– Как мог ты так легко их отдать?! Возьми их обратно, а потом швырни ей в лицо!» Но другой голос шептал: «Не приближайся к ней, тебе ее не победить, ведь только сейчас она делала с тобой все, что ей было угодно. Неужели ты не понимаешь, что лишь чудом избежал раскинутых ею сетей?! Не встречайся с ней больше, не то она сразит тебя своей улыбкой». Так, борясь всю дорогу с собой, Синъитиро не заметил, как приехал на свою остановку, находившуюся метрах в ста от его дома.
Пройдя немного, Синъитиро свернул направо, пересек трамвайную линию и заметил у своего дома автомобиль, но не придал этому никакого значения. Больше всего его беспокоила сейчас мысль о том, что он скажет жене. Ведь она уверена, что он с сослуживцами уехал за город, а с момента его ухода из дому не прошло еще и двух часов.
Придумывать что-нибудь ему было стыдно, к тому же он боялся вызвать ее подозрения. Еще в трамвае он было подумал, что лучше вернуться домой только к вечеру, а день провести где-нибудь в городе. Но какая-то непонятная сила влекла его домой. Ему очень хотелось поскорее увидеть свою кроткую, нежную Сидзуко. Как жаждут после рискованных приключений покоя и отдыха, так жаждал Синъитиро, разочарованный и опустошенный, семейного уюта. Он вернется домой немедленно, пусть даже ему придется ради этого еще раз солгать жене. Однако по мере приближения к дому его все больше и больше тревожил стоявший у подъезда автомобиль. К ужасу Синъитиро, это оказался уже знакомый ему итальянский лимузин зеленого цвета, тот самый, в котором они с госпожой Рурико ездили в театр.
«У нас в доме госпожа Рурико!»
Эта мысль словно ножом полоснула Синъитиро по сердцу. Им овладели страх и отчаяние. Злой дух в облике госпожи Рурико, от которой он только что едва спасся, теперь подстерегает Синъитиро в его собственном доме. Это было похоже на страшную сказку, и сердце Синъитиро болезненно сжалось. Враг вторгся в его семью, чтобы разрушить ее, чтобы ранить кроткое сердце его жены. Сделав это ужасное для себя открытие, Синъитиро остановился, не зная, как ему быть. Отчаяние и страх мало-помалу уступали место гневу и возмущению. Он ясно представил себе, как растерялась его застенчивая жена, неожиданно увидев перед собой развязную великосветскую красавицу, как должна была она страдать, узнав о вероломстве Синъитиро и слушая насмехавшуюся над ней госпожу Рурико!
Ведь Сидзуко даже нечего было ей возразить.
«Мой долг вырвать Сидзуко из когтей ненавистной госпожи Рурико, а потом уже я любой ценой вымолю у нее прощение. Но почему эта женщина преследует меня? Завлекла меня в свой салон, выставила на посмешище, а теперь хочет разрушить мой семейный очаг! Только этого еще не хватало. Но не надо бояться ее. Надо бороться и победить. Пусть узнает наконец, что такое совесть! И надо во что бы то ни стало отомстить за гибель Аоки Дзюна».
Собрав все свое мужество, Синъитиро вбежал в дом, как в неприятельскую крепость, и сразу увидел в коридоре уже знакомого ему шофера и его помощника. Синъитиро зло уставился на них, как на слуг самого дьявола. Госпожа Рурико, видимо, не приехала, потому что у входа, куда сразу же бросил взгляд Синъитиро, не стояли ее шелковые дзори. Синъитиро облегченно вздохнул и пошел было дальше, но его окликнул шофер:
– Простите! Вы вернулись… А мы давно дожидаемся вас!
Фамильярный тон шофера не понравился Синъитиро, но это было только началом. Вслед за этим шофер громко крикнул:
– Госпожа, ваш супруг изволил вернуться! Я говорил, что он не задержится!
При этих словах на лбу у Синъитиро выступил холодный пот. Он представил себе, какой разговор произошел между шофером и его женой.
«Скажите, пожалуйста, господин изволил вернуться?» – должно быть, спросил шофер. «Пока не вернулся», – ответила Сидзуко или попросила ответить служанку. «В таком случае мы подождем его, если вы разрешите». – «Но он уехал с сослуживцами за город и вернется только к вечеру». – «Не был он за городом, он был у нас и сейчас едет домой. Если нигде не задержится, то через полчасика, не позже, вернется».
Услышав такую весть от совершенно незнакомого ей человека, Сидзуко обидится, покраснеет и не произнесет больше ни слова. Пока Синъитиро строил догадки, ненависть его к госпоже Рурико все росла и росла. Зачем она послала к нему своего шофера?
– Что, собственно, вам угодно? – с досадой спросил Синъитиро.
– Я привез вам письмо от нашей госпожи. – Шофер нагло улыбнулся. – А что за дело у нее к вам – про это я не знаю. Только госпожа велела дождаться ответа.
Синъитиро был в полной растерянности. Теперь его жена знала, что тайком от нее он посетил какую-то женщину и вдобавок получил от нее срочное письмо. Как больно все это должно было ранить чистую душу Сидзуко! Но, может быть, про письмо она еще не знает?
