Я его немножко знал, когда
в Высшей школе учился. Кричит: "Ребята, ребята, меня забыли! Куда мне
сесть?"
А куда тут сядешь - народу, как селедок в бочке. Но кое-как
разместились, пришлось, правда, на пол, спиной к дверям, сесть.
- Товарищ полковник, - говорю, взяв его руку, - вот здесь кнопка,
рычаг будете открывать, я не дотянусь. "Добро, добро", - отвечает. Едем.
Вдруг слышу какой-то дробный стук. Думаю: двигатель, что ли, застучал?
Оказывается, осколки и пули по броне. И чем дальше едем, тем больше
долбят. Я потом, после боя, фальшборт на своем БМП оглядел - решето! Самое
настоящее решето, дуршлаг, хоть макароны отбрасывай.
Едем, вдруг остановка. Никто не знает: вылезать, не вылезать.
Командир БМП, офицер из "мусульманского батальона", у которого была связь,
кричит: "Сидеть!"
Михаил РОМАНОВ:
- Остановка произошла из-за подбитого афганского автобуса, его
пришлось объезжать. Потом была поражена наша БМП. Десантировались. Залегли
и начали бой.
"Шилки", к сожалению, нам мало помогали. Их огонь накрывал
незначительную часть дворца.
Лежим. Рядом со мной Эвальд Козлов, чуть дальше Саша Репин, Мазаев. Я
выбрал два окна и поочередно поливаю: очередь туда, очередь сюда.
Расстрелял магазин и, как рачительный командир, чтобы сберечь имущество,
бросаю его в открытые двери стоящей рядом БМП. А оттуда дикий крик! Кто-то
из экипажа подумал, что влетела граната. Так что трагическое и комическое
и тут были рядом. Вдруг рев двигателей, машины пошли. Мы попрыгали в них и
стали прорываться ближе к центральному входу, где ребята, двигавшиеся в
голове колонны, уже вели бой.
Штаб Военно-воздушных Сил Анатолий САВЕЛЬЕВ:
- Где-то около 19.30 мы разоружили внутреннюю охрану. Забрали
автоматы, выставили свои посты. Советник предупредил, что у начальника
штаба всегда у стола стоит гранатомет, ну конечно же, есть и личное
оружие. Что касается гранатомета, то он не представлял опасности. Кто
будет стрелять из гранатомета внутри помещения? Ну а пистолет - тут уж
надежда на себя.
В общем, вошли мы в кабинет начальника штаба. Советник говорит: вы
арестованы. Он сдал оружие. Были также разоружены все офицеры, их
арестовали, посадили в комнату, взяли под охрану. Операция прошла без
единого выстрела.
Дворец Дар-уль-аман Валерии ЕМЫШЕВ, "Гром":
- Наша БМП остановилась на углу дворца. Мы выскочили. Перед нами
дворец, освещенный прожекторами. И тут боевые машины опять газуют, задние
двери захлопываются. Сесть не успеваем. Подаю команду:
- Под прикрытием БМП - вперед!
Бежим. Темно, ничего не видно, только пули свистят над головой. Две
передние машины ушли вперед - первая стояла уже у центрального входа,
вторая чуть ближе.
Огляделся. Остались мы вдвоем с Якушевым, Поддубный куда-то исчез. Я
говорю Якушеву: "Надо пробираться к центральному входу".
Над входом во дворец - козырек, колоннада по кругу. Когда вбежали
внутрь, Якушев бросился по лестнице наверх, а я направо, заглянул в
дежурную комнату. Она была пуста. Коридор тоже оказался безлюден.
Вижу, Якушев поднимается по лестнице, оборачивается ко мне и кричит:
- ...Твою мать, что же они делают?
А наши "Шилки" и действительно били по дворцу, по своим. Наверное,
сигнал "отбой" для них не прошел.
Так вот, он крикнул и упал. Как-то медленно упал, словно не торопясь.
Я даже сначала подумал, что он присел или пригнулся. Бросился к нему, и
тут, вдруг удар в руку, автомат на полу, сам свалился. Но помню: сознание
не потерял.
Ребята говорили потом, что афганцы вниз со второго этажа гранатами
нас забросали. Не могу точно сказать. Когда отрывает руку, трудно
запомнить детали.
