс. Тогда "Альфа" тоже
оказалась крайней.
Генерал Агеев, закрывая совещание, предупредил: следующий сбор в 14
часов в Минобороны.
О том совещании в интервью "Известиям" командующий ВДВ, а ныне
министр обороны России генерал армии П. С. Грачев вспоминает так:
- 20 августа между четырнадцатью и пятнадцатью часами в кабинете
заместителя МО СССР по экстремальным ситуациям генерала Ачалова состоялось
совещание. Там были генералы Варенников, Калинин, Карпухин, много
гражданских, которых я не знал. Обстановка была напряженной... Говорили:
правительство России выступило против ГКЧП, переговоры с ним ни к чему не
привели... Надо сделать так, чтобы признание состоялось. Была поставлена
задача: оцепить здание парламента. Мне было сказано: десантников
разместить в районе американского посольства, МВД размещалось на
Кутузовском проспекте, а спецподразделение "Альфа" - на набережной. План
был такой: МВД оттесняет людей от здания парламента, а в проход входит
"Альфа" и штурмует здание.
Далее приводится весьма любопытный вопрос корреспондента:
- Как вел себя во время совещания командир "Альфы" генерал Карпухин?
- Активности с его стороны не было, - ответил Грачев. - На мой
взгляд, он был даже пассивен и подавлен. Ночью перед штурмом парламента
позвонил мне. До штурма осталось два часа. И говорит: "Звоню своему
начальству, но никто не отвечает". "Где находишься?" - спросил я его. "В
двух километрах от здания парламента России. Оценил обстановку и принял
решение..." - Карпухин помолчал. Я тоже его не торопил. Потом он сказал:
"Участвовать в штурме не буду". "Спасибо, - сказал я, - моих тоже нет уже
на территории Москвы. И я больше шагу не сделаю..."
Итак, за два часа до времени "Ч" 21 августа командир "Альфы" принял
решение: в штурме не участвовать. Между совещанием у Ачалова и звонком
Грачеву прошло почти двенадцать часов. Возможно, самых драматичных часов в
жизни "Альфы".
Человеку, далекому от армии или спецслужб, трудно представить, что
такое приказ. В ту пору в уставах не существовало понятия "преступный
приказ", но существовали сами приказы. Отказ же от выполнения даже такого
приказа - воинское преступление, за которое каждый военнослужащий несет
суровую ответственность, а в условиях чрезвычайного положения (оно, как
известно, было введено распоряжением коменданта Москвы) неизбежно
предстает перед трибуналом.
...Маршал Шапошников 20 августа, ближе к ночи, позвонил
генерал-полковнику Грачеву:
- Ну что думаешь делать?
- У меня, - отвечает Грачев, - такое впечатление, что они на мне
решили отыграться. Хотят, сволочи, чтобы я давал команды.
- А ты что? - спрашивает Шапошников.
- Я их пошлю... Команду не дам.
Далее Евгений Иванович приводит такой диалог:
- Ну хорошо, а сам что будешь делать?
- Подам в отставку.
- Не примут, в период ЧП это сложное дело.
- Ну, - говорит Грачев, - застрелюсь к чертовой матери. С чего бы это
генерал-полковнику, Герою Советского Союза в сорок три года, пускать себе
пулю в лоб? Павел Сергеевич Грачев не из робкого десятка: десантник,
мастер спорта, совершил не одну сотню прыжков с парашютом, дважды был в
Афганистане - командовал полком, потом дивизией, и вдруг в мирное время
такое заявление.
В том-то и дело, что невыполнение приказа для военного человека -
всегда очень тонкая грань между жизнью и смертью.
Да, защитники Белого дома люди сугубо гражданские, собравшиеся
отстоять любой ценой своего Президента и правительство, проявили большое
мужество. Но у каждого из них был выбор - остаться или уйти. У людей с
погонами в августе 1991 года такого выбора не было. Выполни приказ, пойди
на штурм - преступник, откажись выполнить - тоже преступник. Представим на
минутку: гкчеписты продержались не три дня, а три недели. Трудно сказать,
в каком положении оказались бы Шапошников и Грачев, а также десятки других
офицеров армии и КГБ, не поддержавших путч. Возможно, им остался бы
единственный выбор: или погибнуть от рук палача, или застрелиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
"Горбачев болен, временно исполнение его обязанностей возложено на
вице-президента Янаева".
Ельцин издал свои Указы, обратился к гражданам России, назвал
действия ГКЧП переворотом.
Что ж, для России заговоры и перевороты не внове. За тысячелетнюю
историю их было достаточно. Только за последние триста лет насчитывается
десятка полтора. Тут и заговоры бояр Милославских против юного Петра 1, и
гвардейцев, возведших на престол Елизавету Петровну, восстание декабристов
и убийство Александра II народовольцами, мятежи Корнилова против
Временного правительства, левых эсеров против большевиков и, наконец,
заговор группы Маленкова, Молотова, Кагановича, а потом и Брежнева с целью
свержения Хрущева.
Дождалось "своего" заговора и нынешнее поколение. Путч продлился три
дня и открыл, как писали газеты, новую эпоху. Пожалуй, это действительно
так - редкий заговор в истории Отечества имел столь громкие последствия.
Рухнул Союз, запретили коммунистическую партию, сократили и реорганизовали
армию и КГБ...
Именно армия и КГБ - главные действующие лица переворота. Его станут
называть по-разному - и государственным, и кремлевским, и опереточным. И
все-таки окончательно он утвердился, как военный.
Отчего, например, не вице-президентский? Ведь во главе стоял законный
вице-президент. Или не министерский? В ГКЧП входили сплошь министры, во
главе со своим премьером.
