То, что мне казалось практически одинаковым, различающимся разве что названием, вдруг оказалось довольно пестрым, ориентированным на разные ценности, враждующим между собой.
В событиях 1986 – 87 годов, связанных с нашей артелью, обнаружилось противостояние двух принципиально разных пониманий перестройки и ее целей. Эти различия существовали в обществе независимо от случившегося с нами, задолго до случившегося, но только теперь, беря утром в руки свежий номер газеты, не зная, что тебя ожидает, всегда готовясь к худшему, ты эмпирическим путем приходишь к пониманию, где твои друзья и где враги. Это состояние трудно объяснить тому, кто не попадал в ситуацию, подобную нашей. Не слишком, повторяю, сведущие в политических играх, в общем-то люди аполитичные, мы делили все издания на «партийные», то есть официальные печатные органы партии, издаваемые на ее средства («Правда», «Советская Россия», «Социалистическая индустрия», журналы «Коммунист», «Молодой коммунист» и т. д.) и другие, формально не являющиеся органами партийных структур, вроде «Известий», «Московских новостей», журнала «Огонек», не так зашоренные, настроенные демократичнее, временами позволявшие себе вольнодумство. Если бы не история с «Печорой», мы бы еще долго видели такой расстановку сил в печатном мире. Но случившееся обнаружило упрощенность наших представлений. Вдруг оказалось, что популярный журнал, считавшийся знаменем демократии и перестройки, в этой ситуации побоялся печатать очерк о нашей артели, а теоретический журнал ЦК КПСС, ортодоксальнее которого, казалось, быть не может, открыто выступает в защиту «Печоры».
Все перевернулось в наших головах.
Мы стали понимать, что размежевание в обществе не на поверхности, не в формальной принадлежности к той или другой политической группировке. Граница проходит через все гражданские институты, в каждом из них раскалывая людей на жаждущих перемен и обеспокоенных ими, на думающих и слепо исполняющих, на болеющих за державу и озабоченных собственным благополучием. Этот разлом проходил снизу доверху через все общество.
Тем, как выкручивают руки «Печоре», неожиданно для нас заинтересовался журнал ЦК КПСС «Коммунист». Первый заместитель главного редактора Отто Лацис и руководитель экономического отдела Егор Гайдар сразу уловили суть конфликта. Они лучше других понимали, какие силы стоят за нападками на кооперативное движение. Возглавляло эти силы руководство партии, в чьих руках был журнал. Трудности этих двух человек заключались в том, что они были уже опытными журналистами и умнее тех, кто ими командовал. Эти их преимущества иногда давали им возможность облекать печатные выступления в такие формы, чтобы суметь сказать то, что они считали нужным, с наименьшим риском для себя.
В журнале согласились опубликовать статью «Как в капле воды», написанную Мончинским, председателем профсоюзной организации «Печоры», в которой он, как мог сдержанно, рассказал о том, что происходит с артелью. Лацис и Гайдар статью отредактировали, сглаживая формулировки, практически переписали, прекрасно осознавая важность самого факта ее появления в авторитетном партийном журнале. Но даже эта спокойнейшая публикация на страницах партийного издания выглядела для партаппаратчиков вызывающей.
Статью сдали в набор, но по причинам, от Лациса и Гайдара не зависящим, набранный материал не попал в очередной номер.
Мы знали, что в защиту «Печоры» готовилось выступление в «Труде» (написал Геннадий Комраков), в «Огоньке» (автор Сергей Власов), «Известия» готовили к публикации мое письмо…
Всех опередила «Социалистическая индустрия» со своей разгромной статьей, после которой, казалось, артели уже не подняться.
Во всяком случае, было совершенно ясно, что не может и не будет журнал «Коммунист» вступать в полемику с партийной газетой. Если у нас считались едиными народ и партия, то можно себе представить, какими едиными должны были выглядеть все партийные издания. Как потом выяснилось, за грубостью газетных нападок на артель стояла прямая поддержка ЦК КПСС и КГБ СССР: скандал вокруг золотодобычи развязывал руки для проведения специальных операций, укрепляющих в обществе массовый страх, армейское послушание, настороженность к инакомыслящим в любой сфере жизни.
Кооперативное движение, безусловно, выглядело инакомыслием в экономике. Комраков позвонил Лацису, с которым был хорошо знаком: «Отто, теперь письмо о «Печоре» в корзину?» «Зачем же, – сказал Лацис – Видно, что «Социндустрия» врет, но подставляться нам нельзя, спорить нужно фактами. Соберем их еще, укрепим свой тыл». «Коммунист» со статьей о «Печоре» вышел в сентябре 1987 года.