Словом, я оказался на полу и пополз к выходу. Вижу, у дверей наши
сосредоточиваются. Кто-то оттащил меня, перевязал.
Николай БЕРЛЕВ, "Гром":
- Наша БМП под номером 36. В десанте - Карпухин, Коломеец, Гришин,
Плюснин и я. Остановились перед дворцом, открыли люки. Пули бьются о
броню, как мухи о лобовое стекло, носа не высунуть. Но сидеть в боевой
машине еще хуже: из окон бьют гранатометчики.
Выбегаем - и к дверям. У входа во дворец лежит Валера Емышев: правая
рука оторвана, болтается на жилах.
Рядом вскрикнул Сергей Коломеец: "Дед, мне грудь обожгло". "Тебя
ранило, Серега!" Я его оттащил в уголок у парадной двери.
А гранаты сыплются сверху, как огурцы. И шквальный пулеметный огонь
отовсюду.
Сергей КУВЫЛИН:
- Когда мы выпрыгнули из БМП, грохот стоял страшный. Не понять:
откуда стреляют. Казалось, со всех сторон. Смотрю, Зудин - или, как мы его
звали между собой, "Егорыч" - побежал и залег у какого-то постамента.
Кубообразныйтакой, железобетонный. Я упал напротив. Лежим с Егорычем. А
дворец метрах в двадцати от нас. Как уцелели в эти первые минуты,
представить трудно. Если глядеть с верхних этажей, мы просто идеальные
мишени.
Быстро кончились патроны, Зудин еще один магазин подбросил. Тут,
смотрю, граната падает между нами, рвется - и Егорыч за лицо схватился, а
из-под пальцев кровь течет - густая, как кисель. Он головой ткнулся и
затих. Я кричу: "Егорыч, Егорыч!.." Приподнялся - меня как стеганет по
лицу, осколками, наверное. Один потом вышел из подбородка, маленький, как
патефонная иголка.
Тут я, признаться, растерялся. Кругом никого, сверху стреляют. Лежу
один. Имел бы силы - бетон бы прогрыз и закопался.
Ближняя БМП дернулась и пошла. Прямо на меня. А триплексы разбиты,
она совсем "слепая": в барьер ткнулась и лезет дальше. Я руку поднял,
автоматом машу, кричу: "Свои!" Слышу, чуть сзади Кузнецов тоже кричит: "Ты
что делаешь?" Стрелять по машине - там подумают, чужие, прибавят оборотов
да и раздавят.
Секунды уходят, БМП рулит на меня. А с места не сдвинуться. Чувствую,
если поднимусь - голову потеряю, лежать буду - ноги переедет. Думаю, как
лучше повернуться. Если вдоль по ноге гусеницей - совсем растерзает,
поперек - хоть до колен отрежет.
И тут БМП ударяется корпусом в железобетонный куб. Я автомат в руку и
пытаюсь вскочить, а нога-то под гусеницей. Боюсь поглядеть на собственную
ногу, но когда шевелю, она шевелится. Чудо, нога на месте, адски болит, но
на месте. Ну как после этого не поверишь в судьбу?
Глеб ТОЛСТИКОВ, "Гром":
- Я руководил одной из подгрупп. С нами ехали четверо солдат из
"мусульманского батальона". В машине у меня, кроме обычного вооружения,
были лестницы, сделанные заранее. Дорога, ведущая ко дворцу, с одной
стороны обрамлена высокой бетонной стеной, на нее никак не залезешь,
только с помощью лестниц. Или бежать под огнем. Решили с помощью лестниц
сократить путь: подставить к стене - и наверх. Держать лестницы должны
были солдаты.
Так мы их и проинструктировали: как только открываются двери БМП,
выскакивайте, хватайте лестницы. В жизни получилось подругому. Подъехали,
выпрыгнули, попали под огонь, и солдаты мои, как упали, так и не встают,
будто приморозило их к дороге. И так я и этак с ними, и кричать, и пинками
поднимать. Куда там. Не встали. Короче говоря, теперь уж не помню: сами
лестницы держали или под пулями бежали, но наконец оказались там у
главного входа во дворец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
в Высшей школе учился. Кричит: "Ребята, ребята, меня забыли! Куда мне
сесть?"