И Синъитиро тихо сказал шоферу:
– Где же письмо? Давайте его скорее!
В это время в гостиную вошла Сидзуко, видимо, услыхавшая голос мужа, и, весело улыбаясь, сказала:
– Письмо у меня! Вот оно!
С этими словами она протянула Синъитиро изящный бледно-розовый конверт. Смущенному Синъитиро бросился в глаза каллиграфический женский почерк.
Лицом к лицу
Взяв конверт, Синъитиро вспыхнул, как зарево. Ему стыдно было смотреть в глаза жене, от которой у него не было до сих пор никаких секретов. Но Сидзуко оставалась совершенно спокойной, с лицом лучезарным, словно весна, на котором не было и тени упрека. Письмо ни капельки не смутило ее, не вызвало никаких подозрений. Сидзуко радостно, как всегда, встретила мужа. И от этого Синъитиро почувствовал еще большие угрызения совести. Как он раскаивался теперь, что обманул столь доверчивую душу из-за какого-то пустого увлечения другой женщиной! Что же до письма госпожи Рурико, то оно вызвало у Синъитиро досаду, смешанную с брезгливостью. Он охотно изорвал бы его в клочья, даже не распечатывая, но рядом стояла жена, у которой это могло вызвать подозрение. Синъитиро неуверенно вскрыл конверт и сразу ощутил запах дорогих духов. Но сейчас это не произвело на него никакого впечатления. Он отнесся к письму госпожи Рурико с отвращением, как к вражескому посланию, однако жадно пробежал его глазами.
Я вас испытывала. Хотела узнать, похожи ли вы на тех господ, которые играют со мною в любовь. Эта игра мне надоела и внушает отвращение. Притворяться влюбленным – все равно что лгать! Внешнее проявление любви без истинного чувства вызывает тошноту. Как бы мне хотелось общаться с людьми серьезными и достойными, встретить настоящего мужчину, а не светского волокиту, завсегдатая модных салонов. Когда сегодня вы с такой решимостью покинули мой дом, несмотря на все уговоры остаться, я подумала, что вы именно тот, кого я так долго искала, человек искренний, серьезный и страстный.
Вы с честью выдержали испытание, Синъитиро-сама! Теперь настала моя очередь подвергнуться испытанию. Испытывайте меня, как хотите. А сейчас прошу вас вернуться ко мне. Я должна объясниться с вами.
Рурико.
Пока Синъитиро читал письмо, в нем снова шевельнулось, словно раненая змея, мучительно-сладостное воспоминание о госпоже Рурико. Быть может, в том, что она пишет, есть доля истины? Быть может, ей и в самом деле надоели полные лести слова, опротивела ложь и она искренне жаждет сильного, чистого и глубокого чувства?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Пройдя немного, Синъитиро свернул направо, пересек трамвайную линию и заметил у своего дома автомобиль, но не придал этому никакого значения. Больше всего его беспокоила сейчас мысль о том, что он скажет жене. Ведь она уверена, что он с сослуживцами уехал за город, а с момента его ухода из дому не прошло еще и двух часов.
Придумывать что-нибудь ему было стыдно, к тому же он боялся вызвать ее подозрения. Еще в трамвае он было подумал, что лучше вернуться домой только к вечеру, а день провести где-нибудь в городе. Но какая-то непонятная сила влекла его домой. Ему очень хотелось поскорее увидеть свою кроткую, нежную Сидзуко. Как жаждут после рискованных приключений покоя и отдыха, так жаждал Синъитиро, разочарованный и опустошенный, семейного уюта. Он вернется домой немедленно, пусть даже ему придется ради этого еще раз солгать жене. Однако по мере приближения к дому его все больше и больше тревожил стоявший у подъезда автомобиль. К ужасу Синъитиро, это оказался уже знакомый ему итальянский лимузин зеленого цвета, тот самый, в котором они с госпожой Рурико ездили в театр.
«У нас в доме госпожа Рурико!»
Эта мысль словно ножом полоснула Синъитиро по сердцу. Им овладели страх и отчаяние. Злой дух в облике госпожи Рурико, от которой он только что едва спасся, теперь подстерегает Синъитиро в его собственном доме. Это было похоже на страшную сказку, и сердце Синъитиро болезненно сжалось. Враг вторгся в его семью, чтобы разрушить ее, чтобы ранить кроткое сердце его жены. Сделав это ужасное для себя открытие, Синъитиро остановился, не зная, как ему быть. Отчаяние и страх мало-помалу уступали место гневу и возмущению. Он ясно представил себе, как растерялась его застенчивая жена, неожиданно увидев перед собой развязную великосветскую красавицу, как должна была она страдать, узнав о вероломстве Синъитиро и слушая насмехавшуюся над ней госпожу Рурико!
Ведь Сидзуко даже нечего было ей возразить.