Лацис и Гайдар от имени журнала разослали во многие ведомства страны запросы по поводу фактов, приведенных «Социалистической индустрией». Полученные журналом официальные ответы, и том числе о моей реабилитации (приговор 1949 года по «политической» статье был отменен за отсутствием состава преступления, о чем я сам до той поры не знал), оказались важной поддержкой и нашем противостоянии властям. Лацис как-то спросил меня, почему я не требовал реабилитации раньше.
– Зачем? – не понимал я. – У меня была справка об освобождении со снятием судимости, работы невпроворот, даже в голову не приходило тратить время на это.
Позже Лацис расскажет, почему журнал вынужден был отмолчаться при последовавших нападках на артель: «…выступить в поддержку вашего коллектива журнал не смог, потому что в редакцию позвонил сам М. С. Горбачев – редчайший случай в журналистской практике. Он сказал примерно следующее: вы правильно ставите вопрос, но взяли под защиту не того человека. Я уверен, что его дезинформировали в этом вопросе, как и во многих других, куда более крупных. Но какие же силы поднялись против старательской артели, если смогли добраться до первого человека в государстве!»
Со временем, когда Гайдар возглавит правительство России и начнет осуществлять реформы, как он их понимал, у меня будет решительное неприятие его экономической и социальной политики. Но это не мешает мне быть благодарным Отто Лацису и Егору Гайдару за их мужественное поведение в самые трудные для меня и артели времена.
Не могу умолчать и о поступке отца Егора Гайдара – контр-адмирала Тимура Аркадьевича Гайдара, человека, мною глубоко уважаемого. Когда «Социалистическая индустрия» не постеснялась упрекнуть меня в том, что я выдавал себя за участника войны, якобы не будучи им, Тимур Аркадьевич пришел к министру обороны Я зову с судовой ролью, взятой из архива Дальневосточного пароходства, где значилось мое имя как члена экипажа, который в 1945 году принимал участие в войне с Японией.
Огромное чувство благодарности испытываю я ко всем, кто сопереживал мне и моим друзьям, кого тронула трагедия «Печоры» – актеру Леониду Филатову, знавшему меня много лет, и незнакомому до этого Артему Боровику, он специально пригласил Филатова и одну из первых передач «Взгляд».
Марк Масарский в те дни писал Генеральному прокурору СССР Рекункову о том, как следователь Кремезной, находясь на участках артели вечером после обысков, пьяный, говорил: «Я андроповец, призванный искоренять брежневистов, которые с меня когда-то срывали погоны».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
В событиях 1986 – 87 годов, связанных с нашей артелью, обнаружилось противостояние двух принципиально разных пониманий перестройки и ее целей. Эти различия существовали в обществе независимо от случившегося с нами, задолго до случившегося, но только теперь, беря утром в руки свежий номер газеты, не зная, что тебя ожидает, всегда готовясь к худшему, ты эмпирическим путем приходишь к пониманию, где твои друзья и где враги. Это состояние трудно объяснить тому, кто не попадал в ситуацию, подобную нашей. Не слишком, повторяю, сведущие в политических играх, в общем-то люди аполитичные, мы делили все издания на «партийные», то есть официальные печатные органы партии, издаваемые на ее средства («Правда», «Советская Россия», «Социалистическая индустрия», журналы «Коммунист», «Молодой коммунист» и т. д.) и другие, формально не являющиеся органами партийных структур, вроде «Известий», «Московских новостей», журнала «Огонек», не так зашоренные, настроенные демократичнее, временами позволявшие себе вольнодумство. Если бы не история с «Печорой», мы бы еще долго видели такой расстановку сил в печатном мире. Но случившееся обнаружило упрощенность наших представлений. Вдруг оказалось, что популярный журнал, считавшийся знаменем демократии и перестройки, в этой ситуации побоялся печатать очерк о нашей артели, а теоретический журнал ЦК КПСС, ортодоксальнее которого, казалось, быть не может, открыто выступает в защиту «Печоры».
Все перевернулось в наших головах.
Мы стали понимать, что размежевание в обществе не на поверхности, не в формальной принадлежности к той или другой политической группировке. Граница проходит через все гражданские институты, в каждом из них раскалывая людей на жаждущих перемен и обеспокоенных ими, на думающих и слепо исполняющих, на болеющих за державу и озабоченных собственным благополучием. Этот разлом проходил снизу доверху через все общество.
Тем, как выкручивают руки «Печоре», неожиданно для нас заинтересовался журнал ЦК КПСС «Коммунист». Первый заместитель главного редактора Отто Лацис и руководитель экономического отдела Егор Гайдар сразу уловили суть конфликта. Они лучше других понимали, какие силы стоят за нападками на кооперативное движение. Возглавляло эти силы руководство партии, в чьих руках был журнал. Трудности этих двух человек заключались в том, что они были уже опытными журналистами и умнее тех, кто ими командовал. Эти их преимущества иногда давали им возможность облекать печатные выступления в такие формы, чтобы суметь сказать то, что они считали нужным, с наименьшим риском для себя.