А куда тут сядешь - народу, как селедок в бочке. Но кое-как
разместились, пришлось, правда, на пол, спиной к дверям, сесть.
- Товарищ полковник, - говорю, взяв его руку, - вот здесь кнопка,
рычаг будете открывать, я не дотянусь. "Добро, добро", - отвечает. Едем.
Вдруг слышу какой-то дробный стук. Думаю: двигатель, что ли, застучал?
Оказывается, осколки и пули по броне. И чем дальше едем, тем больше
долбят. Я потом, после боя, фальшборт на своем БМП оглядел - решето! Самое
настоящее решето, дуршлаг, хоть макароны отбрасывай.
Едем, вдруг остановка. Никто не знает: вылезать, не вылезать.
Командир БМП, офицер из "мусульманского батальона", у которого была связь,
кричит: "Сидеть!"
Михаил РОМАНОВ:
- Остановка произошла из-за подбитого афганского автобуса, его
пришлось объезжать. Потом была поражена наша БМП. Десантировались. Залегли
и начали бой.
"Шилки", к сожалению, нам мало помогали. Их огонь накрывал
незначительную часть дворца.
Лежим. Рядом со мной Эвальд Козлов, чуть дальше Саша Репин, Мазаев. Я
выбрал два окна и поочередно поливаю: очередь туда, очередь сюда.
Расстрелял магазин и, как рачительный командир, чтобы сберечь имущество,
бросаю его в открытые двери стоящей рядом БМП. А оттуда дикий крик! Кто-то
из экипажа подумал, что влетела граната. Так что трагическое и комическое
и тут были рядом. Вдруг рев двигателей, машины пошли. Мы попрыгали в них и
стали прорываться ближе к центральному входу, где ребята, двигавшиеся в
голове колонны, уже вели бой.
Штаб Военно-воздушных Сил Анатолий САВЕЛЬЕВ:
- Где-то около 19.30 мы разоружили внутреннюю охрану. Забрали
автоматы, выставили свои посты. Советник предупредил, что у начальника
штаба всегда у стола стоит гранатомет, ну конечно же, есть и личное
оружие. Что касается гранатомета, то он не представлял опасности. Кто
будет стрелять из гранатомета внутри помещения? Ну а пистолет - тут уж
надежда на себя.
В общем, вошли мы в кабинет начальника штаба. Советник говорит: вы
арестованы. Он сдал оружие. Были также разоружены все офицеры, их
арестовали, посадили в комнату, взяли под охрану. Операция прошла без
единого выстрела.
Дворец Дар-уль-аман Валерии ЕМЫШЕВ, "Гром":
- Наша БМП остановилась на углу дворца. Мы выскочили. Перед нами
дворец, освещенный прожекторами. И тут боевые машины опять газуют, задние
двери захлопываются. Сесть не успеваем. Подаю команду:
- Под прикрытием БМП - вперед!
Бежим. Темно, ничего не видно, только пули свистят над головой. Две
передние машины ушли вперед - первая стояла уже у центрального входа,
вторая чуть ближе.
Огляделся. Остались мы вдвоем с Якушевым, Поддубный куда-то исчез. Я
говорю Якушеву: "Надо пробираться к центральному входу".
Над входом во дворец - козырек, колоннада по кругу. Когда вбежали
внутрь, Якушев бросился по лестнице наверх, а я направо, заглянул в
дежурную комнату. Она была пуста. Коридор тоже оказался безлюден.
Вижу, Якушев поднимается по лестнице, оборачивается ко мне и кричит:
- ...Твою мать, что же они делают?
А наши "Шилки" и действительно били по дворцу, по своим. Наверное,
сигнал "отбой" для них не прошел.
Так вот, он крикнул и упал. Как-то медленно упал, словно не торопясь.
Я даже сначала подумал, что он присел или пригнулся. Бросился к нему, и
тут, вдруг удар в руку, автомат на полу, сам свалился. Но помню: сознание
не потерял.
Ребята говорили потом, что афганцы вниз со второго этажа гранатами
нас забросали. Не могу точно сказать. Когда отрывает руку, трудно
запомнить детали.
