Доминик тоже человек, потому начнёт с самого лёгкого варианта. Толстой блондинки он не вынес, но в наше время не так уж много толстых блондинок, а те, что есть, заняты южанами. Может, он опять нашёл худую и рыжую, его к таким тянет, можете мне поверить.
— Верю, — сказал Геня. — Поручить участковым проверить. Доминик при деньгах, значит, она может временно не работать… Да, похоже, так оно и сеть…
Пока он отдавал приказания по телефону, жаркое ещё больше подгорело. Квартира Януша окончательно превратилась в военный штаб, где Геня черпал силы и вдохновение для дальнейшей работы.
Недостроенную виллу он видел издалека и описал её как нечто несусветно безобразное. Уродливый пузатый ящик с какой-то идиотской пристройкой сбоку. Ничего удивительного, что не находится желающий выкупить её у обнищавшего владельца. Но сад действительно довольно живописный, домик для рабочих стоит весь в зелени, правда, сейчас листья большей частью порыжели и опали. Доминик там мог жить в своё удовольствие.
— Но ведь он там не поселился? — спросила я. — Его вещей там не нашли?
— Нет, ничего не нашли, но Яцек говорит, что он там бывал, последний раз позавчера. Поймаем, никуда он не денется, обложили со всех сторон.
— Не пойму, как человек, чья внешность и имя известны, может так долго скрываться. Должен же он где-то спать, мыться, держать одежду…
— Если он сделал себе фальшивый паспорт, то может жить даже в отёле.
— Не может, — возразила я. — С бородой в стадии роста он похож не на приличного бородача, а на зачуханного люмпена. В отелях такие рожи не любят.
— Отели разные бывают. Есть такие, что любого примут, будь он хоть на вампира похож.
Януш слушал нас молча, а потом сделал такой жест рукой, словно смел Доминика со стола и забросил его куда-то в угол.
— Парень Кази, вот кто не даёт мне покоя, — неожиданно заявил он. — Я не видел её, но все в один голос твердят, что она очень красива. Неужто вокруг неё никто не вертится? Кто-нибудь спрашивал её об этом?
Геня немного смутился.
— Честно говоря, вот об этом не спрашивали…
— У меня есть идея. Послать Яцека в её квартиру, не на Вилловую, а на Гранитную; если парень существует, он там должен бывать. Снять отпечатки пальцев, не сидит же он дома в перчатках. А потом пусть Казя напишет список своих гостей с фамилиями и адресами; возьмите у них отпечатки — и тогда либо выйдете на него, либо узнаете, кого из своих гостей она скрыла.
— Можно, — согласился Геня. — Предлог найдётся, например, нужно же нам удостовериться, что она действительно незнакома с Домиником. Однако работа не маленькая, надо её как-то обосновать. Зачем тебе этот парень?
— Чего-то мне в этом деле недостаёт, возможно, что его.
— А, ты опять о той запасной версии вспомнил?
— Возможно, что и о ней. На этом этапе следствия все должно уже быть ясным и понятным, а у нас концы с концами до сих пор не сходятся. Удивляюсь я Тирану, почему он не займётся этими неясностями?
— Надеется, что Доминик все объяснит, потому и бросил все силы на его поимку.
— Может, и объяснит. Ладно, ловите его. Но пусть мне провалиться на этом месте, если окажется, что он за все в ответе…
* * *
Доминика схватили на следующий день. Вечером Геня в красках и захватывающих подробностях повествовал об его поимке. Он более чем заслужил салат с карри и настоящие свиные отбивные в панировке. Они ещё поджаривались, а Геня, переполненный удовлетворением и радостью победы, уже начал свой рассказ.
Сначала, как и предполагалось, его обнаружили у дамочки в Охоце. Участковые в общем знают всех девиц лёгкого поведения, найти среди них худых и рыжих оказалось нетрудно. Одна такая действительно уже третий день пренебрегала своими обязанностями, о чем беспечно поведали её подружки, не выказывая большого беспокойства, потому что знали, что у неё сейчас особый постоялец. Они хихикали и отпускали шуточки, якобы с их товаркой великая любовь приключилась, её постоянный опекун терпит это, поскольку не задарма она упивается своей любовью. Постоялец денежный и щедрый, а платит в «зелёных». Получив такую информацию, Геня с командой уже через несколько минут ехал к дамочке.
К несчастью, дамочка жила на первом этаже, а Доминик опасность чуял издалека. Не успели они позвонить в дверь, а он уже вылезал в окно. Правда, человек, карауливший под окном, — не такие уж они были кретины, чтобы не поставить там человека, — крикнул страшным голосом: «Стой, стрелять буду!», но Доминик не был фраером, знал, что тот не выстрелит, и бросился наутёк. За ним погнались, разумеется. Безрезультатно.
Вернулись к дамочке. В квартире, которой занялась бригада с Яцеком, обнаружили вещи преступника. Одежды почти не было, только какие-то рубашки и подштанники, зато изумлённым глазам представителей власти явилась охотничья сумка в отличном состоянии. Яцек даже без лупы углядел на ней пыль из-под паркетин в клинике ветеринара. Золота в сумке не оказалось, зато множество бумаг, аккуратно сложенная иностранная и родная валюта, находившаяся в намного более худшем, нежели сумка, состоянии, к тому же утратившая хождение. Предвоенные банкноты, польские злотые, французские франки и немного долларов.
— А драгоценности? — полюбопытствовала я, стоя над сковородкой.
— И следа их не было. Яцек с первой минуты упёрся как бык, что никаких драгоценностей в сумке никогда не было. Доминик должен был сильно разочароваться, когда в неё заглянул. Только доллары ему пригодились; правда, неизвестно, сколько их там было. Золота кот наплакал, если не считать того, что принадлежит лично хозяйке квартиры. Я опять перестаю верить, что это он хапнул монеты у Наймовой. Куда он их дел? Потерял или успел реализовать?
— Что же он не забрал сумку, когда убегал?
— Не успел. Дамочка, может, его и любила, и доверял он ей несомненно, но все же не настолько, чтобы во все тайны посвятить. Там шкаф стоял, старый, на выброс, на ключ запирался, так Доминик ключом завладел и вместе с ним и сбежал, но, чтобы открыть шкаф и сумку вынуть, времени уже не хватило. Мы ему ни секунды лишней не оставили. Кроме того, шкаф стоит в комнате окнами на улицу, а он смылся через окно, выходившее во двор.
— И больше ничего после него не осталось?
— Я же сказал, подштанники и носки. Спал в пижаме альфонса, очень элегантной, зазноба её ему предоставила. Показания она стала давать сразу и без всякого сопротивления, решительно заявив, что общение с хахалем преступлением не является. И по-своему была права. Ни о каких преступлениях она не знала, Доминик ей свою биографию не рассказывал, ну мы сказали ей то, что в таких случаях говорят обычно, и она страшно испугалась, но не нас.
Я погасила газ под отбивными, зажгла снова, сняла мясо на тарелку, а на сковородку бросила яблоки, разрезанные на четвертинки.
— Тогда кого же? — спросила я.
— Альфонса своего. Господи, как пахнет… На коленях нас умоляла, чтобы скрыли от него все, иначе он её так приложит, что она костей не соберёт.
— За что же её прикладывать? — удивилась я.
— За ошибку в оценке клиента. Приглашение в дом и укрывательство убийцы является непростительным деянием, которое вредит интересам альфонса. Её обязанностью было догадаться, с кем она имеет дело, а каким образом она будет догадываться, опекуна не волнует. Так что мы могли делать что хотели, но только бы он не узнал правды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52