В журнале согласились опубликовать статью «Как в капле воды», написанную Мончинским, председателем профсоюзной организации «Печоры», в которой он, как мог сдержанно, рассказал о том, что происходит с артелью. Лацис и Гайдар статью отредактировали, сглаживая формулировки, практически переписали, прекрасно осознавая важность самого факта ее появления в авторитетном партийном журнале. Но даже эта спокойнейшая публикация на страницах партийного издания выглядела для партаппаратчиков вызывающей.
Статью сдали в набор, но по причинам, от Лациса и Гайдара не зависящим, набранный материал не попал в очередной номер.
Мы знали, что в защиту «Печоры» готовилось выступление в «Труде» (написал Геннадий Комраков), в «Огоньке» (автор Сергей Власов), «Известия» готовили к публикации мое письмо…
Всех опередила «Социалистическая индустрия» со своей разгромной статьей, после которой, казалось, артели уже не подняться.
Во всяком случае, было совершенно ясно, что не может и не будет журнал «Коммунист» вступать в полемику с партийной газетой. Если у нас считались едиными народ и партия, то можно себе представить, какими едиными должны были выглядеть все партийные издания. Как потом выяснилось, за грубостью газетных нападок на артель стояла прямая поддержка ЦК КПСС и КГБ СССР: скандал вокруг золотодобычи развязывал руки для проведения специальных операций, укрепляющих в обществе массовый страх, армейское послушание, настороженность к инакомыслящим в любой сфере жизни.
Кооперативное движение, безусловно, выглядело инакомыслием в экономике. Комраков позвонил Лацису, с которым был хорошо знаком: «Отто, теперь письмо о «Печоре» в корзину?» «Зачем же, – сказал Лацис – Видно, что «Социндустрия» врет, но подставляться нам нельзя, спорить нужно фактами. Соберем их еще, укрепим свой тыл». «Коммунист» со статьей о «Печоре» вышел в сентябре 1987 года.
Лацис и Гайдар от имени журнала разослали во многие ведомства страны запросы по поводу фактов, приведенных «Социалистической индустрией». Полученные журналом официальные ответы, и том числе о моей реабилитации (приговор 1949 года по «политической» статье был отменен за отсутствием состава преступления, о чем я сам до той поры не знал), оказались важной поддержкой и нашем противостоянии властям. Лацис как-то спросил меня, почему я не требовал реабилитации раньше.
– Зачем? – не понимал я. – У меня была справка об освобождении со снятием судимости, работы невпроворот, даже в голову не приходило тратить время на это.
Позже Лацис расскажет, почему журнал вынужден был отмолчаться при последовавших нападках на артель: «…выступить в поддержку вашего коллектива журнал не смог, потому что в редакцию позвонил сам М. С. Горбачев – редчайший случай в журналистской практике. Он сказал примерно следующее: вы правильно ставите вопрос, но взяли под защиту не того человека. Я уверен, что его дезинформировали в этом вопросе, как и во многих других, куда более крупных. Но какие же силы поднялись против старательской артели, если смогли добраться до первого человека в государстве!»
Со временем, когда Гайдар возглавит правительство России и начнет осуществлять реформы, как он их понимал, у меня будет решительное неприятие его экономической и социальной политики. Но это не мешает мне быть благодарным Отто Лацису и Егору Гайдару за их мужественное поведение в самые трудные для меня и артели времена.
Не могу умолчать и о поступке отца Егора Гайдара – контр-адмирала Тимура Аркадьевича Гайдара, человека, мною глубоко уважаемого. Когда «Социалистическая индустрия» не постеснялась упрекнуть меня в том, что я выдавал себя за участника войны, якобы не будучи им, Тимур Аркадьевич пришел к министру обороны Я зову с судовой ролью, взятой из архива Дальневосточного пароходства, где значилось мое имя как члена экипажа, который в 1945 году принимал участие в войне с Японией.
Огромное чувство благодарности испытываю я ко всем, кто сопереживал мне и моим друзьям, кого тронула трагедия «Печоры» – актеру Леониду Филатову, знавшему меня много лет, и незнакомому до этого Артему Боровику, он специально пригласил Филатова и одну из первых передач «Взгляд».
Марк Масарский в те дни писал Генеральному прокурору СССР Рекункову о том, как следователь Кремезной, находясь на участках артели вечером после обысков, пьяный, говорил: «Я андроповец, призванный искоренять брежневистов, которые с меня когда-то срывали погоны».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123