Именно «информированием населения» и занимались члены нашего Экспертного совета с 1991 г. (главным образом М.В. Масарский и я), правда, не всегда жалуя при этом «политику государства в области защиты имущественных интересов Российской Федерации за рубежом».
Ведь как раз в период создания этой комиссии две крупные частные телевизионные фирмы — НТВ-интернешнл и ТСН — обратились ко мне с предложением стать автором и ведущим двух очень крупных проектов (один — на 12 передач, другой — на 24, по 26 минут каждая), рассчитанных на отечественного и зарубежного (русская диаспора в США, Западной Европе и Израиле) телезрителя по «царскому» золоту и советской недвижимости именно «в целях обеспечения гласности».
Но, как водится на Руси, когда за реализацию дела национально-государственного масштаба берется отечественная бюрократия, любой даже очень хороший правительственный документ превращается в свою противоположность.
Во-первых, хотя в постановлении, подписанном Примаковым 3 октября 1998 г. указывался недельный срок формирования персонального состава комиссии, чиновники Мингосимущества «формировали» его три месяца, и только к январю 1999 г. к первому организационному заседанию, комиссия была сформирована из 18 человек (никто из членов нашего Экспертного совета в список не попал, на что на заседании Совета безопасности 22 марта 1999 г. было указано представителю Мингосимущества).
Во-вторых, долго не могли определиться с председателем комиссии. По постановлению Примакова им был назначен министр Мингосимущества Ф.Р. Газизуллин, но тот сначала долго болел, затем подал прошение об отставке с поста министра по состоянию здоровья, а потом, в марте 1999 г. был неожиданно приглашен к Президенту и оставлен главой Мингосимущества.
За всеми этими бюрократическими аппаратными играми был, однако, глубокий подтекст, связанный с «чубайсовской приватизацией» и восходящий еще к 1994 г. к первой правительственной комиссии по зарубежному имуществу, во главе которой стоял другой министр и тогдашний вице-премьер — О. Давыдов.
* * *
18 января 1995 г. без всякой предварительной подготовки (беседы о целях встречи, подготовки справки от Экспертного совета и т.п.) Масарский и я неожиданно были приглашены на правительственное заседание в Белый дом к вице-премьеру О.Д. Давыдову. В одном из залов заседаний, так знакомом мне по работе экспертом в бывшем Верховном Совете РСФСР, сидело человек пятьдесят чиновников разного ранга из МИД, Минфина, ГКИ, ЦБ, СВР и других министерств и ведомств.
После краткого вступительного слова вице-премьера слово для сообщений по 15-20 минут каждое было предоставлено Масарскому и мне.
Масарский вкратце рассказал о своих хождениях по коридорам власти в 1992-1994 гг. а я — о зарубежном российском золоте и основных регионах размещения «царской» и «советской» недвижимости, посетовав, что ГКИ до сих пор не имеет полного реестра этой недвижимости, особенно в странах «третьего мира» (я даже изложил письмо старика-негра из Танзании, случайно попавшее в наш Экспертный совет: я стар, охранять больше не могу — заберите обратно 20 домов-коттеджей, построенных в джунглях 30 лет назад ГКЭС для своих специалистов).
Помнится, поразила реакция зала: тишина, ни вопросов, ни реплик, ни выступлений (аналогичная реакция была и четыре года спустя, 22 марта 1999 г. на заседании Совета безопасности, о котором речь пойдет ниже). Давыдов попытался было расшевелить зал, сам начал задавать риторические вопросы, но тщетно — тишина.
В итоге был принят Протокол № ОД-П6-П26-5 от 18 января 1995 г. в котором министерствам и ведомствам предлагалось «провести поиск архивных материалов, подтверждающих права Российской Федерации за рубежом» и «один раз в квартал докладывать в Правительственную комиссию по защите имущественных прав РФ за рубежом, создаваемую (?! — Авт.) в соответствии с поручением Правительства РФ от 26 октября 1994 г. № АЧ-П6-39648».