Причин тут много. Все, кто оказался 19-21 августа в Москве, видели
танки, боевые машины пехоты, солдат и офицеров с автоматами на улицах
столицы.
Три человека попали под гусеницы армейских боевых машин. По существу,
то было единственное за три дня и три ночи столкновение защитников Белого
дома и армии. Столкновение нелепое и оттого еще более трагическое. Но оно
состоялось. Таким образом, армия вновь оказалась у всех на виду. Была
другая сила, которой постоянно пугали защитников Белого дома -
спецподразделение "Альфа". Это имя за три дня произносили много раз -
громко по радиотрансляционной сети и шепотом между собой, на баррикадах.
"Альфу" ждали. "Альфу" боялись. В этих чувствах напряженного ожидания
и страха было все - слухи о крючковских "головорезах", неизвестность,
досужие вымыслы и сплетни.
Но в "Альфе" понедельник 19 августа и последующая ночь прошли
спокойно.
Утром следующего дня командира группы вызвал к себе Расщепов и они
вместе прибыли к зампреду КГБ генералу Агееву. На совещании присутствовали
начальники всех управлений комитета. Здесь впервые и прозвучал приказ:
вместе с частями Советской Армии и МВД осуществить штурм здания
российского парламента, интернировать российское правительство, Президента
в специально оборудованные точки под Москвой.
Командиру "Альфы" дополнительно придавались другие спецподразделения
КГБ и МВД: московский ОМОН, дивизия ОМЗДОНа. Приказы, как и прежде,
отдавались устно. Карпухину вспомнился Вильнюс. Тогда "Альфа" тоже
оказалась крайней.
Генерал Агеев, закрывая совещание, предупредил: следующий сбор в 14
часов в Минобороны.
О том совещании в интервью "Известиям" командующий ВДВ, а ныне
министр обороны России генерал армии П. С. Грачев вспоминает так:
- 20 августа между четырнадцатью и пятнадцатью часами в кабинете
заместителя МО СССР по экстремальным ситуациям генерала Ачалова состоялось
совещание. Там были генералы Варенников, Калинин, Карпухин, много
гражданских, которых я не знал. Обстановка была напряженной... Говорили:
правительство России выступило против ГКЧП, переговоры с ним ни к чему не
привели... Надо сделать так, чтобы признание состоялось. Была поставлена
задача: оцепить здание парламента. Мне было сказано: десантников
разместить в районе американского посольства, МВД размещалось на
Кутузовском проспекте, а спецподразделение "Альфа" - на набережной. План
был такой: МВД оттесняет людей от здания парламента, а в проход входит
"Альфа" и штурмует здание.
Далее приводится весьма любопытный вопрос корреспондента:
- Как вел себя во время совещания командир "Альфы" генерал Карпухин?
- Активности с его стороны не было, - ответил Грачев. - На мой
взгляд, он был даже пассивен и подавлен. Ночью перед штурмом парламента
позвонил мне. До штурма осталось два часа. И говорит: "Звоню своему
начальству, но никто не отвечает". "Где находишься?" - спросил я его. "В
двух километрах от здания парламента России. Оценил обстановку и принял
решение..." - Карпухин помолчал. Я тоже его не торопил. Потом он сказал:
"Участвовать в штурме не буду". "Спасибо, - сказал я, - моих тоже нет уже
на территории Москвы. И я больше шагу не сделаю..."
Итак, за два часа до времени "Ч" 21 августа командир "Альфы" принял
решение: в штурме не участвовать. Между совещанием у Ачалова и звонком
Грачеву прошло почти двенадцать часов. Возможно, самых драматичных часов в
жизни "Альфы".
Человеку, далекому от армии или спецслужб, трудно представить, что
такое приказ. В ту пору в уставах не существовало понятия "преступный
приказ", но существовали сами приказы. Отказ же от выполнения даже такого
приказа - воинское преступление, за которое каждый военнослужащий несет
суровую ответственность, а в условиях чрезвычайного положения (оно, как
известно, было введено распоряжением коменданта Москвы) неизбежно
предстает перед трибуналом.
...Маршал Шапошников 20 августа, ближе к ночи, позвонил
генерал-полковнику Грачеву:
- Ну что думаешь делать?
- У меня, - отвечает Грачев, - такое впечатление, что они на мне
решили отыграться. Хотят, сволочи, чтобы я давал команды.
- А ты что? - спрашивает Шапошников.
- Я их пошлю... Команду не дам.
Далее Евгений Иванович приводит такой диалог:
- Ну хорошо, а сам что будешь делать?
- Подам в отставку.
- Не примут, в период ЧП это сложное дело.
- Ну, - говорит Грачев, - застрелюсь к чертовой матери. С чего бы это
генерал-полковнику, Герою Советского Союза в сорок три года, пускать себе
пулю в лоб? Павел Сергеевич Грачев не из робкого десятка: десантник,
мастер спорта, совершил не одну сотню прыжков с парашютом, дважды был в
Афганистане - командовал полком, потом дивизией, и вдруг в мирное время
такое заявление.
В том-то и дело, что невыполнение приказа для военного человека -
всегда очень тонкая грань между жизнью и смертью.
Да, защитники Белого дома люди сугубо гражданские, собравшиеся
отстоять любой ценой своего Президента и правительство, проявили большое
мужество. Но у каждого из них был выбор - остаться или уйти. У людей с
погонами в августе 1991 года такого выбора не было. Выполни приказ, пойди
на штурм - преступник, откажись выполнить - тоже преступник. Представим на
минутку: гкчеписты продержались не три дня, а три недели. Трудно сказать,
в каком положении оказались бы Шапошников и Грачев, а также десятки других
офицеров армии и КГБ, не поддержавших путч. Возможно, им остался бы
единственный выбор: или погибнуть от рук палача, или застрелиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70