«Мой долг вырвать Сидзуко из когтей ненавистной госпожи Рурико, а потом уже я любой ценой вымолю у нее прощение. Но почему эта женщина преследует меня? Завлекла меня в свой салон, выставила на посмешище, а теперь хочет разрушить мой семейный очаг! Только этого еще не хватало. Но не надо бояться ее. Надо бороться и победить. Пусть узнает наконец, что такое совесть! И надо во что бы то ни стало отомстить за гибель Аоки Дзюна».
Собрав все свое мужество, Синъитиро вбежал в дом, как в неприятельскую крепость, и сразу увидел в коридоре уже знакомого ему шофера и его помощника. Синъитиро зло уставился на них, как на слуг самого дьявола. Госпожа Рурико, видимо, не приехала, потому что у входа, куда сразу же бросил взгляд Синъитиро, не стояли ее шелковые дзори. Синъитиро облегченно вздохнул и пошел было дальше, но его окликнул шофер:
– Простите! Вы вернулись… А мы давно дожидаемся вас!
Фамильярный тон шофера не понравился Синъитиро, но это было только началом. Вслед за этим шофер громко крикнул:
– Госпожа, ваш супруг изволил вернуться! Я говорил, что он не задержится!
При этих словах на лбу у Синъитиро выступил холодный пот. Он представил себе, какой разговор произошел между шофером и его женой.
«Скажите, пожалуйста, господин изволил вернуться?» – должно быть, спросил шофер. «Пока не вернулся», – ответила Сидзуко или попросила ответить служанку. «В таком случае мы подождем его, если вы разрешите». – «Но он уехал с сослуживцами за город и вернется только к вечеру». – «Не был он за городом, он был у нас и сейчас едет домой. Если нигде не задержится, то через полчасика, не позже, вернется».
Услышав такую весть от совершенно незнакомого ей человека, Сидзуко обидится, покраснеет и не произнесет больше ни слова. Пока Синъитиро строил догадки, ненависть его к госпоже Рурико все росла и росла. Зачем она послала к нему своего шофера?
– Что, собственно, вам угодно? – с досадой спросил Синъитиро.
– Я привез вам письмо от нашей госпожи. – Шофер нагло улыбнулся. – А что за дело у нее к вам – про это я не знаю. Только госпожа велела дождаться ответа.
Синъитиро был в полной растерянности. Теперь его жена знала, что тайком от нее он посетил какую-то женщину и вдобавок получил от нее срочное письмо. Как больно все это должно было ранить чистую душу Сидзуко! Но, может быть, про письмо она еще не знает?
И Синъитиро тихо сказал шоферу:
– Где же письмо? Давайте его скорее!
В это время в гостиную вошла Сидзуко, видимо, услыхавшая голос мужа, и, весело улыбаясь, сказала:
– Письмо у меня! Вот оно!
С этими словами она протянула Синъитиро изящный бледно-розовый конверт. Смущенному Синъитиро бросился в глаза каллиграфический женский почерк.
Лицом к лицу
Взяв конверт, Синъитиро вспыхнул, как зарево. Ему стыдно было смотреть в глаза жене, от которой у него не было до сих пор никаких секретов. Но Сидзуко оставалась совершенно спокойной, с лицом лучезарным, словно весна, на котором не было и тени упрека. Письмо ни капельки не смутило ее, не вызвало никаких подозрений. Сидзуко радостно, как всегда, встретила мужа. И от этого Синъитиро почувствовал еще большие угрызения совести. Как он раскаивался теперь, что обманул столь доверчивую душу из-за какого-то пустого увлечения другой женщиной! Что же до письма госпожи Рурико, то оно вызвало у Синъитиро досаду, смешанную с брезгливостью. Он охотно изорвал бы его в клочья, даже не распечатывая, но рядом стояла жена, у которой это могло вызвать подозрение. Синъитиро неуверенно вскрыл конверт и сразу ощутил запах дорогих духов. Но сейчас это не произвело на него никакого впечатления. Он отнесся к письму госпожи Рурико с отвращением, как к вражескому посланию, однако жадно пробежал его глазами.
Я вас испытывала. Хотела узнать, похожи ли вы на тех господ, которые играют со мною в любовь. Эта игра мне надоела и внушает отвращение. Притворяться влюбленным – все равно что лгать! Внешнее проявление любви без истинного чувства вызывает тошноту. Как бы мне хотелось общаться с людьми серьезными и достойными, встретить настоящего мужчину, а не светского волокиту, завсегдатая модных салонов. Когда сегодня вы с такой решимостью покинули мой дом, несмотря на все уговоры остаться, я подумала, что вы именно тот, кого я так долго искала, человек искренний, серьезный и страстный.
Вы с честью выдержали испытание, Синъитиро-сама! Теперь настала моя очередь подвергнуться испытанию. Испытывайте меня, как хотите. А сейчас прошу вас вернуться ко мне. Я должна объясниться с вами.
Рурико.
Пока Синъитиро читал письмо, в нем снова шевельнулось, словно раненая змея, мучительно-сладостное воспоминание о госпоже Рурико. Быть может, в том, что она пишет, есть доля истины? Быть может, ей и в самом деле надоели полные лести слова, опротивела ложь и она искренне жаждет сильного, чистого и глубокого чувства?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69