В части нашего Экспертного совета в протоколе была сделана запись: поручить юристам правительства осуществить «правовую экспертизу выявленных в архивах министерств, ведомств документов и документов профессора Дипломатической академии МИД России В.Г. Сироткина» (подробнее см. Приложения, док. 11).
Излишне говорить, что ни «поквартально», ни «погодично» ни одно ведомство или министерство в «Правительственную комиссию» ничего не доложило, если не считать обстоятельной справки архива ФСБ «Из истории происхождения золотого запаса России» от 17 января 1995 г. представленной к совещанию в Белом доме и переданной после совещания секретариатом Давыдова в наш Экспертный совет (см. Приложения, док. 1).
Между тем несостоявшаяся комиссия Давыдова могла бы значительно облегчить свою задачу, обратись она заранее в наш Экспертный совет за информацией о банке данных по недвижимости и золоту за рубежом или к таким энтузиастам, как выпускник МГИМО Ю.Н. Кручкин («советская» гражданская и военная недвижимость в Монголии), к ученому секретарю ИППО полковнику в отставке В.А. Савушкину (по церковной недвижимости в Святых землях на Ближнем Востоке) или отставным полковникам Е.И. Карабанову и В.П. Никифорову по «советской» военной и гражданской недвижимости: в Германии — 695 объектов, Австрии — 2415 объектов, Румынии — 295 объектов и Венгрии — 244 объекта (Приложения, док. 10).
Как отмечалось позднее в справке Счетной палаты РФ об итогах проверки работы ГКИ (Мингосимущество) в 1996 г. а также в подготовительных материалах к заседанию Совета безопасности 22 марта 1999 г. (в частности, в записке замсекретаря А.М. Московского секретарю Совбеза Н.Н. Бордюже в феврале того же года), эти «поручения выполнены не были» (см. Приложения, док. 8, 15).
Поручение правительства от 26 октября 1994 г. осталось на бумаге — Правительственная комиссия по защите имущественных прав за рубежом во главе с Давыдовым так и не приступила к работе, а вскоре, при очередной перетряске кабинета Черномырдина, и сам Давыдов был отправлен в отставку вместе с «отставленным» МВЭС (в 1996 г. в эйфории победы на второй президентский срок Б.Н. Ельцин упразднил это ключевое министерство, а «осколки» — торгпредства — «подарил» П.П. Бородину).
Понятное дело — никто и не намеревался «осуществлять правовую экспертизу» документов профессора Сироткина.
Между тем после бесплодного правительственного совещания 18 января 1995 г. у Давыдова ситуация с поиском, учетом и особенно с эксплуатацией (т.е. с отчислениями в федеральный бюджет валютной прибыли) зарубежной российской собственности ухудшалась день ото дня.
Это наглядно показала справка Счетной палаты за конец 1996 г. о проверке ГКИ-Мингосимущества. Отсылая читателя в деталях к несколько сокращенному тексту справки (см. Приложения, док. 8), а также к публикациям в российской прессе (как правило, они были сделаны в 1996-1998 гг. благодаря «утечкам» копий справки из самой Счетной палаты), подчеркнем лишь основные тенденции, объясняющие многолетнюю «пробуксовку» всех предложений нашего Экспертного совета по наведению порядка в деле государственного использования российских богатств за рубежом, в частности скрытый саботаж нашего ключевого предложения с 1994 г. — создание специального ФЕДЕРАЛЬНОГО АГЕНТСТВА ПО ЗАЩИТЕ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ИНТЕРЕСОВ РОССИИ ЗА РУБЕЖОМ Кстати, идею создания такого Агентства поддержал депутат Госдумы от КПРФ и соавтор законопроекта «Об имуществе РФ, находящемся за рубежом» Леонид Канаев («Российская газета», 27 мая 1998 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144