Словом, я оказался на полу и пополз к выходу. Вижу, у дверей наши
сосредоточиваются. Кто-то оттащил меня, перевязал.
Николай БЕРЛЕВ, "Гром":
- Наша БМП под номером 36. В десанте - Карпухин, Коломеец, Гришин,
Плюснин и я. Остановились перед дворцом, открыли люки. Пули бьются о
броню, как мухи о лобовое стекло, носа не высунуть. Но сидеть в боевой
машине еще хуже: из окон бьют гранатометчики.
Выбегаем - и к дверям. У входа во дворец лежит Валера Емышев: правая
рука оторвана, болтается на жилах.
Рядом вскрикнул Сергей Коломеец: "Дед, мне грудь обожгло". "Тебя
ранило, Серега!" Я его оттащил в уголок у парадной двери.
А гранаты сыплются сверху, как огурцы. И шквальный пулеметный огонь
отовсюду.
Сергей КУВЫЛИН:
- Когда мы выпрыгнули из БМП, грохот стоял страшный. Не понять:
откуда стреляют. Казалось, со всех сторон. Смотрю, Зудин - или, как мы его
звали между собой, "Егорыч" - побежал и залег у какого-то постамента.
Кубообразныйтакой, железобетонный. Я упал напротив. Лежим с Егорычем. А
дворец метрах в двадцати от нас. Как уцелели в эти первые минуты,
представить трудно. Если глядеть с верхних этажей, мы просто идеальные
мишени.
Быстро кончились патроны, Зудин еще один магазин подбросил. Тут,
смотрю, граната падает между нами, рвется - и Егорыч за лицо схватился, а
из-под пальцев кровь течет - густая, как кисель. Он головой ткнулся и
затих. Я кричу: "Егорыч, Егорыч!.." Приподнялся - меня как стеганет по
лицу, осколками, наверное. Один потом вышел из подбородка, маленький, как
патефонная иголка.
Тут я, признаться, растерялся. Кругом никого, сверху стреляют. Лежу
один. Имел бы силы - бетон бы прогрыз и закопался.
Ближняя БМП дернулась и пошла. Прямо на меня. А триплексы разбиты,
она совсем "слепая": в барьер ткнулась и лезет дальше. Я руку поднял,
автоматом машу, кричу: "Свои!" Слышу, чуть сзади Кузнецов тоже кричит: "Ты
что делаешь?" Стрелять по машине - там подумают, чужие, прибавят оборотов
да и раздавят.
Секунды уходят, БМП рулит на меня. А с места не сдвинуться. Чувствую,
если поднимусь - голову потеряю, лежать буду - ноги переедет. Думаю, как
лучше повернуться. Если вдоль по ноге гусеницей - совсем растерзает,
поперек - хоть до колен отрежет.
И тут БМП ударяется корпусом в железобетонный куб. Я автомат в руку и
пытаюсь вскочить, а нога-то под гусеницей. Боюсь поглядеть на собственную
ногу, но когда шевелю, она шевелится. Чудо, нога на месте, адски болит, но
на месте. Ну как после этого не поверишь в судьбу?
Глеб ТОЛСТИКОВ, "Гром":
- Я руководил одной из подгрупп. С нами ехали четверо солдат из
"мусульманского батальона". В машине у меня, кроме обычного вооружения,
были лестницы, сделанные заранее. Дорога, ведущая ко дворцу, с одной
стороны обрамлена высокой бетонной стеной, на нее никак не залезешь,
только с помощью лестниц. Или бежать под огнем. Решили с помощью лестниц
сократить путь: подставить к стене - и наверх. Держать лестницы должны
были солдаты.
Так мы их и проинструктировали: как только открываются двери БМП,
выскакивайте, хватайте лестницы. В жизни получилось подругому. Подъехали,
выпрыгнули, попали под огонь, и солдаты мои, как упали, так и не встают,
будто приморозило их к дороге. И так я и этак с ними, и кричать, и пинками
поднимать. Куда там. Не встали. Короче говоря, теперь уж не помню: сами
лестницы держали или под пулями бежали, но наконец оказались там у
главного входа во дворец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70